Из них всех только Воланд и Азазелло не принимают участия в общем веселии. Пока Мастер и Маргарита обнимают Иешуа и плетут ему косички, пока Фагот пытается вылечить гемикранию Пилата и научить его софизмам, пока Гелла плетет венки для них всех и Бегемот рассказывает байки, Азазелло и Воланд стоят поодаль, для всех невидимые, и аккуратно наблюдают за свитой.

Под брючиной в районе коленей бутоны бордово-фиолетовых синяков уже начали распускаться, напоминая чернильные кляксы на рукописях. Ладони мёрзли от холода половиц и начинали подрагивать. В голове был такой панический вакуум, от которого не чувствовались ни синяки на коленях, ни продрогшие пальцы. Глаза безустанно смотрели на него. Он готов был идти за Воландом, ползти без единого ростка стыда в душе. Быть может и она уже была посвящая главной музе.

— И вот Маргарита стала моей тайной женой. И была ею с девяти до пяти пять дней в неделю.

— Но кто же был с вами в другое время? После пяти и в выходные?

— Это был он.

— Это был он, консультант?

— Это был… Воланд…

[Пожалуйста, не копируйте эту работу на другие сайты без разрешения и ссылок. Спасибо!]

Стоит взгляду неосторожно обратиться к написанному только что, и к лицу приливает жар. Писатель подпирает щеку ладонью, скрывая свой стыд от маленького огонька, что, будто посмеиваясь над ним, дрожит. 

Мастеру не требовалось поднимать взгляд от кривых строчек, чтобы понять, что Воланд лежит на черных простынях ни в какой не в сорочке.

Воланд загадочно улыбнулся. Его игра только начиналась, и он был решительно настроен продолжать вести эти хороводы судеб, которые обещали выйти за рамки обычной человеческой жизни. С усмешкой на лице и зловещим сиянием в глазах "профессор черной магии" исчез в тени, оставив за собой смутное ощущение предстоящего непредсказуемого воздействия на мир Москвы

Маргарита случайно уснула на коленях Воланда.

Расследование очередного дела приводит команду "свободной воли" к тому, что им жизненно необходимо попасть на бал Сатаны.

Как бы повела себя Маргарита, оказавшись в двадцать первом веке? Сохранила бы она любовь к мастеру или ее захлестнули бы новые соблазны? Все-таки эта женщина - далеко не святая...

— Виски.
— Дело дрянь? — спросил Онегин.
— Как зовут? — осведомился Печорин.
— Софья…
— Проклятая химическая реакция! — заключил медик. — Подайте что-нибудь, чтоб догнаться.