Проснулся с жуткой головной болью. Виски ломило так, будто их методично кто-то сверлил, аж в челюсть отдавало, а в черепе поселился большой и невероятно тяжелый шар для боулинга. Двигаться было невыносимо, но я все же на силу повернулся на бок, пытаясь нащупать Влада. Почему-то я был твердо уверен, что проснулся у него, хотя даже век не размыкал и мало что помнил с прошлой ночи. Фрагментами тусовку у костра, а дальше странно. Болела, к слову, не только голова, и эта боль прозрачно намекала мне, что вчера меня все-таки выдрали, а кто бы это мог быть, кроме Влада. И все же рядом с собой я нашел только скомканное одеяло и очень расстроился от этого. Вот так всегда, вечно я один на этой чертовой биостанции… С похмелья я жутко капризный и недовольный жизнью.
Вдруг вспоминаю, как пил, хотя вообще-то обещал Владу даже не прикасаться к алкоголю, и становится страшно. Вот только утром же обещал ему вести себя хорошо! Не знаю, о чем я тогда думал. Наверное, о том, что все вокруг пьют, а мне как-то неловко отказываться. Но какое может быть «неловко», когда Доминант ясно сказал «нельзя»? За себя невероятно стыдно. Особенно когда начал вспоминать, что на алкоголе мои грехи далеко не заканчиваются. Вспомнил, как меня увели с поляны — и это Влад, который больше всего боится привлечь подозрения. Что ж я такого натворил… Голова болит так, что даже думать тяжело, и я боюсь шевелиться. Пока никто не будит, предпочитаю притвориться мертвым, но не тут-то было. Влад слышит мои стоны и тихо посмеивается, изниоткуда появляясь рядом.
«Голова болит? — спрашивает участливо, но слишком громко для моей больной черепушки. — Аспирин и вода на тумбочке, не страдай», — слишком быстро сжаливается. Я бы себя убил за вчерашнее, никакого аспирина за такое отвратительное поведние.
Но от лекарства не отказываюсь и с благодарным стоном тянусь за таблеткой. Она не особенно поможет, но как плацебо сойдет. За себя все еще катастрофически стыдно и, как обычно со мной бывает, хочется самого себя наказать, а не пользоваться снисходительностью своего Дома. Влад слишком ко мне добр. Но мы уже много раз говорили о том, что в нашей паре только Влад определяет границы моего мазохизма, я не должен сам себе придумывать кары. Судя по жжению в ягодицах, меня вчера уже успели выпороть за все. Но кажется, что мало. Кажется, я неисправимый балбес, а Влад этого до сих пор не понял и пытается со мной по-хорошему. Я честно пытаюсь быть лучше, но противный голосок в голове порою так и подбивает делать глупости. И, конечно же, это не оправдание.
— Надо вещи собрать, — ною, намекая Владу, что очень нуждаюсь в волшебном пенделе от него.
— Не переживай, потом помогу тебе. Пока можно полежать, — спокойно, без капли злости в голосе, отвечает, присаживаясь рядом, чтобы ласково потрепать меня по голове.
— Автобус без меня уедет, — тяну с сожалением, подставляясь под его руки. Кажется, от его нежных прикосновений даже боль проходит.
— Никакого автобуса, вот еще, — фыркнул Влад, будто оскорбившись одной моей мысли об этом. — Мой любимый нижний поедет со мной, на моей машине, — заявляет безапелляционно, а меня совсем некстати пробирает на смех.
— И кто он? Ну-ка признавайся, — веселюсь, хотя доля правды в этом есть. После того, что творил вчера, я никак не могу быть любимым нижним. Любой хороший послушный саб даст мне фору.
— Не паясничай, — обрывает меня Влад лишь наполовину строго и совсем не всерьез щелкает по носу. — Ты хорошо себя чувствуешь? Ничего не болит? — спрашивает участливо, хотя для меня после вчерашнего это звучит как издевательство.
— Только голова раскалывается, — признаюсь, подползая еще ближе, чтобы положить голову ему на колени и обнять поперек торса.
Мне очень его мало, я не могу его отпустить и на минуту, особенно зная, что это последний наш день вместе перед долгими месяцами разлуки. Надо как-то намекнуть ему на кольца, хотя бы попробовать поговорить об этом, пока еще есть время. Такие решения не принимаются в последний момент, но в нашей ситуации по-другому никак. У Влада в голове целый табун тараканов, и если отпустить его вот так, вернуться можно снова к холодному Романычу, который не может встречаться со студентом, бла-бла-бла, и так далее… Было уже, проходили, и заново доказывать, что я достоин быть его нижним, я не хочу. Пока Влад, скинув с себя оковы препода, осмелел настолько, чтобы увести меня с поляны у всех на глазах, а теперь еще и демонстративно везет меня в город на своей машине, когда для остальных студентов организован автобус, надо брать быка за рога и додавливать. Мне нужно закрепить свое положение любимого саба.
Влад, если однажды дал обещание, никогда его не нарушит — принципиальный педант, которого я и люблю. Если позволит надеть кольцо, пусть даже помолвочное, а не обручальное, то для него это много значит, потом уже не снимет. И поэтому боюсь ему предложить, боюсь услышать отказ. Кольцо нужно даже не мне, а ему, чтоб он постоянно помнил, что связан со мной, и не думал лишнего. Чтоб не сомневался. У меня сердце разорвется, если осенью мне придется вернуться обратно в общагу, потому что Влад найдет себе другого. Кого-то повзрослее и более опытного… Так, вдох-выдох, надо успокоиться. Даже Влад почувствовал, как я напрягся, и погладил по щеке, чтобы помочь мне успокоиться.
Надо набраться решимости. Надо… Резкий вдох:
— По поводу ошейника… вчера я подумал… Мы могли бы носить что-то похожее, вроде колец — и это не будет вызывать подозрений… Я не предлагаю тебе брать меня в мужья, ни в коем случае! Но это может быть только помолвочное кольцо, мне рассказывали… Да хоть железка обычная, безделушка — мне все равно! — заговорил быстро, на одном дыхании.
— Хорошо, — быстро остановил меня Влад, и я поначалу даже не поверил. Резко распахнул глаза, зашипев от яркого света, и уставился на него в полном шоке. — Я тоже об этом думал. И пришел к тем же выводам, — говорит как-то странно, будто стесняется, с нервной улыбкой. А у меня слишком болит голова, чтобы думать, почему он ведет себя так. — Сначала завтрак, потом сборы, а потом поедем в город за подарками, — раздает указания уже гораздо увереннее, и я только киваю, спорить не о чем.
— Мы проспали завтрак, — замечаю, наконец справившись с резью в глазах, чтоб посмотреть в окно: солнце уже довольно высоко.
— Это ты проспал. А я сходил в столовую и все тебе принес, — отвечает с усмешкой, кивая на все ту же тумбочку. — Без манной каши, но бутерброды и йогурт — сойдет. Нормально поедим уже в городе, — снова инструктирует, и его уверенность действует на меня успокаивающе.
Мне проще, когда более опытный взрослый Влад говорит мне, как быть и что делать. И даже при нашей договоренности о том, что БДСМ остаётся в постели, он все равно старше и мудрее меня, я все равно буду прислушиваться к нему. Куда я без него? Ни проснуться вовремя, ни проконтролировать своё поведение… Воспоминания прошлого вечера постепенно всплывают в памяти. О чем я думал? Это уж слишком, Влад мне этого никогда не простит. Моей ветреной натуре даже пояс верности не поможет, только в подвал на цепи. Как же стыдно! Никогда больше в своей жизни не буду пить! Хотя и дело-то не только в алкоголе. А в том, что я фатально не уважаю Влада и его решения. Хотел, чтоб меня выпороли, и добился своего, наплевав на чувства Верхнего. Ужасно.
— По поводу вчера… Я не знаю, что на меня нашло, мне очень стыдно, — извиняюсь искренне, заставляя себя поднять глаза на Влада. Тот смотрел на меня очень серьезно, но с теплом.
— Чтобы никаких больше порно-перфомансов, — говорит со сталью в голосе, и я не могу не закивать в ответ. Новое правило. — Но я понимаю, почему ты так сделал. Поэтому наказал не сильно. Просто… Если хочешь, чтобы я уделил тебе внимание, достаточно сказать. Теперь все закончилось, я свободен от преподавательской этики, — разъясняет как можно мягче, со всем участием.
— Тебе она и раньше не мешала, — замечаю с усмешкой, хотя не стоило бы снова нарываться. Стоило бы жевать свой остывший бутерброд с сыром и не выеживаться, если хочу получить кольцо от Влада. Надо быть хорошим нижним.
— Вот уж неправда, — фыркает Влад, отбирая у меня один из двух йогуртов, открывает и отпивает из стаканчика через край. У него на губах остаются забавные белые усы, так и хочется их слизать. — Большинство наших с тобой проблем из-за моих страхов. Из-за преподавательской этики, попыток оглядываться на других и разницы в возрасте… Теперь все по-другому будет, — отвечает очень серьёзно, а меня все ещё смешат его йогуртовые усы.
Буквально бросаюсь на него с поцелуем, лишь бы не обидеть неуместным смешком. Я люблю его в этот момент так сильно, что не хочу причинить боль даже случайно. Передо мной тут душу изливают, а у меня в голове одни шалости. Целую его как можно нежнее, маскируя свои смешки под довольные стоны. Он, явно не ожидая от меня такой прыти, опешивает и поначалу никак не отвечает, а затем прижимает меня ближе и проникает в мой призывно распахнутый рот языком. И я чувствую себя в тот момент настолько свободным, наконец действительно его без всяких «но», что меня натурально плавит, и я готов уже растечься по постели для второго раунда ночных утех. Вообще не помню, что было после того, как Влад затащил меня в свою комнату, для меня это до сих пор тайна, единственное свидетельство которой — жжение в ягодицах да засос на шее Влада, который я заново нахожу и углубляю. На нём должна быть моя метка.
— Так, ну-ка тихо, — останавливает меня строго, пока я совсем не потерял голову, и решительно отстраняет меня толчком в грудь. — Сначала завтрак, потом сборы, потом едем в город и покупаем кольца… — начинает перечислять заученной скороговоркой.
— А где в этом замечательном плане заниматься сексом? — не будучи понятым, я снова решил вести себя как тот ещё провокатор.
— Это было следующим пунктом после праздничного ужина, — парирует, даже не задумавшись, и мне становится стыдно за свое поведение. В который уже чертов раз. — Поезд ночью — все успеем… Кстати, Ник вызвался тебя проводить тоже, так что я вас обоих отвезу, — бросает как ничего не значащий факт, а меня цепляет.
— Ты говорил с ним?! — чуть не вскрикиваю, подумав, что болтливый Ник вполне мог пересказать Владу весь наш вчерашний диалог, о чем я вообще-то не просил!
— А? — переспрашивает будто испуганно, поняв, что сказал лишнего, но быстро добавляет: — Он тебе звонил, я сбросил, чтоб не будил, и набрал со своего. Он спрашивал, какие планы у нас на сегодня, и попросился проводить тебя — в общем-то, все.
Не могу понять, врет Влад или правду говорит. Похоже на то, что так все и было, а он просто испугался моей реакции. Проходили уже мою неадекватную ревность к его друзьям, он мог принять за рецидив. Снова становится стыдно за себя — слишком часто, пора бы завязывать с этим чувством. Хочется обнять Влада и искренне попросить прощения, даже толком не знаю за что. За то, что я такой бестолковый. Рано мне ещё кольцо, не дорос ещё… Я молча дожевывал бутерброд с йогуртом, с усердием погружая свою самооценку на самое дно. А Влад все не мог понять, с чего я стал таким хмурым. Не приставал с расспросами, но осторожно поглядывал на меня, продолжив сбор своих вещей. Спасибо ему за это. Сейчас я немного поваляюсь в собственном соку, минутка самозакапывания закончится, и я снова стану его неугомонным приставучим нижним.
За окном было подозрительно тихо, словно все давно собрались и отчалили на автобусах и наконец на биостанции остались только мы с Владом. Но такого же быть не может? Глянув на время, я обомлел: почти час дня! Вот тебе и завтрак! Я едва узнавал Влада, который даже на выходных требовал от меня вставать не позднее девяти утра, даже если после завтрака захочется снова лечь досыпать то, что не успел за ночь. С ролью преподавателя он будто скинул с себя все остальные необязательные «надо», и я пока даже не знал, хорошо это или плохо. С одной стороны, я был безумно рад такому более мягкому спокойному Владу, который не рычит на меня сторожевой овчаркой; но а с другой стороны, в нашей паре должен быть хоть кто-то до зубовного скрежета правильный, который будет наставлять меня на путь истинный.
Вот так, ломаясь между счастьем и тревогой, я наконец доел свой обед-завтрак и отпросился у Влада к себе в комнату, чтоб собрать вещи. Прям отпросился, чем немного его шокировал, но мне это было очень нужно, чтобы загладить свою вину за все и сразу. Я все ещё считал очень наглой свою просьбу о кольцах, даже несмотря на то что Влад ее поддержал. Мне и нужно ещё хотя бы пару месяцев, которые не были бы заняты учёбой, чтобы доказать ему, что у нас все получится. Те самые два месяца, на которые я собираюсь уехать в родной город, черт… Лето без Влада чем ближе, тем больше кажется мне самым страшным наказанием, хотя вообще-то я сам решил уехать, никто ведь меня силком не тащил. И от этого ещё хуже.
Но все мои переживания мгновенно улетучились, как только я ступил на порог студенческого общежития. Тишина и пустота, только мои шаги и пробежавший по стене напуганный сенокосец. Я невольно залюбовался и пожалел, что с собой нет морилки и пробирки со спиртом. После прошедшей практики я твердо решил собирать свою коллекцию членистоногих. Лучше бы, конечно, живых, но Влад пустит «гадов» в дом только через свой труп. Поэтому пока только складываю спиртовые пробирки в сумку, готовясь захламлять нашу квартиру трупиками животных — и кто из нас еще больший извращенец после этого, м? Но не успел я как следует обдумать эту мысль, как меня ждало новое потрясение: все мои вещи — то есть вообще все, от большого чемонадана до всякой мелочи, что я разбросал на тумбочке — оказались насколько это возможно аккуратно сложены и подготовлены к выезду.
Поначалу я подумал, что это Влад так заботится, но вспомнив, под каким предлогом только что уходил, тут же откинул эту мысль и снова замер в недоумении. А таинственный помощник вообще все за меня сделал, даже несчасную гитару, которую я забыл, а скорее под напором Влада не имел возможности забрать с костра, была заботливо убрана в чехол и прислонена к стене рядом с чемоданом. Я даже приоткрыл замок, чтобы удостовериться, что правда мое, и так бы и стоял, ни в силах пошевелиться, если бы на меня тут же не налетела завхозиха:
— Вот ты где, паршивец! Где тебя носит? Все утро ищем, автобус давно уехал, ты как в город добираться будешь? Такси до Москвы в копеечку встанет! — строгая полная женщина буквально закидала меня возмущениями и вопросами, пока я мог лишь молча хлопать глазами. Почему-то сразу стало страшно, хотя я, в общем-то, был ни в чем не виноват.
— Спокойно, я как раз сейчас поеду… — появился из неоткуда Влад, спасая меня. Поначалу, увидев перед собой препода, а не робкого студента, завхозиха отпрянула, но быстро взяла себя в руки и снова бросилась в бой.
— Да с чего бы о нем заботиться? Сам где-то шарился все утро, пусть теперь сам решает свои проблемы! — встала в позу она, и я снова внутренне сжался, не зная, что ответить. Поднял панический взгляд на Влада, ища поддержки у него.
— Так уж получилось, что это и мои проблемы тоже… — начал Влад, а я ахнул, подумав, что вот сейчас и раскроется наша тайна. Я не знал, чего ждать от своего нового смелого Доминанта.
— Родственник Ваш, что ли? — нашлась опешившая завхозиха, и я, ухватившись за этот шанс, скоро закивал, сделав шаг в сторону Влада. Если бы он стоял достаточно близко, ещё и ухватился бы за его локоть, а так лишь посмотрел очень выразительно.
— Да… так, на самом деле, седьмая вода на киселе… — быстро стушевался Влад, решив, что нервы немолодой уже женщины дороже внезапного желания совершить каминг-аут.
— Да я и смотрю, что не похож… — тянет скептично, но все же ведется, что я сын какой-то там двоюродной сестры, но все же родственник как-никак, вот Владу и приходится за мной приглядывать и помогать исправлять косяки.
Честно, мне такая ролевая игра даже нравилась. Сразу вспомнилось, как я в начале года хотел, чтоб Влад был моим дядей, а двоюродный дядя — это почти оно. Инцест в реальности кажется мне тем ещё странным явлением, но если это только игра, то я не прочь воплотить свои сексуальные фантазии. Влад — еще совсем не старый, но уже зрелый мужчина, преподаватель, педант — образ того самого дяди из любовных романов, и я буду каким-то инопланетянином не от мира сего, если этим не воспользуюсь. Мне кажется, Владу понравится идея; он вообще, как я недавно выяснил, в юности увлекался текстовыми ролевыми, да и сейчас иногда заходит почитать на любимые форумы. Думаю, ему захочется тряхнуть стариной.
— Значит так, собирайтесь уже и проваливайте, мне после вас ещё комнаты нужно убрать, инвентарь посчитать… — запричитала завхозика, пока я витал в облаках.
— Непременно, — со всей вежливостью, на которую только был способен, отмахнулся Влад, кивая женщине на дверь. — Ты вчера собирал? — спросил, кивнув на вещи, когда мы наконец остались одни.
— Нет… Понятия не имею, кто такой добрый, — отозвался, не задумавшись, разглядывая составленные у порога сумки. Все казалось мне нереальным и неправильным.
— Друзья наверняка, кто-то из комнаты, чтоб быстрее убраться… Не бери в голову, — чувствуя мое замешательство, поспешил успокоить меня Влад.
Ещё и обнял со спины, закопавшись крепкой пятерней в волосы, от чего меня мгновенно размазало. В предвкушении скорого расставания меня одолевал тактильный голод, и на любое, даже самое невинное, прикосновение я реагировал бурно, дрожа от мурашек по всему телу. Я сразу выкинул из головы и странный эпизод с вещами, и неприятную встречу с завхозихой, да и уезжать с биостанции, если честно, совсем не хотелось. Казалось, пока мы не сложили вещи в багажник и не двинулись в сторону Москвы, время так и застыло, и можно украсть себе пару лишних мгновений… Мечты, все мечты. Это даже я в своём нынешнем состоянии понимал, но Влад почему-то не стремился меня подгонять.
Появился нежданно, спас меня от злого дракона в обличии настырной тетки, и так же неожиданно поймал дзен в моих объятиях, медленно раскачиваясь и явно не собираясь меня отпускать. Прям-таки мужчина-загадка, тот, которого я совсем не знаю: смелый и горячий, и в подметки не годится прежнему Владу, которого чуть не трясло от перспективы быть застуканным со мной. Я кожей чувствую его эйфорию от того, что я — его, а он — мой. Что наконец можно и нужно любить и проявлять свою любовь обнимашками и поцелуями. Наконец верю, что он тоже страдал и скучал по мне все эти недели. Жаль, что поздно и пришлось много раз до этого вести себя как та ещё зараза. Но я компенсирую. Вот прямо сейчас, делая два шага назад в сторону кровати и впиваясь в шею Влада особенно горячим поцелуем, и начинаю компенсировать.
— Тихо-тихо. Следуем плану: сначала… — начал своим фирменным преподским тоном причитать Влад, и мне в ответ осталось только зарычать от досады, но подчиниться. Я же только что обещал себе быть хорошим послушным нижним.
— Да-да, я помню, — все же съязвил по привычке — и только.
Тут же схватил сумки и потащил на выход, прикинув, что чем быстрее выполняются пункты плана, тем скорее приближается самый главный и интересный мне: кольца и первая брачная ночь, ночь и ненавистный мне поезд… Как только я замешкался и потерял бдительность, самые тяжелые сумки были отобраны у меня со словами: «Не надрывайся». Влад твердо решил позаботиться о здоровье моей спины, и в итоге мне оставили нести только гитару, видимо, посчитав, что я лучше знаю, как с ней обращаться. Я, в целом, не был против. Наоборот, мне было лестно получать от Влада такую, может, совсем необязательную, но все же заботу — после недель игнора для меня она была как бальзам на душу.
Вспомнил, и даже передернуло. Кажется, теперь все наладилось и ни к чему ворошить неприятные темы: Влад успокоился, стал более ласковым и внимательным — но душит страх, что это снова все ненадолго, тем более что уже сегодня я уезжаю, нам останется общение только в переписке, и Владу ничего стоит просто не открывать мои сообщения. Знаю, что он так никогда не поступит, что меня любят и тоже будут очень скучать, но мне хочется лишний раз удостовериться. Элементарное «обещаю» услышать и уже этим успокоиться, потому что знаю, что Влад очень обязательный и для него это не просто слова. Как и с кольцами, пытаюсь любыми способами привязать любимого мужчину к себе.
— Я хотел поговорить про игнорирование… — начал осторожно, отрывая Влада от укладывания наших чемоданов в багажник и вынуждая посмотреть на меня удивленно, но с искренним интересом. — Эти недели на практике — просто кошмар!.. Я понимаю, почему тебе приходилось меня не замечать, но мне от этого не легче, мне очень сложно переносить игнор, — заныл с чистой совестью, когда убедился, что меня готовы слушать.
— Я знаю, — согласился Влад, тут же выдохнув, видимо, ожидая худшего от меня. — У тебя и есть… пойми правильно… — замялся, собирать произнести то, что с большой вероятностью мне не понравится. У меня внутри все похолодело в ожидании худшего. — Скажем так, нехорошая черта требовать внимание, и если ты его не получаешь немедленно, включаешь режим манипуляций… Неосознанно, я понимаю! Но я теперь это понял и постараюсь учитывать, — закончил как можно мягче, явно опасаясь моей реакции. Но и у меня в планах не было устраивать скандалы.
— Я о том, что ещё раз что-то такое не переживу: целую вечность не замечали, потом ещё и наказанием напугали — вот и дроп. Я так больше не хочу, — заныл ещё усерднее, когда понял, что меня прекрасно понимают и, в целом, согласны. — Игнор можно добавить в табу? — это произнес уже совсем жалобно, состроив соответствующие круглые глазки, Влад даже улыбнулся от умиления.
— Пойми, пожалуйста, я же не специально тебя игнорирую. Иногда правда не могу уделить тебе время, даже если очень хочу, — осторожно возразил он, все ещё не отрывая от меня взгляда, а я и рад: пусть видит, как у меня дрожат губы от его безжалостного, но завернутого в призентабельную обёртку «нет». — Но, солнышко, я могу обещать тебе, что никогда не буду сознательно использовать игнорирование, даже в качестве наказания. А если тебе меня не хватает, ты можешь просто попросить, и мы вместе попробуем решить проблему, — поспешил исправиться он, а мне после желанного «обещаю» уже ничего было не нужно. — Ты мой, слышишь? Теперь точно и совсем, не сомневайся, — это уже тверже, чтобы дошло каждое слово. В один шаг оказался рядом, чтобы обнять — я со счета сбился, в какой уже раз за это утро.
— Хорошо, — ответил, а в горле все равно остался ком — теперь уже не такой злой, скребущий внутренности, но не менее противный. Сколько бы Влад ни пытался уделить мне внимания в наш последний день вместе, мне все равно будет недостаточно. — Поэтому нам и нужны кольца, — пикнул, воспользовавшись моментом.
— Нужны, — согласился Влад без и минуты раздумий, от чего мое резко съехавшее вниз настроение поднялось обратно до эйфории. — Ты хочешь поспать в дороге? — спросил он, снова проявив заботу.
— Да, если честно, голова гудит, — признался я, нехотя отлипая. Таблетка, которую дал Влад, немного помогла, но ненадолго, и мне жизненно необходим был отдых.
— Тогда давай на заднее. Ехать около часа… надеюсь, — вздохнул он с почти физической болью. Я прекрасно понимал почему: сегодня опять вернулась жара, а на шоссе в сторону Москвы вечные километровые пробки.
Мне было по-человечески жалко Влада, которому придется несколько часов вести душную машину, в то время как я буду отдыхать, но сделать что-либо с этим я не мог. Я бы все отдал, чтобы сесть за руль вместо него, я… снова чувствовал бестолковую вину за все подряд. Холодность Влада меня убивала, но как только он смягчился и стал чрезмерно заботливым, я тут же расстроился за того, что не могу ответить ему тем же. Вроде в этом и смысл: я нижний, я должен делать все, чтобы моему Верхнему было хорошо со мной. Даже если мы договорились, что БДСМ должен остаться только в постели. Мне хотелось просто позаботиться о Владе как о человеке, о своём любимом, а вместо этого заставил его краснеть вчера за моё ужасное поведение, полночи не спать, а проснувшись, работать моим личным водителем… Или, может, такие мысли — эхо вчерашнего дропа?
Подумать об этом как следует я не успел: как только лег на заднее сиденье, положив под голову найденную в салоне подушку, так и выключился и проспал до самой Москвы. Сказалась усталость от учёбы и устроенного Владом наказания, а может, Влад старался вести меня максимально плавно, намеренно, укачивая — скорее всего все вместе. Некрасиво, конечно, можно было хотя бы из вежливости развлекать Влада диалогом в пути, однако, подремав всего пару часов, проснулся я уже совсем бодрым и полностью готовым к многочисленным запланированным на сегодняшний день свершениям, и, кажется, именно в этом и заключался план Влада. Вместе с бодростью пришло и какое-то спокойствие: тяжёлые мысли о своей никчемности отпустили, появилось чувство, что все отлично, именно так, как должно быть.
— Сначала обед, потом кольца, или…? — спросил Влад, мягко паркуясь у торгового центра, в очертаниях которого я узнал тот, что недалеко от метро, где находится наша квартира.
— Сначала кольца, а потом все остальное! — уверено провозгласил я тоном, не терпящим возражений. Снова повел себя не как нижний, а своевольный капризный мальчишка, но, в конце концов, меня спросили — я и ответил. Мог бы не спрашивать и поморить меня ещё немного ожиданием — я бы и слова против не сказал.
Я уже едва не подпрыгивал на месте от предвкушения. Мне это очень нужно. Мне нужны гарантии, мне нужно понимание, что все серьёзно и меня не бросят вот прям этим же вечером, когда поезд отчалит от перрона. Мне нужно привязать к себе Влада, и как только я поборол в себе все «так нельзя», могу заявить об этом абсолютно прямо. И Влад меня в этом поддержал: взял за руку и уверенно повел в ювелирный магазин, где тут же поставил на уши девушку-консультанта требованием показать ему все серебряные обручальные кольца, которые только у них есть. Отказался от золота, которое смотрелось бы уже совсем как очевидная обручалка, но я не расстроился — понял. Мы и не договаривались пока что на окончательное «долго и счастливо», только лишь на «скорее всего долго и счастливо, но как-нибудь потом».
Естественно, ему все равно попытались всучить самое дорогое, с блестящими камушками на очевидно «женском» кольце, на что я обреченно мотал головой. Мне все эти блестяшки категорически не нравились, я хотел что-то самое простое, а главное — одинаковое. Без деления на «мужское» и «женское», без Верхних и нижних, просто МЫ — двое равных партнеров. С этой точки зрения не нужны были именно обручальные кольца, я согласился бы даже на два одинаковых кольца, но тут уже вмешался Влад. По каким-то своим соображениям ему нужны были именно обручальные, но пока не золото — чему уже я был несказанно рад и старался не лезть лишний раз со своим очень ценным мнением. Ограничивался лишь едва заметными покачиваниями головы, оставляя Владу право принимать их к сведению по собственному усмотрению.
Изменил своему правилу лишь однажды, когда отчаявшаяся продавщица достала с самого дальнего ряда стеллажа именно то, что мне было нужно: два практически одинаковых кольца без лишних, бросающихся в глаза, украшательств: «женское» отличалось от «мужского» лишь едва заметной гравировкой в виде какой-то вязи, смахивающей на верёвку — идеально. Я даже слегка ткнул Влада в бок, чтобы он обратил внимание, в ответ на что он крепко сжал мой локоть и пристально посмотрел в глаза — я кивнул, однозначно показывая согласие. Не знаю, о чем думала консультантка, кто я этому строгому мужчине, который выбирает кольца для своей будущей помолвки непременно с дамой (как же может быть иначе?). Но когда «женское» украшение Влад взял и, не давая и секунды опомниться, надел мне на палец, она точно все поняла и закрыла рот рукой, чтобы не закричать от ужаса. Выглядела она при этом так, будто ее тошнило и очень сильно.
А я был в таком шоке, что и внимания на нее не обратил. Передо мной был Влад, его зеленые глаза, прошивающие насквозь уверенностью, его крепкие тёплые руки и кольцо, которое с непривычки холодило безымянный палец. У меня аж дыхание перехватило и сами собой брызнули слёзы. Это было слишком трогательно, чтобы продолжать держать лицо. Надев кольцо до конца, Влад покрутил его, убеждаясь, что оно идеально подходит мне по размеру, а затем также ни слова не говоря, снял, чтоб примерить себе второе «мужское» — ему оно так же оказалось как раз, что и не удивительно: Влад большой, несколько грузный мужчина, у него пальцы толще моих, почти женских…
Я кивнул несколько раз, показывая, что именно эти мы берем, и быстро отвернулся, чтобы не портить себе настроение кислой миной продавщицы, которая всем своим видом показывала, как ей это все чуждо и неприятно. Будто ее мнение хоть кому-нибудь интересно… Я вцепился в Влада мервой хваткой и не отпускал до той самой секунды, пока терминал ни пиликнул, принимая оплату с его карты — все, обратной дороги нет. У меня в горле встал тугой ком, я не мог выдавить из себя ни звука, не то что связные слова благодарности. Я просто обнял Влада, как-то отчаянно, резко и сильно, после чего тут же отпустил, чтобы окончательно не смущать персонал ювелирки. Хотелось бежать, куда глаза глядят, и в то же время максимально замереть, растянуть этот момент на подольше — момент перехода к новой жизни, где Влад — мой, а я — его. Теперь точно, теперь верю.
Влад тащит едва понимающего что происходит меня к выходу, а затем по эскалаторам наверх, где мгновенно заталкивает за уединенный столик в кафе. Чувствую, что его бы тоже сейчас трясло от переизбытка эмоций, если бы он не чувствовал ответственность за меня, ещё более дезориентированного. Я мог только безучастно смотреть на то, как Влад отослал подоспевшего официанта куда подальше и подольше, чтобы, уже оставшись наедине, извлечь свежеприобретенные кольца из коробочки и уже гораздо увереннее надеть одно мне, а второе себе. Все произошло меньше, чем за пять минут, а может, мне только так показалось, но вот уже его якорь, его метка на мне, и его рука сжимает мою руку… Я дернулся вперед, с жутким грохотом ударяясь о стол, только чтобы коротко чмокнуть его в губы. Я в этот момент был готов убить за то, чтобы нормально поцеловаться, но это максимум, который мы могли себе позволить. И так шли на чудовищный риск.
— Аккуратнее, пожалуйста… — со смехом сделал замечание Влад, мягко отстраняя меня.
— Я очень хочу… всего, — постарался как можно мягче намекнуть я, закусывая губы. Смысл моих слов был более чем понятным.
— Сначала поедим, потом… — снова включил скупой менторский тон Влад, от чего я скривился, даже не пытаясь быть вежливее.
— Хорошо-хорошо, — промямлил я себе под нос, утыкаясь в меню.
Я же обещал себе быть хорошим нижним, а теперь, когда на мне его кольцо (его метка!) я тем более не имею права вести себя неподобающе.