Желание обнять аль-Хайтама и не отпускать его часами, бережно прижимая к себе, росло, а самообладания становилось всё меньше. Кавех стал чаще позволять себе вольности: например, клал голову на чужое плечо или похлопывал по спине, словно невзначай задерживая ладонь дольше, чем нужно. Порой не тактильный аль-Хайтам вздрагивал, но никогда не говорил что-то против, позволяя Кавеху продолжать. Эта мелочь заставляла сердце трепетать и одаривала крохотной надеждой – аль-Хайтам может ответить “да”.

Джисон утонул в своих воспоминаниях и даже не планирует из них выбираться, потому что только благодаря им он понимает, что все еще живой человек. Понимает, что все ещё дышит только благодаря лёгким, а не дыму сигарет. Хан отрешён от реального мира и ему хорошо. Но как же он не заметил, что забыл запереть свою "дверь" на все ключи? Может быть, тогда бы он не позволил парню с кошачьей улыбкой схватить себя за руку и выбежать наружу, где яркий солнечный свет заставил ослепнуть...

Сейчас или никогда. Надо сделать последний шаг и напрочь отрезать себе все пути к отступлению, иначе он снова сбежит, поджав хвост. Спрячется в своей скорлупе и будет сожалеть всю оставшуюся жизнь. Надо переступить через свою нелепую гордость, разорвать последние путы которые он сам же и создал.

Вот он - единственный шанс сделать последний шаг навстречу друг другу.

Просто Руд и Шикмуон бездельничают вместе, уютно расположившись рядом друг с другом.

— Ты позволишь мне?..

— Я позволю тебе всё что угодно, ангел, — торопливо и тихо перебил Кроули.

Азирафель улыбнулся, шагнул к нему и провёл покалывающими пальцами по его спине — без родинок, но с давно зажившими, продолговатыми шрамами, — а затем по плоскому животу и по груди...

Исторя студента, всю ночь готовившегося к єкзамену.

Потому что любое изящество хрупко. Розы без особенных условий не прорастут даже в обогащённой земле, как какой-нибудь репей на обочине автомагистрали. Любое давление на Жуланя приравнивалось к яду, отравляющему всё его существование. Он прекрасно знал сам, в чём он нуждался, и пресекал любое перенасыщение.

Он ещё никогда так яростно не хотел кого-то убить. Убить, а еще обнять и спрятаться — чтобы ему уже сказали, что всё это дурацкая шутка, что он любим, что в мире действительно есть что-то большее, чем ненависть и выгода. Но сейчас он обнимал отца и прятался в его руках. Он чувствовал, что в мире действительно есть нечто большее, чем весь этот фарс.

Он чувствовал искренность родительской любви. И ему её не хватало.

Все началось в шестнадцатом веке, когда Асмодей впервые встретил его - юношу с чёрными кудрями и глазами цвета самого дорогого золота. Первая и последняя любовь обернулась для демона историей чувств, длиной в столетия, и продолжающейся по сей день.

Когда не чувствуешь ничего, кроме пустого безразличия, сложно найти кого-то, кто примет тебя и разбудит чувства. Особенно, если ты Герцог Ада, который по приказу Сатаны должен защищать человека - ходячую неприятность с живой верой в силу света. Теперь, чтобы не дать войне двух сил сотрясти мир, Белиал обязан стать щитом для Итана и не потерять хладнокровие, готовое разрушиться под натиском бордовых глаз.