Я, едва не уронив на себя чайник, залил листья кипятком.

- Знаешь, мне кажется, что его пить не надо.

Саня уже был достаточно взрослым, чтобы перестать понимать где была игра, а где - безумие, а я – чтобы шутить над ним, не боясь, что это признак того, что Саня превратится в тень.

...бессмертен в твореньях.

Спи, добрая охотница.

У Юри к Марии было совершенно особенное отношение. Называть это влюбленностью было бы пошло, привязанностью – пренебрежительно.

Мир, хаотичный в абстракции высшего порядка, ведом законами жестокой Фортуны и жив по милости всемогущего Космоса. Час Фортуны - обрывки перепутанных, точно небесные частицы, мгновений, когда её земные дети вольны на свой страх и риск пользоваться даром великих истин, мгновений, когда те её верные последователи, кто не испугается безумия, решатся познать то, что невозможно познать человеческим рассудком. Слепому звездочёту не видно звёзд, но на кончиках его пальцев шевелится время.

Судьбы бывших студентов разрастаются подобно кристаллам, и подобно кристаллам хрупки и сложны. Становясь старше и познавая Космос, глядя в его глубины вновь обретёнными глазами, те, кто всю жизнь жил во тьме, сталкиваются лицом к лицу и с чудесными прозрениями, и с гибелью в сложных сплетениях смыслов. Так если Фортуна вершит одной только ей ведомые суды, можно ли тому, кто наделён бременем осознавать себя, не испугаться шаткости счастья?

Великая Фортуна вершит человеческие судьбы, но лишь сознание каждого из её детей способно создать шаткое счастье. Те, кто впервые это познали, основали Академию. Ее хранители - верные студенты: те, чьей целью стало оживить мертвое, будущие профессора, смертники, приверженцы самых спорных теорий и те, чьё появление в этих стенах было волей Фортуны. Их жизни здесь - череда выборов тяжёлых и неоднозначных. И только сломанный Космос способен рассудить их.