— Нам приходится расходовать очень много сил. Для того и нужны резервы! — возбужденно рассказывал Братишка.
Кимми слушала вполуха, будучи злой и невыспавшейся. Ярость в груди клокотала, норовя вырваться наружу и заплевать всех кислотой. Голова же соображала туго, мысли в ней толкались, обрывочные и спутанные.
«Я вернулась сюда. Вернулась. Добровольно. Поверить не могу. Потому что наша хренова принцесса вздумала устроить революцию или хрен знает что… Навалять бы ему… им обоим с Нали. А потом − домой. Домой, мать вашу, и чтобы я еще раз…»
— Лучше всего, конечно, использовать млекопитающих из семейства собачьих… Эйллан так считала, но существуют и другие мнения.
— Братишка?
— Да?
— Захлопнись, а?
— Но… — встретив угрожающий взгляд, он осекся и замолчал.
Они ждали, пока Эдди и Трэйнан вернутся из разведки. Ну как разведки… Вообще-то, парни отправились искать подходящую одежду. Что-нибудь такое бежевое, неброское, в местном стиле.
Разумеется, добывать маскарад парни собирались вовсе не законным путем. А очень даже насильственным. Кимми бы и сама с большой радостью поучаствовала. У нее чесались руки приложить кого-нибудь из бежевых, за все хорошее. Но кто бы остался присмотреть за ее братом… и ящерицей, что дремала у его ног?
Нет, все-таки малый сошел с ума. Или всегда был таким, просто раньше безумие тихо дремало, чтобы расцвести и заколоситься в аккурат к пятнадцатилетию? С каким трудом Кимми удавалось выкурить его на улицу в детстве, оторвать от зачитанных до дыр энциклопедий. С обложки каждой книжки скалился родич Чешуйки. Но Кимми вовсе не хотела, чтобы братец вырос задротом в здоровенных очках, и твердой рукой вытаскивала его в жизнь. Правда, все равно ничего не вышло.
Они прятались в лесополосе за пределами города. Прибыли сюда еще затемно, когда местные еще спали. Кимми запомнила это место еще с того момента, когда ее везли в Центр. Пусть она тогда брыкалась и крыла захватчиков отборным матом. Старалась скрыть страх от первого столкновения с реальным злом. Но это место, увиденное из окна автобуса она все же запомнила. Деревья и кусты росли так густо, что полностью скрывали обзор, а земля усыпана плотным ковром из сухих листьев и веток. Никакие уроды не подберутся к ним незаметно. А если и подойдут, то она…
— А ты правда так хочешь? — вдруг спросил Братишка, отвлекая ее от очередной красочно-кровавой фантазии.
— Чего хочу? — не поняла она.
— Ну-у… Просто пойти домой… Никогда больше не странствовать. И Кэй, понимаешь, он…
Кимми снова вскипела.
— А что хорошего мне, нам дали эти... Удивительные блять Странствия со стариной Кэем?! Куда они нас завели? Если бы ты знал, что было в той психушке…
Братишка помрачнел.
— Я знаю. И… мы отомстим им. Я отомщу.
Она рассмеялась.
— Чего, ящерице своей скормишь, да? Стой, а откуда ты знаешь? Ты опять залез мне в голову?! Да я тебе…
Ишь, выучился тут. Пальцы у него светятся, и мысли может читать, хоть сейчас отправляй на передачу к экстрасенсам! Какого вообще… Как будто Кимми хотелось, чтобы кто-то видел, как ее выворачивали наизнанку. Как она почти сдалась. Разве можно показывать кому-нибудь такое? Или рассказывать. Нет уж, это ее дело. Ее и этих ублюдков. Она найдет их, каждого. Сколько бы времени ни понадобилось.
А с другой стороны, так хотелось сгрести всех друзей в охапку и домой, домой, домой… Проснуться в своей постели, сожрать вкусный завтрак, пойти погулять. И никакой тебе потусторонней чуши, никого не надо спасать, а самая страшная опасность – пьяные маргиналы с района. До чего же соблазнительна мысль о доме! Но еще слишком рано надолго впускать ее в свою голову.
— Я должен был знать, — сказал Братишка серьезно.
На Кимми порой смотрел новый, незнакомый ей человек. Почти взрослый. И еще более странненький, чем был в детстве. Куда больше чем Братишка, которого она знала, затянутый во что-то мудреное и непонятное. Кимми это не нравилось. Не нравилось, что подобные перемены произошли за какие-то несколько недель.
И, уж конечно, она не могла стерпеть такого покровительственного тона ни от кого, уж тем более от своего младшего братца. Ну уж нет. Он не будет иметь к ее войне никакого отношения. И неважно, что он там научился делать своими волшебными светящимися руками.
— Так. Забираем этих двух. А потом будем сидеть дома, пока не поседеем! Ну, и я побеседую с этими врачишками-мозгоправами, — отрезала она, стукнув кулаком по колену. — И пошли эти все странствия в самую глубокую…
Братишка так и смотрел на нее с этим бесячим видом. Будто все на свете ему известно. Великий мудрец из средней школы, понимаете.
— Ты так не думаешь, — голос тихий, но уверенный.
— Опять лезешь мне в башку?
— Нет, я знаю. Ты же странник, — еще более выводящий из себя тон «умника».
— Я не хочу больше быть долбанным странником! — взорвалась Кимми.
С дерева, недовольно ухнув, взлетели две птицы. Черт. Не стоило так орать. Они все же на территории врага.
Братишка теперь смотрел на нее ошарашенно и потерянно.
— Никогда не говори так, Кимми, – попросил он, наконец.
Ей хотелось кричать еще громче. Ей хотелось разбить кому-нибудь лицо. Ей хотелось разреветься.
Скорей бы пришли парни. Или не приходили бы, пока она не придет в себя. Черт бы побрал Кэйанга вместе с историей, в которую он их втравил. Черт бы побрал их друзей, которые шляются не пойми где. Черт бы побрал ее брата, с его ящерицей и неоновыми руками. И ее саму, которую швыряет по двадцать раз на дню от неумолимой мстительницы до испуганной девочки.
Дело кончилось тем, что Кимми глубоко вздохнула и растянулась на земле. Теплый лиственный покров так и манил. Почти так же удобно, как на своей кровати, на кровати с зеленым махровым покрывалом. Климат в Сьюме мягкий, близкий к субтропикам. А природа там, где люди не понастроили свои унылые дома, так вообще выше всяких похвал. Как в этом лесу, например.
Славный был бы мирок, если так подумать. Если бы не люди. Вообще, такое не только в Сьюме. Люди всегда все портят. Но есть и редкие исключения.
И да, конечно, она никогда не откажется от странствий. Ведь у них всех – «болезнь дороги», или как ее там? И Кимми тоже не исключение. Ведь не зря же она так отстаивала свой дар, не зря не соглашалась добровольно избавиться от него. И не только потому, что так советовала странная прозрачная девочка. Просто… любому страннику иногда так хочется оказаться дома.
— Так, и чего ты там говорил? Эта зубастая тварина — вроде как твоя батарейка, или что-то в этом роде? — пробормотала Кимми зевнув.
Глаза брата, до этого растерянные и непонимающие, тут же вспыхнули маньяческим огоньком.
— Резерв! Чешуйка – резерв! И если раньше мои силы быстро кончались − вот, прожег, например, стол, и все, то теперь, о, теперь я способен на большее! Видела, как я вчера с легкостью открыл тропу? А все потому, что динозавр представляет собой очень мощную силу. У Эйллан такие случаи не описаны, но я считаю, что мой выбор идеален… Конечно, с таким резервом работать непросто. Даже сложнее, чем эуктору Салливану, у которого резервом был дикий кабан. Чешуйку сложно сдерживать. Но вот во втором томе «Теории странствий» четко и ясно сказано: «Дикая энергия – самая сильная», и, сумев приспособиться, я несомненно… Взять, например, так называемую обратную сторону мироздания, куда могут попадать только люди моря, а странники и даже другие эукторы — нет. Там, где сейчас Нали. Кэй сказал, что мы не сможем ее забрать оттуда, а ты его послала… И я тоже не собирался опускать руки! Я не могу сказать точно, но предполагаю, что благодаря энергии моего резерва границы миров можно раздвинуть… Разумеется, после ряда экспериментов… Мне бы еще четвертый том, где бы его достать? А в третьем, который был у Сальварре кое-где вырваны страницы… Но понимаешь, динозавры уникальны! Имея характерный для рептилии чешуйчатый покров, динозавр, как ни парадоксально, является теплокровным животным… А ты знала, что ученые открыли теплокровность динозавров только пятьдесят лет назад? Так вот, такое сочетание дает мощный поток энергии и одновременно хорошую выносливость, защиту от чрезмерного воздействия. Конечно, с таким существом не так просто установить связь, но…
Кимми закрыла глаза. Пожалуй, за всю жизнь она не слышала от Братишки так много слов сразу. Чтобы этот тихоня болтал не затыкаясь? Она сама ощутила себя резервом, только вовсе не мегамощным, а самым заурядным, из которого негодник-эуктор начисто высосал все силы. Так что она задремала.
А проснулась оттого, что кто-то тряс ее и что-то кричал в самое ухо.
Она резко села, распахнув глаза. И первое, что увидела – ненавистную бежевую униформу. И рядом тяжелые ботинки.
— Партизанен! — крикнули ей в самое ухо. — Вы шастает по наш девственно красиффый леса? Мы вас пиф-паф, партизанен!
И только она успела подумать, какого черта этот неизвестный так странно коверкает слова, как тот расхохотался.
Кимми вскочила на ноги и от души лягнула продолжающего ржать Эда в голень. А потом еще раз, и еще.
— Партизанен! Убивайт! — орал он.
— Давайте еще громче, а? А то на том конце города не слышно. — предложил появившийся Трэйнан, тоже в бежевой униформе.
Братишка поспешно успокаивал зарычавшую было Чешуйку. Это было просто чудо, что в лес не сбежалось пол-Сьюма.
— Цирк на выезде. Давайте-ка лучше, облачайтесь! – Трэй швырнул брату и сестре два увесистых тюка с одеждой.
Спустя некоторое время все собрались и принялись с большим сомнением разглядывать друг друга. Маскировка не особо помогла – даже переодевшись, четверка ну никак не походила на типичных жителей Сьюма. Разве что в глубокой темноте.
— Даже если вас всех подстричь и побрить, и рожи злобные сделать… Нет, все равно безнадежно, — Кимми покачала головой.
— Вообще-то, — заметил Эдди, — если мы и засветимся, то только из-за тебя!
— Это почему же?
— Слишком рыжая. Просто кошмар. Зачем ты такая рыжая, а?
Кимми ограничилась взглядом исподлобья.
— Короче, — вздохнул Трэйнан. — Пока полный облом. От тех, у кого мы одежду, гм, одолжили, информации ноль — мне пришлось каждого треснуть как следует. Людям мы показаться не решились — последний только увидел наши рожи, так рот ка-ак раскроет, хорошо, я его вовремя вырубил. И да, вы правы, тряпки нас особо не спасут, ну хоть не так в глаза будем бросаться. Про то, где это чудовище, тоже не узнали, разве что… Вот, взгляните-ка!
Он показал сложенный газетный лист. Братишка закашлялся.
Снова та самая фотография. Опять вдвойне забавно выглядит в сочетании с текстом. Он прочитал вслух:
«Рэнзел Раскин: я не могу назвать выступающих на стороне странников иначе как предателями».
Имелось изображение неприятного мужика с залысинами, делающего рубящий жест рукой, будто отсекающего этим самым предателям головы. Ниже шел текст более мелким шрифтом. Мужик, явно кто-то из местной верхушки, разорялся, как низко пали эти самые сторонники. «Ничтожества, которые готовы прогнуться, лечь под этих чужаков, растаптывающих наши устои». А рядом — Эсси. Невинная мордашка «а я что, я ничего».
И большая надпись под фотографией «Ага, ложитесь все под нас, вам понравится, я это гарантирую».
Кимми явственно представилось, как Эсси говорит это. Нахально ухмыляясь, будто прожигая насквозь своими синими прожекторами. Ей страшно захотелось немедленно найти его и придушить, пока этого не успели сделать другие.
— Почему они все считают, что Эсси — эуктор? — нахмурился Арти, который продолжал чтение. — Если я правильно понял, то он — кое-что другое.
Эсси, тот, который смотрел на них с газетного листа, был полностью согласен с ним.
«Да пошли вы, я не эуктор, вашу мать!»
— Если я правильно понимаю, — сказал Трэй мрачно после того, как они закончили с чтением, — Эукторам в этом мирке еще меньше не рады, чем остальным. Надо спешить. А ты, — он перевел взгляд на Братишку, — лучше не высовывайся лишний раз.
Братишка наматывал вокруг запястья привязь от своей питомицы. Та рычала и недовольно косила желтым глазом.
— Пожалуй, забудем про «не высовываться», — согласился Трэй. — Подождем, пока стемнеет. И отправимся. Искать предателей, готовых лечь под нас. Вот только где они могут быть?
Кимми вскочила и замахала руками, что-то припоминая. Наконец, она хлопнула себя по лбу.
— У них здесь еще один народец имеется. Живут в нищете на отшибе и этими хренами в форме всяко угнетаются, но им вроде плевать на трезвость и какие-то там заветы! И у них там тоже типа восстания, я слышала. В дурдоме все только про это и болтали!
— Ну отлично! — Обрадовался Эдди. — Пусть вон наш походный маг вжикнет нас к тем ребятам. Ты же сделаешь снова эту, как ее…
Братишка помотал головой:
— Не-а. Двери могут вести из одного мира в другой. А внутри одного мира передвигаться можно только...
— На своих двоих, понятно, — кивнул Эд. — Как-то не очень у вас эти путешествия оформлены, скажу я вам.
— Тогда, — Ким задумалась на минуту, – мальчики, как вы считаете, мы сможем угнать машину?
— Йес! — Эдди восторженно вскинул кулак. — Нас ожидает прекрасное роуд−муви с кучей приключений! Лишь бы не закончилось все так, как в «Тельме и Луизе».
Как всегда, никто не понял, о чем болтал этот парень. Но ведь главное — вовсе не слова, а их суть. Вот она-то как раз была ясна: они опять замышляют нечто крайне стремное, что может не очень-то хорошо закончиться. Впрочем, а когда у них бывало по-другому?