Свежий озёрный воздух. Ветер. Шум листвы. Нежность закатного солнца, слепящего глаза. Рябь на воде. Пение птиц. Сидя в сумеречной сырой камере, Аэрин успел свыкнуться с мыслью, что лишился этого навсегда. Думал, что в последний раз сумеет взглянуть на небо, когда его поведут на плаху. Если, конечно, ему посчастливится быть казнённым на улице, а не в той холодной темнице, где его держали. Он настолько смирился с этой участью, что теперь всерьёз сомневался, взаправду ли всё это или на самом деле он прямо сейчас умирал от истощения и побоев на залитом водой и кровью каменном полу? Может, это солнце, эти птицы и озеро не более чем его предсмертные видения?
Аэрин опустился на колени у кромки воды, и влажный рыхлый песок просел под его весом. На жёлтый берег упали яркие рубиновые капли. Аэрин положил меч на землю и зажал ладонью рану на животе. Из озера за ним безразлично наблюдал кто-то незнакомый. Исхудавший. Ослабленный. С синяками под глазами и с густой бородой, скрывающей впалые щёки. С потухшим взглядом. Кто-то, кого Аэрин видел впервые.
Он зачерпнул рукой воду и умыл лицо. Он помнил, как на него выплеснули ведро воды, чтобы очухался после порки плетью, и тогда он долгое время не мог понять, что случилось. Теперь мысли прояснились почти сразу, и Аэрин, зачерпнув ещё, вылил воду на голову. Холодные струйки побежали вниз, по шее, плечам и спине, и тело под рваной рубахой снова нещадно зажгло свербящими ранами. Мокрые пряди волос пристали к лицу.
Аэрин поднял меч, крепче зажал рану и со стоном заставил себя выпрямиться. За ним возвышались стены столицы — белокаменного Имперского Города, прекрасного и гордого в своём величии. С трудом переставляя подкашивающиеся ноги, Аэрин побрёл вверх по склону. Он не питал ложных иллюзий. Он выбрался из тюрьмы, увидел солнце, умылся озёрной водой, вдохнул свежий вечерний воздух, но уже через час, в лучшем случае через два, он снова будет сидеть за решёткой и ждать казни. На этот раз с ним будут обходиться ещё строже. Мало того что на нём лежит груз прошлого преступления, теперь он ещё и беглец. Пусть этот побег и не был умышленным. Но всё это позже. Сейчас нужно добраться до города.
Каждый новый шаг давался нелегко. Кровоточащую рану жгло, слабые ноги не слушались и наливались болью от долгого крутого подъёма. В голове непрерывно шумело. Но Аэрин шёл, уже едва ли разбирая дорогу перед собой, будто цели важнее в его жизни никогда не было. Он должен был добраться. Любой ценой.
На стене поднялся шум: караульные заметили его. Может, даже узнали. Аэрин не подал им никакого знака, на это не оставалось сил, и продолжил упрямо идти к городу, пока грудь ещё не разорвало от недостатка воздуха. Уперев взгляд в землю, он тяжело переставлял ноги и видел мелькающие внизу цветы и проплывающие волны трав. Даже вечером, когда солнце уже остывало, было душно. Тело горело нестерпимым жаром. Аэрин сосредоточил взгляд на закрывающей рану руке и увидел, что пальцы полностью окрасились кровью. Она просачивалась сквозь них и бежала вниз, а пропитавшаяся насквозь драная рубаха уже не останавливала её.
Аэрин замер. Вышедшие навстречу солдаты тоже остановились, держась на безопасном расстоянии. Будто он мог чем-то угрожать им.
— Брось меч, Латиус!
Его всё-таки узнали. Аэрин поднял на них невидящий взгляд, но не разобрал лиц. Только заметил, что тот, который стоял слева, держит лук с лежащей на тетиве стрелой. Натянуть её и выстрелить он мог в любой момент. Тот, что справа, сжимал ладонью рукоять меча. Аэрин не собирался испытывать их и по приказу разжал пальцы. Меч неслышно упал в высокую траву.
— Руки!
Аэрин поднял руки. Левая почти по локоть была красной и мокрой. Солдаты тихо обменялись парой слов. Аэрин не пытался их услышать. Ноги уже совсем его не держали. Но сначала опустились руки. Мечник что-то предупреждающе крикнул. Аэрин не разобрал и в следующий миг сам рухнул на землю. В глазах стремительно темнело.
Его почти сразу подняли, взяв с обеих сторон подмышки, и поволокли в крепость. Он пробовал самостоятельно переставлять ноги, но они заплетались и не успевали за быстрой твёрдой походкой солдат, и вскоре Аэрин бросил это. За ним оставался кровавый след. Он много раз входил в крепость Имперского Легиона. Но вот так — впервые.
Его отвели в одно из помещений, прохладное и сумеречное, и усадили на стул. Лучник оповестил:
— Я разыщу лекаря.
Но Аэрин резко удержал его за руку, оставляя липкое пятно на предплечье.
— Не надо. — Собственный голос звучал незнакомо. Он был слабым и лишённым любой интонации. — Позови генерала.
Удивлённый этим, лучник кивнул и убежал, оставив Аэрина под присмотром своего соратника. Второй солдат неловко молчал. Он наверняка о многом хотел спросить, но благоразумно сдерживал любопытство. Довольно скоро дверь в помещение решительно открылась, и внутрь вошёл высокий сильный человек. Генерал Транквилл. Аэрин вроде даже дёрнулся по привычке, чтобы встать, но не смог. Генерал навис над ним нерушимой скалой.
— Я жду немедленных объяснений.
Аэрин и без слов понимал, чего от него ждут. Он нащупал пальцами грубые шнурки и не без труда развязал их, чтобы снять с пояса небольшой самодельный мешочек и положить на стол перед генералом.
— Император мёртв.
Пока Аэрин пытался сказать это, Транквилл вытащил из тряпичного свёртка большой драгоценный амулет. Каждый знал, что это — символ власти правителей Тамриэля.
— Что?..
Аэрин не стал повторять растерянному генералу про кончину императора. Он боялся, что у него слишком мало времени.
— Отправь людей в руины под тюрьмой. Это приказ Бауруса, одного из телохранителей. Он остался там. В моей камере есть тайный проход.
Объяснения Аэрина звучали скомкано и невнятно, но Транквилл всё понял. Наверное, имя Бауруса было ему знакомо. Он забрал со стола амулет, развернулся и пообещал:
— С тобой будем разбираться позже. — А потом громко приказал своему солдату: — Срочно найди для него лекаря!
Произошедшее после Аэрина уже мало волновало. Его отвели в другое здание — госпиталь — уложили на кровать и раздели по пояс. Эта тюремная рубаха теперь годилась разве что драить полы. Лекарь смыл с его тела кровь, обработал рану холодной мазью, зашил и наложил тугую повязку. После этого Аэрина на какое-то время оставили в покое, и он заснул.
Очнуться заставил властный спокойный голос.
— Латиус.
Это был генерал. Он сидел возле кровати, а за окном уже светило солнце, и Аэрин удивился, что ему позволили проспать всю ночь. Он чувствовал себя лучше, но, как только попытался сесть, корпус пронзило болью.
Транквилл разрешил:
— Да лежи, не дёргайся. Я хочу услышать твою версию произошедшего.
Аэрин открыл рот, чтобы начать, но смог выдавить из себя только отвратительный хрип. Тогда Транквилл встал, наполнил стакан водой и, приподняв Аэрина, помог ему выпить.
Это стало настоящим спасением. Холодная вода разлилась по телу и прояснила ум. Аэрин смог хоть немного прийти в себя.
— Неизвестные покушались на жизнь императора, и его телохранители приняли решение покинуть Имперский Город тайным подземным путём. Вход туда оказался в той камере, где меня держали.
На одно это у Аэрина ушли все силы. Он перевёл дух, посмотрел на высокий каменный потолок в паутине и подумал, что Транквилл захочет о чём-то спросить. Но генерал молчал. Пришлось продолжать:
— Уриэль Септим заговорил со мной. Сказал, что наша встреча неслучайна, что она предопределена богами. Мне разрешили идти с ними, Баурус дал мне факел. И вскоре на нас стали нападать люди в капюшонах. Убили женщину из охраны императора. Баурус приказал мне взять её меч и сражаться, но силы всё равно были неравны. Убийц становилось всё больше. В конце концов они завели нас в западню. Заперли дверь и напали. Мне было приказано защищать императора в небольшом закоулке. И я не справился. Убийцы перехитрили нас. Там оказалась потайная дверь, из неё появился человек. Он ранил меня, затем… затем убил императора.
Транквилл кивал. Вероятно, он уже слышал эту историю от Бауруса.
— Как у тебя оказался Амулет Королей?
— Император сам отдал его мне.
— Правда?
— Да. В ином случае я не пришёл бы с ним к тебе. Амулет нужно передать Грандмастеру ордена Клинков.
Генерал вздохнул и неожиданно признал:
— Есть у тебя одна хорошая черта, Латиус. Ты не врёшь. Ты либо скажешь правду, либо ляжешь под плеть и будешь молчать до последнего вздоха.
— Я не пытаюсь уйти от правосудия и готов отвечать за свои дела. — Взгляд Аэрина стал тяжелее. — Но ты прав. Я буду молчать.
— Правосудие над тобой свершится, в этом можешь не сомневаться. Но сейчас у Империи есть куда более серьёзные проблемы. Выяснять, кого ты там выгораживаешь, недосуг.
Аэрин мысленно взвыл от отчаяния. Он не хотел снова в тюрьму. Он предпочёл бы, чтобы его сразу казнили, но издыхать в этой проклятой камере больше не мог. Если поначалу у него был какой-то смысл в этом ожидании — он ждал приговора, — то теперь ему предстояло медленно гнить за решёткой долгие месяцы и слушать глупые издёвки болтливого заключённого напротив, который, как только узнал, что Аэрин сам когда-то был легионером, вообще не затыкался.
— Ходить можешь? — спросил генерал.
— Думаю, да.
Превозмогая боль, Аэрин заставил себя сесть, потом осторожно поднялся на ноги. Транквилл придерживал его. Рана болела, но она не являлась чем-то таким, через что Аэрин бы уже не проходил. Скоро он привыкнет к боли и совсем перестанет её замечать.
— Хорошо, — одобрил Транквилл, когда убедился, что Аэрин может стоять без его помощи. — А теперь слушай. Мне всё это не нравится, но иного выхода у нас нет. Мы должны выяснить, кто убил императора. Я пообещал Баурусу свою безоговорочную помощь. Но Амулет Королей нужно доставить Клинкам, здесь он оставаться не может. И раз уж Уриэль Септим доверил его тебе, то и сделать это предстоит именно тебе.
Для Аэрина это не стало новостью. Баурус всё объяснил и сказал, где разыскать Грандмастера. Но Аэрин до последнего был уверен, что они передумают. Он преступник, ещё и раненый. Но слово императора, даже (особенно?) предсмертное, для всех закон. Уж у Аэрина тем более не было никаких прав спорить.
— Я жду распоряжений, генерал.
Транквилл провёл ладонью по лицу. Было заметно, что он не спал всю ночь.
— Ты хороший солдат, Латиус, — наконец сказал он. — И, несмотря на запятнанную репутацию, я тебе доверяю. Как и весь Легион. Как и вся Империя.
— Для меня честь слышать это.
— Я отдаю тебя вместе с Амулетом в надёжные руки Валериуса и Иветты. Времени на сборы у вас — полдня. В оружейной возьмёшь всё, что тебе нужно. Вопросы?
— Никаких вопросов, генерал.
Транквилл выжидающе посмотрел ему в глаза и напоследок негромко добавил:
— Латиус… не подведи.
— Не подведу, Юстиниан.
То, что Аэрин назвал генерала по имени, добавило веса его словам. Транквилл кивнул и тяжёлым шагом покинул госпиталь. Когда дверь закрылась, Аэрин опустился на край кровати, нахмурился от острой боли и решил, что Транквилл идёт на отчаянный шаг. Генерал и сам понимал это. Отправлять бесценный символ власти вместе с известием о смерти императора таким гонцом, каким был Аэрин в своём состоянии, — безрассудство. Но оставлять Амулет Королей в городе, где могут скрываться предатели, — ещё опаснее. На Аэрина уже пала эта ноша, он её и понесёт. Никто другой, даже сам Транквилл, не хотел брать на себя такую непосильную ответственность.
Аэрину не позволили долго находиться в одиночестве и углубляться в мысли. Дверь вновь отворилась — распахнулась, взвизгнув на тяжёлых петлях, и в госпиталь ворвался головокружительный вихрь, в одно мгновение преодолел расстояние от входа до кровати, упал перед Аэрином на колени и обнял его так крепко, что потревоженная рана помутила сознание резкой болью. Но Аэрин не издал ни звука.
— Боги, Рин!.. — неразборчиво выдохнула она и больше не сумела ничего сказать.
Он улыбнулся.
— Здравствуй, Иви. Как ты?
Иветта отстранилась, и в её огромных глазах Аэрин увидел обиду.
— Я? Ты спрашиваешь обо мне?
— Больше здесь никого нет, — растерянно отозвался он.
— Здесь есть ты! И это ты столько времени был в тюрьме, тебя там пытали и боги знают что ещё с тобой делали! — Она вновь прижалась к нему и сглотнула слёзы. Её голос зазвучал подавленнее: — Мне так за тебя было страшно…
— Ну всё, оставь это, — с утешением попросил он Иветту. — Транквилл всё объяснил тебе?
Она закивала и рассказала:
— За Велдоном ещё ночью пришли. Так что я всё знаю.
Её муж, сильный боевой маг, работал с одним из лучших детективов Имперского Легиона, так что неудивительно, что его потребовали ночью на место преступления. Он, наверное, до сих пор был там. Иветта встала и потянула Аэрина на себя.
— Но сначала мы займёмся тобой, — решила она. — Давай-ка, идём отсюда.
У Велдона и Иветты имелись небольшие апартаменты в Эльфийских Садах — тихом жилом районе города. Покинув форт Имперского Легиона, она повела Аэрина именно туда.
Жизнь в столице, как и прежде, ни на миг не утихала, но Аэрин старался не глазеть по сторонам. Все эти люди, погружённые в свои заботы, ещё не знали, что Империя стоит на пороге страшных перемен. Для них самым любопытным событием этого утра стало только то, кого это и куда ведёт капитан боевых магов? Всё ли с этим диковатого вида мужчиной в порядке? Но Аэрин знал, что наблюдательные бездельники, слоняющиеся по улицам ночью, наверняка заметили поднявшуюся суету: посыльные стучали в двери вышестоящих лиц Имперского Легиона, о чём-то докладывали Старейшинам во дворце, то тут, то там мелькали быстрые факелы и переносные лампы. Совсем скоро слухи поползут по городу и отравят его изнутри.
Встречающиеся на пути караульные здоровались с Иветтой, а некоторые даже знали Аэрина — если не лично, то о его деле точно слышали. Он не смотрел на них и ни слова не говорил: не хотел давать повода для ненависти, жалости или новых сплетен. Поэтому, когда Иветта привела его к своему дому, открыла дверь и пригласила внутрь, Аэрин наконец смог вздохнуть с облегчением.
У неё было уютно, чисто и красиво. Небольшой зал первого этажа совмещал кухню со столовой и уголок для отдыха, где стояли высокий книжный шкаф, небольшой столик и два глубоких мягких кресла. На полу валялась тряпичная игрушка зайца, и Иветта тут же подняла её, чтобы положить на место.
— Где девочки? — спросил Аэрин.
— Отвела к соседке. Она помогает нам за ними присматривать.
Аэрин с понимаем кивнул. У него не было собственной семьи, поэтому он был счастлив за Иветту. У неё тоже личная жизнь долго не складывалась, но потом она сошлась с Велдоном, и, хоть этот парень был младше неё на шесть лет, у них получилась прекрасная семья. Иветта родила двух девочек: старшей уже было три, младшенькой — год. Аэрину казалось, что обе больше похожи на отца.
Иветта, привычно управляющаяся с хозяйством, приготовила для Аэрина тёплую воду, и, пока он смывал с себя многодневную грязь и кровь приятно пахнущим мылом, подыскала для него подходящую одежду. Эти вещи принадлежали Велдону, и Аэрин, запомнивший его как тощего долговязого паренька, удивился тому, что они оказались по размеру. Потом Иветта поставила перед ним небольшое зеркало, а сама ушла хлопотать на кухне. Сбривая отросшую за месяц бороду, Аэрин слышал, как гремела посуда.
Когда он вновь появился перед ней, Иветта встретила его радостной улыбкой.
— Теперь хотя бы узнаю тебя!
Она уже приготовила для них завтрак. Аэрин, привыкший жить в казармах, трактирах и даже освоившийся в тюремной камере, давно забыл тепло семейного очага и вкус домашней еды. Он искренне поблагодарил заботливую Иветту и, сев за стол, сжал ложку.
Иветта смотрела на него, как на вернувшегося с войны брата или как на бездомного котёнка, которому налила миску молока. Это был взгляд, полный нежности, любви и облегчения от минувшей беды. Аэрину под этим взглядом было не слишком комфортно, и она вдруг поняла это, спохватилась, смущённо поправила чёлку и подошла к столу, на котором готовила, чтобы собрать что-то.
— Перед тем, как мы отправимся, я схожу к Велдону, предупрежу его. И заодно отнесу им поесть, они уже столько часов на ногах… Потом встретимся с тобой у конюшен, Теодор как раз обещал подготовить повозку.
Аэрин остановил её.
— Зачем нам повозка? Поедем верхом, так быстрее.
— С ума сошёл? — воскликнула в ответ Иветта. — Какое тебе “верхом” в таком состоянии?
Лучше всего в общении с Иветтой Аэрину удавалось спокойно убеждать её. Действовало безотказно, и он обожал то, какой робкой и послушной она становилась в такие моменты. Даже в тот злосчастный день, когда она прибежала в подземелье Имперской тюрьмы и рыдала, сжимая через решётку его руки, Аэрин смог найти слова, чтобы утешить её. Вот и сейчас, подняв на подругу тёплый взгляд и слегка улыбнувшись, он негромко объяснил ей:
— Я же не предлагаю тебе загнать лошадей. Поедем лёгкой рысью. Ничего со мной не случится, Иви. А если что — я сразу тебе скажу.
Она виновато его выслушала и согласилась.
— Почему мы вообще должны делать это? — спросила она, и в её голосе прозвучала обида. — Разве не правильней будет отнести Амулет Совету Старейшин?
— Не правильней, — с сожалением парировал Аэрин. — Император был убит прямо в столице. Нападавшие знали, где и когда он пройдёт, они были проинформированы о каждом его шаге. Если мы увезём отсюда Амулет Королей, то сможем выиграть немного времени и разобраться, с какой угрозой имеем дело.
— Теперь я понимаю, почему Уриэль Септим вверил Амулет тебе, — задумчиво произнесла Иви. — Он не мог положиться ни на кого из своего окружения, да?
— Боюсь, истинный смысл его мотивов нам постичь не под силу, — только и сказал Аэрин. Он вспоминал слова императора о божественном провидении и не решался пересказывать их Иветте. Нет, он не боялся непонимания, просто сам их до конца не осмыслил. И, чтобы уйти от темы, Аэрин попросил: — Так что скажи Тео, чтобы не готовил повозку. Пусть снарядит трёх хороших скакунов.
Иветта согласилась, и они какое-то время сидели в тишине. Она заварила в чайничке ароматные травы и всё равно украдкой смотрела на Аэрина тем прожигающим взглядом, от которого ему было не по себе. Словно он давно был похоронен, а теперь восстал из мёртвых или явился в этот дом призраком — иначе внимание Иветты трудно было объяснить.
В конце концов он поблагодарил её и призвал не терять времени. Иветта отправилась улаживать дела и повидаться с мужем, Аэрин же наведался в арсенал, чтобы снарядиться в дорогу. Раньше он отдавал предпочтение обоюдоострому топору, с которым прекрасно умел обращаться в битве, но его оружие конфисковали и боги знают где оставили, а здесь ничего похожего не нашлось. Так что Аэрин взял лёгкий меч и широкий длинный кинжал с массивным увесистым обухом. Несмотря на непреодолимую слабость, всё ещё не покидающую его, он посчитал важным обзавестись хоть какой-то защитой, нашёл подходящую кольчугу плотного крупного плетения и сразу надел её, чтобы поверх закрепить пояс с ножнами. Вид у него наверняка был как у какого-нибудь проныры с большой дороги. Хорошо хоть, что бороду сбрил.
Немногим позже полудня Аэрин отчитался перед генералом о своей готовности, получил закрытую шкатулку, в которой покоился Амулет Королей, и сразу же убрал её в сумку, чтобы она не привлекала ничьего внимания. Когда он вышел к главным воротам города, увидел, что Валериус уже ждал, снарядив в путь высоких молодых рысаков. Иветты нигде не было.
Теодор Валериус, бледнокожий нибенеец с нордическими корнями, был искусным следопытом, и его шпионские навыки крайне ценились в Легионе. Аэрину нечасто доводилось с ним общаться, но он знал этого человека как добродушного и отзывчивого приятеля, которому можно беспрекословно довериться. О Валериусе в Легионе хорошо говорили.
Теодор тоже не сразу его узнал, и, когда Аэрин целенаправленно приблизился, не стал скрывать удивления.
— Латиус? Как, держишься?
Они обменялись крепкими рукопожатиями. Аэрин заверил, что всё в порядке, и взял переданные ему поводья. Покладистый пегой конь заинтересованно понюхал человеческую руку, громко вдыхая воздух большими ноздрями. Аэрин погладил его по морде.
Теодор тихо рассказал:
— Транквилл объяснил мне, что происходит. Я до сих пор не могу поверить. Будто всё ещё сплю и вижу какой-то бредовый сон.
— Это не сон, Тео, — ответил Аэрин, который был занят стременами и не смотрел на собеседника.
— Но если Уриэль Септим и всего его наследники убиты… Что теперь будет с Империей?
Аэрин строго предупредил:
— Не так громко. Официально об этом ещё не объявляли.
Валериусу ужасно хотелось расспросить обо всём непосредственного свидетеля событий минувшей ночи, но он понимал серьёзность ситуации и лёгшую на его плечи ответственность, поэтому сдержал себя и промолчал. Аэрин посчитал это хорошим выбором. Он и сам предпочитал молчать, опасаясь, что кто-то его неправильно поймёт и это станет источником ложных слухов.
Наконец подошла Иветта. Она тоже подготовилась, облачившись в изящную кожаную броню боевого мага и вооружившись восточным вакидзаси. Её плечи были гордо расправлены, голова — высоко поднята, и с первого взгляда могло показаться, что она пребывает в воинственном настроении, готовая с честью выполнить порученное ей задание. Но Аэрин, давно друживший с ней, знал, что этой вызывающей позой она скрывает сильные душевные переживания. У Иветты был потухший печальный взгляд.
Аэрин счёл необходимым подбодрить её. Он шепнул ей на ухо:
— Ты оставляешь их только на день. Завтра уже вернёшься.
Она кивнула, но не стала продолжать этот разговор. Перекинула сумку через луку, оседлала коня и с высоты посмотрела на мужчин.
— Готовы? Тогда не теряем времени.
Теодор с некой эльфийской грацией привычно вспорхнул в седло и, сжав поводья, сразу же вывел коня на мост. Аэрину не было так легко. Он поставил сапог в стремя, и от напряжения мышцы пресса неприятно прорезало болью. Аэрин нахмурился, стерпев, но потом увидел, что Иветта, обернувшись, заметила его неуклюжесть. Он почему-то почувствовал себя уязвлённым.
Чтобы доказать, что в нём не нужно сомневаться, Аэрин помыкнул пегого и вырвался вперёд, обогнав Теодора и возглавив их маленький непримечательный отряд, выполнявший наиважнейшую миссию.
Путь лежал на запад, к лесистым склонам Коловианского нагорья, где среди высоких осин и густых елей расположился небольшой приорат Вейнон. Сколько Аэрин себя помнил, там никогда не бывало много народу. Несколько добродушных монахов вели кроткую жизнь в служении богам, занимались хозяйством, молились в воздвигнутой у дороги часовне. Иногда их можно было встретить в городе, если наступала нужда совершать покупки, но в основном всё необходимое для проживания они выращивали и производили сами. Аэрин был родом из этих мест. Он хорошо их знал.
Трое всадников ехали в неторопливой тишине. Мимо плавно проплывали тёмные шершавые стволы деревьев, шумели листвой кроны над головами. Звонко пели птицы, настороженно замолкая при появлении путников и тут же продолжая самозабвенно голосить, когда становилось понятно, что опасности нет. Позднее летнее солнце, обогнув небо над столицей, опускалось на запад и как раз начинало светить в лицо, но теперь оно уже было мягким и не доставляло неудобств. Аэрин, прикрыв глаза, наслаждался нежным теплом закатных лучей, только сейчас научившись ценить такие простые радости жизни.
Он невольно вспоминал случившееся вчера. На лестнице в подземелье вдруг послышались голоса, но он, уставший и безразличный ко всему, даже не вздрогнул, пока важные посетители не остановились точно возле его камеры. В тот момент он подумал, что его час пробил: это пришли за ним. Ему приказали отступить к стене, сняли замок с решётки, и Аэрин наконец увидел, с кем именно ему довелось встретиться. В окружении своих телохранителей пред ним предстал сам император Уриэль Септим. Аэрин сразу же опустился на одно колено и склонил голову. Сердце, конечно, встревожилось. Стража вела Императора подземным путём через помещения тюрем, и именно в той камере, где был заключён Аэрин, находился сокрытый проход. Но он не расценивал это как шанс на побег, он смиренно ждал, когда монарх решит здесь свои дела, и не встревал в происходящее. Только вот Уриэль Септим сам посмотрел на него и неожиданно признал, что уже видел лицо Аэрина в своих снах. Заключённому было позволено идти с ними, это была воля императора. Никто не посмел возразить.
Пока они пробирались по древним катакомбам под городом, Аэрин узнал, что на семью императора были совершены покушения, и все наследники царственной династии погибли от рук неизвестных. Жизни Уриэля Септима грозила смертельная опасность, потому Клинки, его телохранители, и собирались тайно вывести его из города. Однако неизвестные убийцы оказались очень хорошо осведомлены. Они сумели пробраться на этот подземный маршрут, которым вели императора, и устроили несколько засад. Аэрин никогда прежде не сталкивался с чем-то подобным. Это были обычные люди в багровых облачениях. Во время битвы они использовали неизвестную магию, которая заключала их тела в непробиваемую литую броню с вкраплениями гладкого чёрного металла. Шлем такого комплекта был полностью закрытым и представлял из себя жуткого вида маску, которая оказывала впечатляющий эффект на противника. Аэрин и теперь, вспоминая этот образ, невольно передёргивал плечами от зарождающегося внутри холодка ужаса. Поскольку эта броня являлась магической, после смерти владельца она исчезала, оставляя труп в тех же багровых балахонах. Наверное, с этой загадкой сейчас и разбирался муж Иветты.
Когда нападавшие загнали их в тупик, император вдруг обратился к Аэрину, снял с шеи Амулет Королей и приказал найти Джоффри. Именно к нему Аэрин и направлялся. За всё это время он так и не сумел постичь истинный смысл слов, сказанных ему Уриэлем Септимом, но накрепко запомнил каждое из них и размышлял над ними всё свободное время. Они и сейчас не выходили у него из головы. Аэрин надеялся, что именно Джоффри объяснит ему их значение.
В сумерках впереди показались высокие тёмные стены каменных построек. Вечер стоял тихий. За время многочасового пути не произошло ничего подозрительного: один раз появился встречный торговый караван и чуть позже по тракту проехал патрульный. Это укрепило веру в то, что угроза осталась позади и Амулет всё же удалось скрыть от вездесущего взора недоброжелателей.
Всадники въехали во двор приората и спешились. Аэрин осмотрелся, пытаясь найти кого-то, кого можно было бы спросить о Джоффри, но в такой час улица уже была пуста. Пришлось передать поводья Иветте и, поднявшись на крыльцо основного здания, громко постучать в дверь. Аэрину отворил лысеющий мужчина средних лет с обеспокоенным взглядом. Он мельком посмотрел на оставшихся чуть позади Иветту и Теодора и, должно быть, решил, что эти люди не из тех, кому потребовалась помощь. Однако из вежливости он всё равно поинтересовался:
— Я могу быть тебе чем-то полезен, брат?
Монах обладал звучным глубоким голосом. Аэрин первым делом извинился за поздний визит:
— Прости, что потревожил в такой час. Мне нужно найти Джоффри.
— К этому мы привыкли, — равнодушно отозвался монах. — Странные люди всегда приходят на ночь. Брат Джоффри наверху, читает. Проходи.
Для Аэрина шире открыли дверь, и он нерешительно обернулся на своих компаньонов. Иветта подбадривающе ему кивнула. Теодор, задрав голову, любовался зажигающимися звёздами. Латиус крепче сжал обеими руками тряпичный мешок с бесценным грузом, поблагодарил брата и прошёл внутрь.
Здесь было темно, лишь кое-где неспешно коптили толстые свечи. Монах сразу потерял к Аэрину интерес, поскольку дела Джоффри и его поздние посетители никого больше не касались, и вернулся за круглый стол, где сидел ещё один мужчина в невзрачных тёмных одеждах. Аэрин, скромно с ним поздоровавшись, поднялся на второй этаж.
В правом крыле здания находилась небольшая библиотека со старыми потрёпанными книгами, заполняющими полки невысоких шкафов. У дальней стены стоял большой письменный стол, также загруженный различными свитками, конвертами и бумагами, и за ним работал уже пожилой, но активный мужчина с живым взглядом. Он искал что-то среди документов и нужное выписывал на отдельный лист. Как только Аэрин появился в библиотеке, старый монах насторожился и посмотрел в сторону лестницы, при этом его рука оставила перо и незаметно скрылась под столом. Аэрин был готов поспорить, что там либо скрывался кинжал, либо был прикреплён заряженный самострел. Он на всякий случай замер на месте.
— Я ищу Джоффри, — объявил Аэрин и тут же получил в ответ пристальный изучающий взгляд, будто монах пытался распознать в нём кого-то.
Джоффри, а Аэрин почти не сомневался, что это был он, сразу поинтересовался:
— Что у тебя в мешке?
Аэрин не спешил.
— Ты Грандмастер Ордена Клинков?
Пожилой монах наконец вытащил руку из-под стола, поднялся и подтвердил:
— Да, это я. Но кто ты?
— Меня зовут Аэрин Латиус. — Аэрин хотел добавить, что раньше он был капитаном Имперского Легиона, но не стал, чтобы не вызвать ещё больше вопросов. Да и времени на пустую болтовню не было. — Я пришёл с плохими вестями.
— Говори.
Аэрин подошёл ближе, развязал мешок и извлёк из него шкатулку, которую поставил перед Джоффри.
— Император Уриэль Септим и его сыновья были убиты, Грандмастер. Вчера вечером.
Джоффри какое-то время молчал, не зная, верить ли чужаку, посмевшему заявить о таком. Тогда Аэрин положил на крышку шкатулки небольшой ключик, и пожилой мужчина вдруг ослабшими руками отпер замочек и заглянул внутрь. На дорогом бархате лежал Амулет Королей.
— Стало быть, это правда... — упавшим голосом прошептал Джоффри. — Но почему ты привёз его мне?
— Этого хотел император. Он приказал мне найти тебя.
— Так ты был там?
Аэрин тяжело закивал. Смысла что-то утаивать не было, и он подробно пересказал Джоффри минувшие события. Грандмастера Клинков словно вовсе не волновало то, что столь могущественная реликвия оказалась в руках преступника. Джоффри слушал внимательно и не перебивал.
— За минуту до своей гибели Император обратился ко мне и сказал странную вещь, — наконец признался Аэрин. — Я много думал над этим, но, боюсь, так и не постиг смысл его слов.
— Уриэль Септим, будучи Драконорождённым, мог видеть больше, чем обычные люди, — вдруг объяснил Джоффри. — Он что-то предсказал тебе?
— Он сказал, что мне в одиночку придётся противостоять Принцу Разрушения и его смертным слугам. Мне следовало доставить Амулет тебе, потому что ты один знаешь, где разыскать последнего сына императора. Я должен найти его и “затворить накрепко врата Обливиона”.
Джоффри глубоко задумался, но Аэрин успел заметить, как в всполохах свеч в его глазах мелькнул ужас. Старый воин медленно опустил крышку шкатулки, сел на стул и размеренно заговорил:
— Ты знаешь, что между Нирном, нашим миром, и Обливионом, миром богомерзких даэдра, существует прочный барьер, не позволяющий силам зла вторгаться сюда? — Аэрин осторожно кивнул. Возможно, он слышал что-то подобное от Иветты или других магов, но никогда не пытался понять столь сложную тему и как-то не задумывался над этим. Впрочем, Джоффри вполне хватило такого нерешительного подтверждения, и он продолжил: — Амулет Королей — это древний магический артефакт, которым боги одарили Драконорождённых — истинных правителей Тамриэля, и именно благодаря ему барьер, о котором я говорю, остаётся нерушим. Пока жив Драконорождённый, что носит Амулет Королей, в Храме Единого горят Драконьи Огни. Теперь они погасли, и барьер оказался снят. Отныне даэдра ничего не мешает просочиться в наш мир.
Аэрин начинал осознавать, о чём ему сказал император. Предвидя свою кончину, Уриэль Септим понимал, что Драконьи Огни погаснут вместе с его последним вздохом, а так как прямых наследников не осталось, зажечь их вновь будет некому. Это станет огромной угрозой для всего Тамриэля, если существа из Обливиона в самом деле получат возможность вторгнуться сюда.
— Принц Разрушения, о котором говорил Император, — продолжал Джоффри, — это, должно быть, Мерунес Дагон, один из лордов Обливиона. Уриэль Септим наверняка предчувствовал исходящую от него угрозу миру смертных.
— Но ведь надежда ещё есть?
Джоффри позволил себе слабую улыбку.
— Есть. Много лет назад я служил капитаном телохранителей Уриэля. Как-то ночью он позвал меня в свои личные покои. В колыбели там спал новорождённый мальчик. Уриэль приказал мне забрать его и спрятать в безопасном месте у хороших людей, которые будут о нём заботится. Я отдал малыша в семью порядочного трудолюбивого фермера. Уриэль никогда ничего не говорил мне об этом ребёнке, но я знал, что это его сын.
— Где найти его?
— В Кватче. Он служит Акатошу в городском храме. Его зовут Мартин.
— Мартин, — повторил Аэрин. — Я разыщу его. Если враг знает о его существовании, то ему грозит страшная опасность. А вместе с ним и всем нам.
Джоффри кивнул с одобрением и отметил:
— Вижу, Уриэль не ошибся, доверившись тебе. Другой на твоём месте не смог бы быть столь решительным.
Аэрин промолчал.
— Но для начала отдохни. Можешь переночевать здесь, в приорате. Отправишься завтра утром.
— Грандмастер, со мной ещё двое друзей, солдаты. Они ждут на улице.
— Тогда пригласи их. Для них тоже найдётся место.
Аэрин легко поклонился в знак благодарности.
— И ещё… я бы хотел помолиться в здешней часовне.
Джоффри развёл руками, показывая, что Аэрину ничего не мешает сделать это. Значит, дверь на ночь не запиралась.
Аэрин оставил Джоффри в библиотеке и, вернувшись на улицу, передал Иветте и Теодору, что они могут воспользоваться гостеприимством монахов и переночевать в приорате. Валериус принял эту новость с радостью. Он передал чародейке их вещи, а сам взял лошадей и повёл их к конюшне. Аэрин, убедившись, что его помощь не нужна, свернул к святыне.
В длинном узком зале часовни никого не было. Аэрин снял пояс с мечом и оставил оружие на скамье у входа. Он тихо приблизился к алтарю, зажёг оставленные на нём свечи, поднял взгляд, посмотрев в темноту бесконечно высокого потолка. Он постоял так, в молчании, и вдруг почувствовал невыносимую, гнущую к земле усталость. Тогда он занял место, что было ближе всего к алтарю, сложил руки и закрыл глаза.
Аэрин не знал, сколько просидел так. Он слышал, как за спиной приоткрылась дверь и прозвучали лёгкие шаги, но не стал сразу оборачиваться. Только когда он шумно выдохнул и выпрямился, ему на плечо легла маленькая ласковая ладонь. Он сжал её своей рукой.
— Рин, у тебя всё хорошо?
Её голос звучал беспокойно и немного дрожал от страха. Аэрин поспешил её убедить:
— Всё хорошо. Я не вернусь с вами в Имперский Город.
— Что? — Иветта села рядом. Её глаза стали больше обычного от непонимания и изумления. — Ты должен. Транквилл ясно дал понять, в чём заключается твоё задание. Ты передал Амулет, больше от тебя ничего не зависит.
— Есть ещё кое-что, но ты не должна никому об этом говорить. — Иветта ничего не ответила, но Аэрин мог доверить ей любую тайну. Он никогда в ней не сомневался. — У императора есть незаконнорождённый сын. Я должен его разыскать. Ты как маг должна понять, что сейчас судьба Тамриэля полностью зависит от этого.
Иветта обдумала его слова и, кажется, догадалась, что он имел в виду. Однако она начала упрямиться в привычной ей манере:
— Но как это касается тебя? В Империи больше нет людей, которые могут этим заняться? Ты едва на ногах стоишь!
— Всё, что касается Империи, касается и меня, — напористо перебил её Аэрин, но тут же смягчился, сочтя свои слова слишком резкими. — Может, это мой шанс на искупление? Я справлюсь, Иви. Речь всего лишь о том, чтобы найти наследника и привести его сюда.
— А что я скажу Транквиллу? Он меня головы лишит. Все знают, что мы с тобой друзья. Решат, что я помогла тебе сбежать.
Аэрин даже тихо засмеялся.
— Не решат. Транквилл знает, что никуда я от него не денусь, иначе не отпустил бы. Но если тебе будет спокойнее, давай я попрошу Джоффри написать какую-нибудь официальную бумагу? Он Грандмастер Клинков. Его послушают.
Иветта сочла своим долгом предложить:
— Может, мне поехать с тобой?
— Ни в коем случае. Тебя ждут девочки, и Велдон будет волноваться. Так что вы с Тео возвращайтесь. Только не говори никому про наследника, хорошо?
— Конечно, — серьёзно пообещала Иветта. Она поднялась на ноги и посмотрела на Аэрина сверху. — Идём?
— Ты иди. Я скоро буду.
Она отнеслась с пониманием и покинула часовню. Аэрин ещё долго сидел перед алтарём и смотрел на плавящиеся в темноте свечи. У него действительно не было мыслей отсрочить наказание или вовсе избежать правосудия. Он лишь несмело надеялся, что перед этим сможет сделать хоть что-то, чтобы заслужить прощение богов.