— Я во всем виню тебя. — едва слышно произносит Хенджин больше самому себе.

— Я знаю. — Чан смиренно кивает. — Я тоже. Я тоже во всем виню себя.

Картёжник хмурится, осознавая, что шансов на отступление нет. Его обыграли, зажав его короля в угол и окружив со всех сторон, лишив варианта сбежать и заодно воздуха из лёгких. И это чертовски заводит.

я переношу с фб мои старые фанфики. это — сборник миников и драбблов по фандому Channel Awesome. описания и предупреждения к конкретным работам смотрите в шапке отдельных глав

Когда один хочет новых ощущений, подкатывая к парню, а второй соглашается, руководясь принципом "А хули нет".

Не блистающий великодушием радиоведущий вовсе не торопился выполнять данное когда-то обещание, тем самым не оставив некому телемагнату иного выбора, нежели загнать его в угол собственной радиостудии за несколько минут до начала эфира

Итадори растягивает губы в улыбке, смотрит снисходительно — и это выражение хочется стереть с его лица. Можно кулаком, можно ногой, можно сломать ему череп, размозжить, раскрошить, но действеннее всего — двинуть бедрами вверх, вгоняя член до упора, так, чтобы Юдзи вцепился в его плечи и закатил глаза, вытягиваясь струной.

Дань Фэн, ты думал, что можешь начать все с чистого листа и забыть? Втоптав мою честь, утопив мое благородство в водах видьядхарда и после сбежать! Теперь же ты стоишь предо мной, смиренно преклонив колено в своем новом "обличие". Моли о пощаде, Дань Хэн. Глубоко и усердно.

Под брючиной в районе коленей бутоны бордово-фиолетовых синяков уже начали распускаться, напоминая чернильные кляксы на рукописях. Ладони мёрзли от холода половиц и начинали подрагивать. В голове был такой панический вакуум, от которого не чувствовались ни синяки на коленях, ни продрогшие пальцы. Глаза безустанно смотрели на него. Он готов был идти за Воландом, ползти без единого ростка стыда в душе. Быть может и она уже была посвящая главной музе.

Сердце бешено стучит, отдавая в виски и в шею, что могла чувствовать ладонь накрывающая горло. Чужое дыхание опаляет обнаженную шею, заставляя парня вновь сглатывать и не скрывать, что такие действия его только раззадоривают, а не приструняют, как планировалось.

Глупо, но вместе со слезами, обжигающими уголки его глаз, приходит тяжёлый томный жар, закручивающийся под пупком в узел утомительного напряжения. Блэйд то ли усмехается, то ли вздыхает, прижимая лицо ближе, так что верхняя половина его тела оказывается у Цзин Юаня на коленях, и тот заводится как мальчишка, судорожно наполняя сжимающиеся лёгкие сгустившимся воздухом.