Размышления о свободе воли и неотъемной роли зрителя в произведении, навеянные театральными декорациями. Запись с места событий ведет Архивист.

История молодого программиста, который пытается найти свое место в мире на фоне карьерных разочарований и стремления к самореализации. С горьким юмором и самоиронией он рассказывает о пути взросления, необходимости подстраиваться под чужие ожидания и болезненных попытках сохранить внутренний огонь в условиях корпоративной рутины. Это книга для тех, кто задумывался о цене успеха, поиске личной свободы и истоках собственных мыслей и стремлений.

Сквозь пелену боли и растерянности Геру вдруг осенила горькая догадка. Траун наверняка понимал, что повстанцы — на то они и повстанцы!.. — будут пытаться сбежать, и любезно предоставил им такую возможность, заранее подготовив засаду.

А значит, надежды не было с самого начала...

Когда он моргнул, Майки больше не катался на скейте, а сидел на коленях перед ним, мягко улыбался и смотрел тревожно.

— Сенсей?

— Я в порядке, — улыбнулся он. — Прости. Я пропустил твой нолли?

— Нет. Просто… ты выглядишь грустным.

или: сенсей после «желания умереть». что тебе делать, если ты никогда не сможешь вернуться домой?

«Мир изменился за три сотни и ещё сколько-то лет?» – спросил Мидо. В ответ его фея звонко рассмеялась. «Мир снаружи – да. Но феи никогда не меняются, и кокири тоже. Мы не созданы для перемен. И мы в них не нуждаемся. Правда, чудесно?»

По Ocarina of Time.

Убить? Убить этого ублюдка собственными руками? Эта мысль, проскользнувшая ранее в голове детектива, вновь возвращается, захватывая весь его разум.

Эррор согласился на перемирие с Инком и они иногда видятся (в основном у Инка дома) и пьют чай и какао. Однажды разрушитель пришёл не таким здоровым. И оказалось что ошибочка заболел и художнику пришла идея вылечить его что бы потом стать тому другом, но всё пошло не по плану поскольку Эррор не терпел прикосновений даже когда те были безболезненными.

“Я потерплю, чтобы побыть с тобой рядом ещё немного. Будто бы всё как прежде, будто бы нам всё ещё шестнадцать. Столько, сколько нам позволят”.

Иногда лучше просто закрыть глаза и пройти мимо.

Поэма в прозе, посвящённая Берлину — тому, каким стал этот город для меня, когда осенью девяносто восьмого в нём появился Николя Реверди.