Спустя десяток тысяч лет луняне спускаются к ней для молитвы. К тому времени Фосс достигает того, что люди называли нирваной — когда перед ней стоят убийцы ее друзей, ее мучители, ей, мягко говоря, уже все равно. Она просто складывает руки в молитве.

Отныне каждую зиму, пока все спят, Фосфофиллит проводит одна. Одна, а на самом деле с Антарк, хоть её самой тут и нет — больше нет. Потому что Антарк — это холод, Антарк — это всё вокруг. Снег, где она раньше ходила — пустой, но не для Фосс. У неё в ушах — шёпот льдин, а перед глазами — искрящийся холодом образ Антарк.

Не ври мне.

Фосс подняла голову и увидела Антарк. Но не ту, другую.

Боги наказали Прометея за то, что он принес запретные знания. Он был заточен в глубинах земли, не способный забыться в смерти.

Фосфофиллит дежурит зимой. И в этот раз — совсем не одна.

И все, что ей оставалось — виновато улыбаться чужими устами.