За любое знание есть своя цена.

Спи, добрая охотница.

У Юри к Марии было совершенно особенное отношение. Называть это влюбленностью было бы пошло, привязанностью – пренебрежительно.

Волосы Германа пахнут пеплом. 

Герман смотрит на Лоуренса – прямо, не мигая, сквозь дым потухшего костра.

Взгляд Германа – усталый, и в свете умирающего огня – цепкий, колючий, будто чьи-то лапы.

Лоуренс хочет, чтобы и у него был такой же взгляд – чтобы смотреть в душу через дым, видеть насквозь и царапать сердце.

Лоуренс ещё не знает, почему.

Раз за разом Охотник выстраивал Ярнам заново, склеивал свою мозаику из фантазий и воспоминаний, каждый раз — по-разному, но с — одним итогом.

В каждом из новых Ярнамов был Гилберт.

И в каждом из новых Ярнамов — умирал.

А Охотник не переставал пробовать снова.

Чудовища почему-то обходят стороной старую часовню Идона.

Они никогда не должны были встретиться, но Ночь Охоты изменила и перемешала всё.

Как настоящая ярнамская леди, Виола могла легко соорудить прекрасный ужин из ничего на пять персон, украсить шляпку с помощью ленточки и букета цветов, и снести голову ликантропу, даже не запачкав перчаток и подол платья.

Каждый Великий теряет своё дитя, и затем стремится найти ему замену, и Идон, лишенный формы Великий, не исключение. Если подумать, именно порченная кровь создала эту мистическую связь.

Даже боги не любят одиночество.