Туман поглотил прибрежный город еще на рассвете. Белые клубы полностью закрыли обзор, осели каплями на траве. Правда, жаловаться на погоду было некому: наводнившие город туристы еще спали. Местным же было не до прогулок — настало время топить печи, открывать магазины, подготавливать прилавки. Все для того, чтобы накормить и порадовать говорливую пеструю ораву гостей. Нужно заработать как можно больше, прежде чем вместе с первыми октябрьскими дождями поток туристов иссякнет.
Лишь одна маленькая компания стояла на улице и отчаянно клацала зубами. Компания состояла из четверых молодых людей, и сторонний наблюдатель мог бы удивиться: зачем им столько багажа? У каждого из них имелось по увесистому рюкзаку за спиной, несколько чемоданов стояло на мокрой парковой скамейке, и еще три ящика на колесах — под ней, подталкивая друг друга в бок. Лишь присмотревшись внимательно, становилось ясно: музыканты, вот кто они. На самом большом из ящиков виднелся логотип — череп с безумными глазами и оскалом, выплывающий из-за туч. Вот только названия группы не прочесть — складывалось впечатление, что его несколько раз правили, причем от руки.
Группа «Безумие во тьме» (или все-таки «Темное безумие»?) собиралась выступить на следующий день в одном из местных клубов. Для ребят поездка в такие дали — целых два дня поездом — была делом непривычным. Как и некая легкость бытия, присущая жителям приморского края. Ей оказались подвержены и организаторы, что не удосужились даже проверить, забронированы ли для группы номера в отеле. И теперь никто не отвечал на телефонные звонки. Музыканты попробовали попытать счастья в других отелях или ночлежках, но каждая дверь подобного заведения встречала их вывеской «МЕСТ НЕТ» с кричащими буквами на пяти языках.
Гитарист Марти утверждал, что молодая подающая надежды группа и должна терпеть лишения, это, так скажем, обязательная ступень на пути к славе. Стикс-вокалист возражал, что они уже лет семь, как терпят лишения, и он уже не уверен, что подают надежды. Барабанщик Нико же не желал сдаваться. Сбросив на товарищей весь свой многочисленный багаж, он точно призрак, бродил в тумане и пытался обрести приют. Или хотя бы открытую пивнушку. Басист Тим вяло слушал перепалку Стикса и Марти, не желая включаться. Страсти разгорались все сильнее и сильнее, и вскоре Тим решил, что, пожалуй, лучше будет присоединиться к коллеге по ритм-секции.
— Я пойду, найду нашего толстяка! — крикнул он и поспешно скрылся.
«Ну их…» — думал он. — «Вечно одна и та же история. Да и зябко же стоять! Лучше погулять, осмотреться... Городок-то вон какой славный, домики разноцветные, башенки… Как картинка. Жалко только, что все такое размытое. А вот и голоса, наверное, первые проснувшиеся аборигены. Может у них спросить про отель?»
Только вот странное дело. Голоса раздавались со стороны моря. А все причалы остались далеко позади. В том числе и для рыбачьих лодок. Здесь была только набережная длиной в три километра, вся сплошь залитая бетоном, с ярко-желтой ограничительной полосой. Тим уже подошел к ней почти вплотную, но не увидел ни корабля, ни лодки. А люди внезапно появились. Они будто выпрыгивали из тумана. Смуглые и темноволосые… Индейцы!
Они вовсе не были редкостью в приморских городах. Часто приезжали, чтобы торговать на ярмарках. Тим даже попятился — наверняка и эти ребята попытаются ему чего-нибудь впарить с утра пораньше. Но тут до него дошло, что эти индейцы на вид сильно отличались от ярмарочных завсегдатаев.
Их одежда была простой и неброской, они не обвешивались перьями и бусинами с ног до головы. Только скромные украшения из раковин или продырявленных камней. Лица у вышедших из тумана тоже были другими. На редкость спокойные, губы сдержанно улыбались. И эти индейцы вовсе не собирались ему что-то продавать.
Да и Тим их будто совсем не интересовал. Одна из девушек скользнула по нему мимолетным взглядом, переглянулась со второй, они синхронно помотали головами.
Но вдруг из тумана вышла еще одна фигура, и при виде нее Тим даже подавился сигаретным дымом.
— НАЛИ! — удивленно воскликнул он, шагнув вперед.
Он так обрадовался, что забыл о странных обстоятельствах их прошлой встречи, и не обратил внимания на не менее странные обстоятельства встречи этой. Например, ни корабля, ни лодки у этой компании действительно не было. Они просто-напросто вылезли со стороны моря, при этом абсолютно сухие. А Налия, даже не повернув головы на оклик, не отозвавшись на свое имя, бросилась догонять остальных, вполголоса рассказывая что-то на непонятном языке.
— Нали! Ну ты даешь!
У Тима несколько заволокло глаза от радости, а фантазия понеслась вскачь. Может быть, Нали специально приехала на концерт его группы? А что с индейцами — так она чокнутая, и не такое может выкинуть! У них вся компания такая…
Он бросился догонять Налию. Да в чем дело, оглохла, что ли? Отреагировала только тогда, когда Тим схватил ее и чуть приподнял, оторвав от земли.
— Ты где пропадала, чудила?
Она заметно напряглась. Нахмурилась. Очень странно. Обычно Налия не визжала и не отбивалась, как это делают другие девчонки, стоило к ним подскочить вот так. Лишь улыбалась, спокойно и снисходительно. Заметно напряглись и индейцы.
— Нали! Это же я! Ты чего? — он осторожно опустил ее на землю. — Куда вы пропали? Все вас искали… Родичи ваши даже к нам в клуб приходили… А ребята все болтали, что вы на все лето смотали к вашему графу в гости… Вы же в Виррах были, да? Все так говорят…
Она мягко, но решительно высвободилась из его рук. Посмотрела на него внимательно. Что-то спросила у своих — откуда она знает индейские языки? — и пожала плечами. Этот жест, как в зеркале, повторили все остальные. Высокий, с хмурым лицом мужик подобрался поближе.
— Нали! — Музыкант потряс ее за плечи. — Это же я, Тим! «Безумие во тьме»… Мы с тобой… Да мы же столько лет знакомы!
— На-ли? — изумленно повторила она собственное имя. Это как-то окончательно выбило несчастного музыканта из колеи. А Налия неожиданно оживилась: схватила его голову обеими руками, притянув к себе. Всмотрелась Тиму в глаза, ресницы не дрогнули ни на секунду. А потом также резко отстранилась.
И выдала вдруг:
— Нужен такой голос, чтобы люди слышали его. А у вас нет его. Потому и мир вас не слышит.
Говорила Нали как-то чудно́. И слова произносила так, будто родной язык ей был непривычен. И голос, интонации были другими. Но до Тима сразу дошло, что речь идет об их многострадальной группе.
— Я знаю, — энергично закивал он, — Да все знают! И Стикс тоже, он бы и сам лучше с гитарой трясся… Ты поговори уж с Эсси! Сколько раз его к нам звали, ну!
Даже прозвучавшее имя лучшего друга не добавило понимания. Налия продолжала смотреть на Тима так, будто видела его впервые.
— Что происходит? Почему ты с ними, Нали?
— Кто такая Нали? — спросила она с искренним недоумением.
— Эй, ну не смешно ведь! Эти ваши приколы… Или, подожди! Эти… Они чем-то тебя опоили и ты ничего не помнишь? Пойдем со мной! Мы заявим в полицию, и… Нали! — Тим попытался взять ее за плечо, но его руки вдруг схватили воздух.
Налия, чужая и далекая уходила вместе с индейцами вдоль по набережной. Чуть обернулась, бросила ему:
— Не знаю, о чем ты. Ты с первого уровня, и Океан далек от вас. Ты не поймешь, что шепчет тебе прибой… Но ты не расстраивайся…
— Какой к дьяволу прибой, Нали?!
Она все-таки остановилась. Вернулась, и, быстро прошептав несколько слов, вновь присоединилась к новой своей компании.
Фигуры индейцев исчезали вдали. Тиму хотелось броситься вслед за ними, но ноги его словно намертво приклеились к асфальту. Медленно поднималось солнце, и с первыми лучами таял туман, а с ним и силуэты удаляющихся индейцев, будто они растворялись вместе с его клубами. А озадаченный музыкант так и стоял, не двигаясь, пока его не нашли остальные ребята из группы. В ушах у него так и продолжала звучать брошенная на прощание фраза:
— У вас будет все хорошо, когда вы обретете свой голос. Я это знаю.
И мимолетная растерянная улыбка, растаявшая с остатками туманной дымки. Ее улыбка. В отличие от голоса, от поведения полностью принадлежащая Налии, прежней.