Марина вышла из машины, поставила ее на сигнализацию и сразу же увидела Брагина. Мужчина стоял в паре метров, лыбился и явно чего-то ждал.
Путь все равно лежал мимо него, поэтому Нарочинской пришлось подойти ближе.
— Драсьте, — Брагин шутливо кивнул.
Женщина приподняла брови:
— Что?
— Ничего, — он демонстративно помотал головой из стороны в сторону.
— Брагин, в чем дело?
— Все прекрасно, — сообщил мужчина практически нараспев.
Нарочинская смерила его оценивающим взглядом и серьезно сказала:
— Слушай, Брагин, ты не смей ко мне больше домогаться, ты меня понял?
Олег фыркнул:
— Больно надо, — протянул, не скрывая смех в голосе. — Кто кого еще домогается.
Пф, он что, считает, что она передумала и хочет продолжать с ним спать? Наивное создание.
— Я серьезно, — без улыбки сказала Марина. — Поцеловались случайно и больше никогда.
Брагин закивал, как китайский болванчик:
— Никогда, — театрально дернул себя за зуб и затараторил. — Никогда, никогда на свете, вот чтоб провалиться мне на этом месте, — на последних словах мужчина резко присел на корточки. Видимо, надеялся застать Нарочинскую врасплох.
Не на ту напал.
— Клоун, — равнодушно резюмировала Марина и направилась дальше.
Но поймала себя на мысли, что Брагин раздражает ее намного меньше. Правду говорят, что общий стресс сближает даже врагов, а они врагами не были.
«И общий секс… Фу, какая пошлятина, Нарочинская. Брагин плохо на тебя влияет», — подумала Марина и уже через минуту забыла об этом разговоре, с головой уйдя в рабочие дела.
***
Брагин смотрел, как Лазарев выделывается перед Нарочинской, и бесился.
Выделывается — потому что иным словом поведение Кости охарактеризовать было нельзя: парень активно гримасничал, много шутил и неустанно сыпал комплиментами. А бесился Олег, потому что Марина вела себя так, словно ей это нравилось — доброжелательно улыбалась и смеялась.
Брагин и сам не понимал, почему его так задело. Он никогда не был собственником, особенно если дело касалось женщины, с которой он провел одну-единственную ночь. Эмку приревновать — мог, Ларису, понятное дело, но они были исключениями. Олег даже бывшую супругу не ревновал, кажется.
Стоп. Ревность? Его? К Нарочинской? Олег подумал, что спятил, и спешно переключил внимание. На кого угодно.
«Кем угодно» оказалась Лена, которая сидела в уголке ординаторской и грустными глазами смотрела, как Лазарев обхаживает ее подругу.
«Вот почему ей всегда везет», — уныло подумала медсестра и отхлебнула из кружки любимый чай.
— Леночка, чего грустим? — вкрадчиво поинтересовались рядом с ней.
Михалева перевела взгляд на источник звука и увидела Олега, который улыбался так лучезарно, что медсестра мигом забыла, что когда-то он ее отшил.
«Может, он был просто не в настроении» — успокоила она саму себя.
Нарочинская, устав воспринимать эмоции Лазарева, ненадолго «отключилась», продолжая поддакивать в нужных местах. И заметила, что Брагин заигрывает с Леной.
«Бедная Ленка, он и с ней переспит, а потом голову заморочит», — подумала Марина и вдруг почувствовала себя вещью. Очередным трофеем на стене музея половой славы имени Олега Михайловича Брагина.
Как же это унизительно, черт возьми. Мерзко. Настроение скакнуло куда-то вниз, но Нарочинская постаралась взять себя в руки.
Теперь она понимала, почему от Брагина тащились все женщины института Склифосовского — он был слишком хорошим любовником. Но не могла понять, почему по этому мужчине умирают даже те, с кем он не спал.
Или он спал со всеми? Ну, с Леной точно нет, она бы Нарочинской сразу рассказала. А что касается остальных… Брагин с его аппетитами может, в принципе. Его пьяного хватило на три полноценных захода, тогда как некоторые даже в трезвом состоянии не были способны на два.
Марина любила хороший секс. Но знала, что если ей не нравится мужчина, то никакого продолжения быть не может. Она и не хотела продолжения. И до сих пор решительно не понимала, что женщины находят в Брагине до того, как он затаскивает их в постель.
Нарочинская не жалела о случившемся. Но знала — не будь тогда в ее крови алкоголя, ничего бы не произошло. Значит, и дальнейших проблем не будет.
— Марина Владимировна, — снова отвлек ее Лазарев, и Марина, почувствовав облегчение, вернулась к диалогу.
***
Брагин и Нарочинская, закончив операцию, вышли в приемное.
— Ну как? — поинтересовалась у них Нина.
— Жить будет, — кивнул ей Олег.
Марина же устало навалилась боком на стойку, подпирая поясницу руками.
— Хорошо, — посветлела лицом Дубровская и посмотрела на Нарочинскую. — Маринк, это тебе передали, — она кивнула на огромный букет тюльпанов, рядом с которым Марина и стояла и который в упор не замечала.
Брагин неуловимо помрачнел, но на него не обратили внимания.
Нейрохирург с легким удивлением посмотрела на цветы, а затем наморщила лоб:
— А какое сегодня число?
— Седьмое.
— Что, неужто у вас день рождения, Марина Владимировна? — улыбчиво поинтересовался хирург. — А проставиться?
Нарочинская смерила его непроницаемым взглядом:
— День рождения у меня летом, Олег Михайлович.
— В среду? — дурашливым голосом уточнил он.
Марина его проигнорировала:
— Нин, спасибо. Можно он у тебя постоит еще, я позже заберу?
— Конечно, — согласилась регистратор. — Такая красота, — она восторженно цокнула, не замечая, какое недовольное выражение вырисовывается на лице лучшего друга.