Казино всегда открыто для новых посетителей. Здесь вам рады, здесь вы – гость, никто не скажет слово против, никто не напомнит о том, как долго вы здесь сидите, никто не попросит вас уйти. Разумеется, только если вы будете соблюдать правила. Срывать джекпот уже который раз подряд – точно нарушение, однако кто бы мог подумать, что выпроводить рогатого мужчину вон будет отнюдь непросто.

«Не смей целовать меня» – тоже правило. Не уж-то и оно будет в наглую нарушено?

Приезжая в техасское ранчо ради конного бизнеса Квакити был готов иметь дело как с лошадьми, так и с их всадниками, глядящими на него сверху вниз. Но один из ковбоев решил насовсем забыть о правилах приличия - что ж, к его сведению, Алекс тоже умеет играть грязно.

По своей природе Мигель всегда отличался от других людей-пауков, и дело даже не в источнике его сил. Дело в том, что человеком он фактически был только наполовину. И это, как оказалось, было проблемой, ведь кое-кто любил вести себя максимально назойливо, крутиться вокруг в своем ярком розовом халате и подходить слишком близко. А Мигель никогда не мог понять, какая его часть при виде Питера так хочет выпустить когти.

Это сказочная история о не очень-то волшебной птице и фавне, что любит пить вино и пугать людей, живущих у леса.

Горячие слезы безостановочно капали на остывающую с каждой минутой кожу. Наплевав на всё вокруг, он из последних сил сдерживал отчаянный крик, рвущийся из горла. Руки лишь бессильно сжимали обмякшее, бездыханное тело, отказываясь отпускать.

- Прошу, не оставляй меня...

Но он оставил. Так говорили все вокруг, так говорили факты, так говорил здравый смысл, и даже сердце почти утратило надежду.

До одного тёмного вечера в не менее тёмном переулке.

Шлатт никогда не позволял людям приближаться к своему хвосту, и на это были причины. Однако у уставшего от работы президента нет ни сил, ни желания следить за задним фронтом, а потому Квакити совершенно не боится нарушить чужие границы.

Это вышло случайно? Что, если раньше они источали взаимоненависть и именно этим объясняли все свои поступки, но сейчас, когда действия перестали поддаваться логике, найти причину для обоих стало практически невозможно? А если они и находили ее, то совершенно отказывались воспринимать и продолжали задавать себе один и тот же вопрос...

Почему?