У Дофламинго непреодолимое желание укусить Ло.

— Если ищете спасение — идите в церковь.

— Но вы и есть церковь.

— Блядь. Забыл.

| Au, где Дазай — исполнитель Портовой мафии, а Чуя — монахинь в церкви.

Кэйя воровато оглядывается по сторонам, а потом перегибается через стойку и притягивает Дилюка к себе за голову. От неожиданности Дилюк едва не роняет стакан. Прикосновение пальцев Кэйи к шее горит огнём, как и шёпот над самым ухом:

— Хочется съесть тебя, — Кэйя тут же отстраняется. Его хриплый, лающий смех звенит у Дилюка в ушах.

Гэвин старается бросить курить. Нет, он правда старается – перспектива импотенции, если честно, абсолютно не радует и, глядя на пробегающую по дорожке вдоль соседних домов девчонку в неприлично коротких спортивных шортиках, Рид уверенно выбрасывает только-только подожжённую сигарету, но, тут же вспоминая, какой его сегодня ждёт день – надо же, вновь два убийства и чёртовы наркоши в мерзком притоне – достаёт из пачки новую. Закуривает, вдыхает едкий дым, чуть морщится, но всё же приписывает себе парочку баллов за старания. Он точно может собой гордиться.

Всегда безупречный. Как кукла. Как манекен. Пустой холодный взгляд серо-голубых глаз ежедневно прожигал Гэвина насквозь своей безэмоциональностью, будто и не было где-то там, в глубине, кучи систем и алгоритмов, будто не билась в груди фальшивая имитация человеческого сердца.

— Допустим, — Тигнари ставит локти на стол и наклоняется вперёд, — ты победил. Что ты попросишь?

Лицо Сайно нечитаемо, как и всегда, но яшмовые глаза загораются и зрачки расширяются: Тигнари знает этот взгляд слишком хорошо. Он убирает от лица колоду, кладёт её на стол, а второй рукой достаёт из-под стола атласную пурпурную ленту.

— Скрести руки за спинкой стула.

Врачебная практика Леры неудачно вклинивается в расписание "чумного доктора". Приняв факт нарушенных планов, Сергей продумывает, как все успеть, да так, чтобы ни с кого не убыло.

И только бы если Силко знал.

"Прижмись губами к моей коже, ты сможешь разжечь на ней искру. Больно, но я знаю, как скрыть боль, и мне это даже нравится"

Владимир не понимает, как уговорить Поэта уйти с ним, и Огонек предлагает старый, как мир, способ. Поэт не представляет, что его ждет, когда старый друг оказывается на его пороге. (Пост-чд14).