– Так что там с твоей флешкой? Ее нашли, вернули, ты не знаешь кто… Чуя. А что на ней было?
Дазай так отдаленно может вообразить масштабы катастрофы. Даже представляет, что сейчас уже у него под окнами собираются машины мафии, намереваясь выкурить Накахару... но была одна загвоздка: эта мелкая шляпная вешалка что-то там орала о том, что это Дазай, сука такая, виноват во всем, и здесь явно где-то скрывался ключ. Что такого могло быть в ноутбуке Чуи, что нелегкая заставила его ввалиться к нему?

История о том, как Дин и Сэм учились принимать свои чувства друг к другу.

В сути своей, это начало СПН, но немного с другого угла.

О Чуе, который очень долго ждал счастья в своей жизни; о Дазае, который терзается одиночеством; об их юности, о днях, когда они были школьниками, и целовались, сидя на парте; о том, как спустя пять лет Чуя все еще не может принять никого, кроме Осаму.

Накахаре Чуе категорически не везет в поисках "матери-своего-ребенка" — вот уже третьи отношения за полгода оканчиваются провалом.

У его друга, босса Портовой мафии Дазая Осаму, есть свои собственные соображения, что с этим можно сделать.

Самая прекрасная новость, которая его ожидает — Чуя вполне солидарен с ним на этот счет.

Дазай Осаму, стремясь получить желаемое, всегда умел просчитывать все свои действия на десять ходов вперед...

Когда Чуя приходит в себя, ему пятнадцать по поддельным документам.

Арсений — профессиональный гонщик, уже десять лет как живущий в Европе, — сбегает от скандалов, папарацци и собственных демонов туда, где все началось. А у стритрейсера Антона напичканная модификациями раритетная Волга, видок и повадки бандюгана из девяностых, холодные руки и золотое сердце.

Сам Арсений мнения о зеленом главаре новенького картеля — неоднозначного. Выглядит он безобидно, в их немногочисленных диалогах вел себя подчеркнуто дружелюбно, но подмял под себя немалую долю рынка, а такого, не запачкавшись, не провернешь.

Мутный. И взгляд у него: твердый, в самую душу, — с вечной улыбкой на губах совершенно не вяжется. Вот и сейчас Арсений предугадать не может, выйдет ли отсюда живым.

Эти распахнутые мертвые глаза завораживали, словно затягивали в непроглядный туман. Они всегда казались пустыми любому стороннему, и даже пугали. Кого угодно, но не Суэхиро. Возможно, это его путь – видеть смерть в таком обличии и считать ее совершенством.

cafuné – нежное перебирание пальцами чьих-то волос.

Дазай не злопамятный, нет; он просто так приподнимается с чужого тела и тем же черным маркером почти каллиграфическим почерком выводит на внутренней стороне бедра:

"С моим великим удовольствием. ♡"

[Соукоку кофешоп-АУ (прямо как с мема) в действии.]