"Показала, оказывается, что в нашей семье есть враги. Предатели."

Антон смотрит на Диму неотрывно, даже не моргает. Это он-то предатель? После всего? Он сидит прямо напротив брата, чувствуя, как зубы начинают скрипеть. А Полина слишком далеко от него, чтобы успокоить. В последнее время у них хоть немного наладились отношения. А вот с Димой… с Димой все так же. Если не хуже.

Как унизительно…

Он смотрит на Диму и медленно съеживается. В голубых глазах плещутся знакомые огни, а на губах расплывается сытая улыбка. Дима ловит кайф от его унижений. Всегда ловил.

Янтарные лучи расползаются по комнате, заполняют каждый угол, уподобляясь сладкому липовому меду. Соблазн вернуться в развороченную постель, представляющую из себя старый скрипучий матрас со сбитым в общую кучу бельем, возрастает с каждой секундой. Гена сопротивляется изо всех сил и старательно себя крепким кофе пытается реанимировать. Он с громким хлюпаньем отпивает из дымящейся кружки и прислоняется к выбеленному подоконнику. От ужасающей горечи лицо парня едва ли не перекашивает. Гена мычит неразборчиво, замечая, что от гадостного напитка не только вяжет на языке, но и глаза распахивает. 

Хоть какой-то позитив. 

Так они и шагают всю жизнь - рука об руку, но все еще недосягаемо далеко друг для друга. Стоит одному потянутся вперед, как второй тут же бьет по протянутым пальцам. Да так сильно, что взвыть хочется. От обиды то ли. То ли от стреляющей меж ребер боли.

Или история о запутанной пере-дружбе Стаха и Грифа.

Яркое желтое пламя трепещет от неровного дыхания, дребезжа от каждого нового выдоха. Оно словно пытается уворачиваться, раз за разом кренясь то в одну, то в другую сторону, лишь бы продержаться еще немного, еще несколько мгновений. Мужчина хмыкает - в голову лезут глупые аналогии. Но они действительно похожи с этим маленьким огоньком. Он такой же: цепляется за абстрактное нечто изо всех последних сил, хотя казалось бы давно пора сдаться и смириться с происходящим.

Он поднимает крышку и удивленно вскидывает брови, обнаруживая целый склад маленьких вещиц. Первой он видит фотографию - на ней он, Тема и Костя, счастливые, улыбающиеся во все зубы. Берет ее в руки, аккуратно зажимая уголок между пальцами и переворачивает. Надпись, выведенная собственной рукой, гласит: “Лето 1996-го, лагерь «Совенок»”. Улыбка сама собой просится, Стас растягивает губы и поддается потоку вспыхнувших воспоминаний. 

Это так все похоже на сон.

Мысль такая глупая, но все равно не покидает полинину голову. Да и если так - сейчас Полине все равно. Как может быть не плевать на такие глупости, когда чужие руки так мягко обхватывает ее талию и бедра. Когда кто-то из них стягивает с нее полотенце, отбрасывая наконец-таки прочь. Когда чьи-то пальцы неуверенно скользят выше по бедру, заставляя резко вдыхать нагретый воздух через сомкнутые зубы. Когда губы одного так мягко скользят по плечам, а второго двигаются напротив ее собственных. 

Пространство вокруг стремительно вращается - у Полины кружится голова, в ушах стоит звон, а во рту расплывается металлический привкус. “Язык прикусила что ли,” - отстраненно думает она, взбираясь по неустойчивой лестнице, пока чужие руки помогают ей выползти из трюма. Ноги подкашиваются, и девушка падает на палубу, разбивая колени и ладони в кровь. Раненая нога тут же напоминает о себе, простреливает болью по всей икре - вниз до стопы и вверх до бедра.

Но это не страшно.

Уж точно не страшнее картины, развернувшейся перед глазами.

Игнорирование - самая успешная тактика в решении конфликтов. По крайней мере так кажется Игорю. Но так он правда не заведется еще сильнее от пустословных обещаний, от попыток остудить и охладить, от этого мерзкого тона, который сквозит даже в сообщениях: “Ты же понимаешь”.

Нет. Не понимает. И нихрена не хочет он понимать.

Игорь с досадой запихивает телефон в карман брюк, а хотелось бы расколотить его о стену в драматичном порыве. Как жаль, что он такое себе позволить не может - на новый денег нет от слова совсем, а просить об этом Стаса унизительно и как-то неправильно. Не после того, что он ему в сообщениях навысказывал. 

Раздается залп, прямо над его головой - он ничего не видит, от ужаса зажмуривается и падает на подкосившихся ногах. Падает прямо в грязь, слякоть и дерьмо. “Будешь теперь мне ботинки лизать, сука,” - клокочет злобный, басистый голос над ним. У него нет сил спорить с этим. Да и в целом-то нет в этом никакого смысла.