Отпусти меня, Лют.

Время циклично и чтобы ни произошло, всё повторится.

В том числе и сожжённые крылья, страх, наказание и боль, разливающаяся по телу.

Мечтатели похожи и заканчивают схожим образом.

Поток безответной энергии любви юного принца Гоэтии

Аластор и Рози дружат давно и со взаимным удовольствием и выгодой. И у Рози есть еще идеи насчет дружеских жестов.

Всякое искусство, рождаясь в Аду, либо искажается, либо умирает. Оно может служить любым целям, но главное, на чём сходятся представители бренда Ви - оно обязано приносить доход.

А если твой креативный продюсер - писатель-нищеброд? И даже не продюсер. И вообще овца.

- Гоните её поганой метлой!

История о том, как правильно раздавать пощёчины общественному вкусу, о любви к себе и, конечно, как всякий роман о романе - история не столько об искусстве, сколько о тех, чьи судьбы отражаются в нём.

В Ад не попадают случайно, Ад выбирают. Нет-нет, не при жизни своими дерьмовыми поступками и глупыми ошибками. Ад выбирают уже после смерти. Ну сдох ты однажды от передоза, ну случается. А что дальше? Выберешь ты «чистую» жизнь, где будешь сидеть за столиком и, скучая, попивать чаек, или вечный кайф? Какой дурак выберет первое, когда тут бессмертие, алкоголь рекой, героин на каждом углу, отвязные вечеринки и крышесносный секс. А потом? А потом выбора уже нет. Потом уже поздно.

Чарли сглотнула, отступив. В это сложно было поверить, но отрицать невозможно: знакомые до боли черты лица и голос просто не дадут. Этот серафим в белых одеяниях и с ярко-голубыми, словно райское небо, глазами был её отцом.

— Слушай, ты… ты же Люцифер?

— Да! — радостно кивнул тот, лучезарно улыбнувшись, а затем с некоторым недоумением вновь к ней обратился. — Так мы что же, знакомы? Впервые вижу тебя…

И в этот момент в голове у Чарли пронеслась единственная мысль: они крупно, блядь, встряли.

Переутомление, вызванное работой над отелем, спровоцировало у принцессы кровотечение из носа. Аластор поймал себя на спонтанной мысли...

Рози всегда трепетно относилась к личной жизни и границам, потому и носила закрытые под горло платья. И если бы Франклин была умнее, то ей не пришлось бы беспокоиться и задавать вопрос: «Кто это с тобой сделал?»

Ненависть течёт ручьём едкой кислоты, она подобна скрежету зубов, удару под дых, побелевшим от напряжения костяшкам. Люцифер, странный, эксцентричный, как клоун из цирка уродов, зловонно дышит ароматом ванили. Мерзость во плоти. Так почему же его безумно хочется сожрать целиком?