— Я – андроид.
И всё.
Никаких тебе «Мое имя Коннор, прислан из "Киберлайф"» и прочей ерунды, которую Гэвин знал наизусть, от начала и до конца.
Даже не поздоровался, засранец.
И всё вот это – с утра пораньше. За что? И, главное, какого черта?
— Поздравляю! — Гэвин поднял заспанные глаза на явившуюся к нему железяку и недовольно уставился на крайне знакомую морду. — Ты чей?
Конноров в департаменте после отгремевшей революции – хоть завались. Точнее, больше одного. Данный факт сбивал Рида с толку. Он пытался запомнить каждого Коннора по имени, по цвету волос, по уродливости наряда, по голосу, манере болтать и целой куче примет вроде походки и степени назойливости, но в конечном итоге забил и просто спрашивал, кто есть кто и с кем работает. Гэвину хорошо, Конноры приспособились – одинаковые с лица представлялись ещё до того, как говорили «привет».
На вопрос, чей же он, этот Коннор моргнул сначала левым, а потом правым глазом по очереди и выдал:
— Согласно закону от…
— Такого-то числа такого-то года, ты свободная и охренеть какая самостоятельная личность с правами и обязанностями, — сварливо закончил за него Гэвин. — Как зовут, говорю? С кем работаешь? Как дела?
Андроид опять моргнул и завис, крутя диодом, мигающим с желтого на красный и обратно. На кой ему вообще лампочка? Сейчас днем с огнем не сыщешь андроида с фонариком в башке, а этот шастает.
— С вами. Нормально.
Нормально. Нормально!
Гэвин даже забросил невероятно важный (нет) отчет.
Во дает. Нормально у него дела, вы посмотрите только. Обалдеть можно.
— В смысле, со мной?
В смысле, с ним? Гэвин в андроидах не нуждался. Он нуждался в кофе, какой-нибудь нажористой булке с огромным куском ветчины и, желательно, дополнительных часах здорового человеческого сна. Больше Рид от жизни ничего не хотел, не просил и особо не ждал.
— Приказ.
Коротко и ясно. И хоть ты тресни.
Приказ, значит. Так вот что старина Фаулер утром втирал отчаянно зевающему Риду! Жаль только, Рид понял из всего его монолога только три слова: работать, надо и зарплата. Все остальное Гэвин забыл сразу же, как только вышел из кабинета начальства. Ни общего посыла, ни контекста в его пустой голове не отложилось.
Понедельник – день тяжелый.
Гэвин потер помятую рожу, явно желая стянуть ее с черепа. Окинул стоящего перед собой андроида взглядом с ног до головы, отмечая, что конкретно данный Коннор не особо-то и Коннор.
Во-первых, на андроиде стремный пиджак. Черно-белый, с жутким высоким воротником и до того андроидский, что Гэвин аж крепко-крепко зажмурился пару раз – не показался ли ему ядреный голубой треугольничек на груди собеседника. Не показался. Как и надпись справа на груди – RK900.
А Конноры были с цифрой восемь.
— Ты че, новенький?
Андроид кивнул и глупо хлопнул ресницами.
Во-вторых, у него серые глаза. У «старых» Конноров они карие. У всех, блин. Гэвин воспрял духом – он наконец-то сможет отличать хотя бы одного! Свое, персональное Ридово сомнительное счастье. В дурацком пиджаке и со стеклянным временами взором. Вот как сейчас.
— Зовут-то как? — Гэвину очень не нравилось, как усердно андроид игнорировал столь важный вопрос. Никуда его не зовут, он сам приходит. Ага.
— Моя модель…
— Имя у тебя есть? — детектив начинал закипать. — Читать я умею.
Андроид хранил торжественное молчание и крутил желтым диодом. И перестал моргать.
— Ладно, давай так. Я Гэвин, — похрен, что железка наверняка в курсе, как его зовут, сколько ему лет, и во сколько он срал вчера. Рид протянул руку.
И тотчас пожалел. Андроид с титанической силой стиснул его ладонь. Внутри что-то хрустнуло. Гэвин совершенно неприлично и громко заорал.
Воцарилась тишина. На Рида уставились все – кроме Фаулера, которому в своей прозрачной коробке глубоко пое… все равно.
Пиздец? Пиздец.
Вот и настигло Рида возмездие за все тычки, доебки и подсрачники искусственным формам жизни.
А имя он так и не узнал, полностью поглощенный своими страданиями.
— У вас трещина в кости. С подвывихом.
Проклятая всеми богами отрыжка Киберлайф, благо, соизволила с первым же воплем отпустить человека, и теперь изображала воплощение заботы, вытянувшись по струнке.
— Спасибо! — на выдохе прорыдал Рид. В дальнем конце офиса кто-то гаденько хихикнул. Гэвин знал - это Тина. Ей можно. Он бы и сам поржал, если бы не ему пытались сломать правую, рабочую, мать ее, руку.
— Пожалуйста, — видимо, сарказм андроид не выкупал так же, как и пресловутые Конноры, раз в его голосе столько же недоумения и треска сломанного шаблона. Или это новый уровень иронии, поди разбери.
Гэвин пощупал пострадавшую конечность и тихонечко взвыл.
— Так тебе и надо! — хохотнул некий идиот. Тоже новенький.
Тут-то Гэвин и ощутил, как его кишки закручиваются в узелок, а пердак подгорает. Нет, не надо. Он уже получил – в свое время самый-главный-Коннор так отмудохал Рида, что на всю оставшуюся жизнь хватит. И плевать, что он, Гэвин, тут наимудацкий мудак и заслужил.
— Пошел он в жопу! — снова заорал, спохватившись, Рид. Кто должен пойти в жопу, детектив не уточнил, но имел в виду обоих. И ебанутого в край андроида, и остряка с так себе прической. И в этом была проблема.
В-третьих, у девятисотого сложный ебальник. Вот Конноры в большинстве своем… ну, нормальные. С открытым таким выражением приветливой физиономии, располагающей к общению. У RK900 же физиономия хмурая, с поджатыми губами, и застывающие время от времени расфокусированные светлые глаза делают всё только хуже.
Гэвин имел удовольствие (нет) наблюдать, как просто хмурая рожа моментально превратилась в обиженную, а ещё через мгновение – в злую. Брови сошлись на переносице, губы сжались в ниточку, а челюсти сомкнулись с едва слышным скрипом.
Блядь.
Нужно спасать ситуацию. Андроид зловеще нависал над физически и морально травмированным Гэвином, мигал красным, быстро вращающимся диодом, и молчал. Разбирался, должно быть, втащить Риду или обойдется. Гэвин, обмирая, выпрямился и приосанился перед пластиковой тушей. Никаких драк человеков с поехавшими андроидами! Не в его, Гэвина, смену. Ему здесь не нужны новые жертвы и визит скорой потому, что очередным юмористом протерли стены и пол. Одного раза вполне достаточно.
— Так и скажи ему – иди в жопу! — детектив ткнул пальцем целой руки в стремящегося спрятаться за своим рабочим местом коллегу. Получалось у бедолаги откровенно плохо.
По правде говоря, никуда ходить и не надо – что Гэвин, что зеленый юнец и так пребывали в полной жопе. Конноров Рид знал, находил весьма предсказуемыми и примерно представлял пределы их терпения. Лично проверял. Что натворит новоприбывший андроид, не знал никто. С учетом того, что серия у него та же – RK, а Конноры горазды на мощные и болезненные ответочки, картина складывалась отнюдь не радужная.
Девианты опасны. Не стереотип, не предрассудок, а вполне себе научно и практически доказанный факт.
А ещё они иногда ведутся на эмоциональные манипуляции и прочие штуки вроде переключения внимания, чем Гэвин незамедлительно воспользовался, приказав послать офицера полиции туда, откуда не возвращаются.
RK900 помолчал еще, мигнул желтым, дёрнул губами. Повернулся к альтернативно одаренному комментатору одной только головой.
— Иди в жопу.
Секунда. Две. Три.
Тина медленно захлопала в ладоши. В звенящей тишине ее редкие хлопки звучали набатом и похоронным колоколом.
Гэвин просиял. Его упадническое настроение совершило скачок от "день - говно" до "жить можно". Захотелось цапнуть телефон, истерично расхохотаться и крикнуть в трубку что-то вроде: «Мама, я научил андроида посылать людей в жопу!».
— Работать, Рид! — рявкнул из своего аквариума Фаулер, разрывая повисшее безмолвие. Наконец-то заметил остановку рабочего процесса. Тревога, код коричневый – Гэвин опять орет что-то про жопу рядом с андроидом на очень опасной и невероятно малой дистанции.
В ответ упомянутый Рид воздел руку к потолку и гневно возвестил:
— Мне руку оторвали!
— Когда? — Джеффри нахмурился. Не успела неделя начаться!
— Только что.
Девятисотого, на которого все дружно показали пальчиком как на причину потери Гэвином трудоспособности, Гэвин героически и неожиданно для себя отстоял. Отбил, можно сказать, грудью встав на защиту. Подумать только – дали такого экстраординарного, уникального, черт побери, напарника и уже обратно забирают! Ну уж нет. Не для того Рид научил его посылать неугодных и не для того засунул руку буквально в капкан. После таких самопожертвований детектив расставаться с RK900 не собирался. Кто ему кофе таскать будет? А отчёты? Одной рукой писать? Так она левая и всего одна.
Кто, в принципе, научит жестянку всему плохому, как не Гэвин?!
Посыл в жопу и инцидент с рукопожатием оказались затишьем перед бурей. Это Гэвин выяснил уже через минуту после того, как Фаулер, закатив глаза, отправил и его, и андроида в ближайший травмпункт. Детектив, почти бегом направляющийся к парковке, отважно готовился выгребать и огребать.
Ибо девятисотый, как думалось Гэвину, если не замирал столбом, то находился в состоянии перманентного бешенства. Он, презрев законы физики, бегал шагом, за несколько секунд преодолевая огромные расстояния своими длинными ножищами. Открывал, вернее, распахивал двери так, будто хотел сорвать их с петель. Хмурился по разным поводам, зыркая исподлобья. И периодически наглухо зависал.
— Стоять! — гаркнул Гэвин в тот же миг, как андроид протянул свою карающую все вокруг длань к ручке слегка покоцанного, но горячо любимого автомобиля. Рид сам купил свою колымагу и будет за нее драться.
Стоять. Детектив и сам остановился, озадаченный внезапным вопросом.
— А кто поведёт?
Андроид молчал, моргал и сверлил Гэвина взглядом.
— Не вы, — наконец произнес RK900. И он был прав – крутить баранку одной левой Гэвин не хотел, особенно в забитом центре с его вечно загруженным трафиком.
— А кто, ты, что ли? — фыркнул Гэвин. Он представил, как его бедная тачка с пластмассовым чудовищем за рулём лихо влетает в поворот, сносит ларёк с хот-догами и исчезает вдали под затихающий вопль ужаса и отчаяния. Нет-нет-нет. Ни за что!
Рид прикинул варианты.
В автобус им точно нельзя - девятисотый, как пить дать, оторвёт поручень или снесёт к чертям терминал оплаты одним шлепком лапищи по панели. Или и то, и другое с интервалом в пару минут.
Нахер.
— Вызови такси.
Такси само открыло дверцу, оплатилось тычком Гэвина в телефон и не потребовало ничего, кроме сидения на попе ровно.
Гэвин сидел, как послушный гражданин, бережно держал опухшую и частично посиневшую руку на коленках и вовсю глазел на RK900.
То ли к счастью, то ли на беду, андроид нормально общаться не любил, не хотел или вообще не мог. Но как красноречиво он мигал своим диодом! Любо-дорого.
Рид не знал, что происходит в этой тщательно причесанной голове и пришел к идее, что железка неслабо так загоняется. Постоянно. Отчасти, Гэвин, успевший вдоволь потрепаться с Коннорами и прочими на тему андроидской психологии, его понимал. По крайней мере, пытался.
Все они, новоявленные девианты в блестящих пиджачках, так делают. Переваривают многочисленные программные сбои, страдают от них, расстраиваются и потом делают с окружающими всякое. Например, ломают им кости. И снова расстраиваются.
— Имя ещё не придумал, да? — дожили, Гэвин начал разговор не с анекдота или восклицания «Эй, жестянка!».
Мерцающий диод мигнул жёлтым и переключился на ровный голубой.
— Да.
— Мне нужно тебя как-то называть, — Рид откинулся на мягкую спинку сиденья. — Не эрка-девятьсот же, м?
— Это… приемлемо. Сэр.
— Это тупо!
Диод крутанулся жёлтым.
— Времена не те, — Гэвин читал андроиду лекцию с видом, будто не выебывался на всю его электронно-вычислительную братию несколько месяцев назад. — Тебе необходимо имя. Придумай что-нибудь, только поприличней. Или я буду звать тебя жестянкой. И кофеваркой. И холодильником.
Андроид завис. Опять. Небось, имена выбирает. Лишь бы не Коннор – Конноры сидели у Гэвина в печенках.
Такси ехало. Гэвин ждал. Девятисотый самозабвенно тупил, пялясь вникуда своими жуткими глазищами.
RK-900. Эр-Ка. Р-К.
Гэвин цокнул языком, пробуя два слога.
А что, неплохо…
— Рик! — какой же он гений. Гэвин восторжествовал.
Андроид дернулся, встрепенулся, возвращая лицу более-менее осмысленное выражение, и подытожил:
— Ричард.
Приближался конец рабочего дня. Тина усердно старалась. Высунув кончик языка, она фломастером выводила нарядный цветочек.
— Значит, Ричард?
— Ну, типа того.
На гипсе, в который запаковали руку Гэвина, уже красовались карикатурный член, кривое солнышко, потрёпанная жизнью овальная лошадка всеми коленками назад и нечто очень лохматое, отдаленно напоминающее псину Сумо.
Тина хмыкнула:
— Коннор говорил, что имя андроида – значимая часть его истории и личности. Это очень важно для них, Гэвин. И для жестянки твоей тоже.
— Не буду же я его жестянкой звать. Меня отпиздят. А я живой и хочу таковым оставаться. И вообще. Который из?..
— А тебе не все ли равно? — Тина активно зачиркала фломастером, закрашивая листочек. — Ты ж их не отличаешь.
Что ж, справедливо.
Гэвин сморщил нос. Хозяином он Ричарду не был, но имя успешно дал. Даже проверил несколько раз – и на Рика, и на Ричарда андроид охотно откликался, и везде себя таковым обозначил. Даже на пиджаке написал и нынче мигал время от времени табличкой. Имя, не модель, не цифры, и все хорошо, и слава тебе, Камски.
Гэвин втайне гордился. Собой, девятисоткой, однохуйственно. Но некоторых моментов не улавливал. Чуйка говорила, нет, голосила ему, что что-то тут не так. Детектив он или кто?
— Жаль, кофе не умеет, — картинно приуныл детектив.
— А должен? — Тина завершила свое творение изящным стебельком.
— Он стаканчик держать не может, — шепотом поведал ей Гэвин. — Вообще. Во, глянь.
Тина оценила безжалостно смятый андроидом бумажный стаканчик. Скатав в шарик, прицельно запустила в мусорку.
— Неоткалиброванный?
Гэвин пожал плечами. RK900 действительно напоминал ему высокотехнологичный холодильник с двумя дверцами: такой же весь из себя дизайнерский, такой же тяжёлый и такой же чертовски дорогущий.
Вроде бы и даром не присрался, и выкинуть жалко.
Как работает – хрен его знает. Но, как известно, работает – не трогай.
А Гэвин взял и потрогал. Теперь он полон решимости прощупать все, до чего дотягивается, своей загипсованной культяпкой.
— Тина.
— А?
— А он девиант или не?
Хороший вопрос. Тина облокотилась на столик и сунула Риду под нос кофе. Оба уставились на андроида.
— На вид – обычная жестянка. — детектив дважды стукнул по столу гипсом. Ведро ведром – тусуется в сторонке, пасть не раскрывает. Моргает раз в минуту, если вспоминает, что так можно.
— Сейчас все девианты, — протянула Тина, — сам знаешь. Может, ему просто неловко?
— Знаю. Но слишком уж он…
— Машина?
— Да.
Да.
Ричард, застывший в углу памятником самому себе, выглядел типичным болванчиком без зачатков разума и собственного мнения. С идеально ровной спиной, сложенными спереди ручками и в покрытых тонким слоем грязи ботинках. Мда. Утром они едва ли не блестели.
Тина вдруг оживилась, залпом допила свой кофе и помахала андроиду.
— Ричард!
Гэвин прыснул, глядя, как андроид тут же сорвался с места и примчался на зов, ловко обогнув всех, кто попался ему на пути.
Вот оно! Ричард имел склонность к разрушению всего, к чему прикасался, но в течение дня Гэвин ни разу не видел, чтобы он случайно кого-то сбил с ног, как товарный поезд на полном ходу.
Загадочно, очень загадочно.
— Ричард, ты умеешь рисовать? — сходу задала вопрос Тина.
Гэвин не выдержал и заржал.
— Предлагаешь ему оставить свой след в моей истории?
— Почему нет?
— Потому что он сломает фломастер?
И доломает Риду руку.
Тина одарила Гэвина укоряющим взглядом и вручила фломастер андроиду.
Вот уж чего детектив не ожидал, так того, что держать фломастеры Ричард умеет. И карандаши тоже. Исключительно левой рукой.
— Не дави так сильно, — склонившаяся над огрызком бумажки Тина учила совершенную в своем превосходстве над человеком машину рисовать палочки и кружочки. — Да, да, вот так! Гэвин, иди сюда.
После недолгой возни на гипсе поселилась совершенно нелепая угловатая крыса, похожая на сосиску и самого Гэвина одновременно. Причем, геометрически настолько идеальная, что Рид открыто залюбовался.
— Ля, ты крыса. — констатировала Тина. — Мне нравится.
— Сфоткай.
Ричард сфоткал. И прислал Риду с подписью "Ты крыса". Нет, у него определенно есть чувство юмора. Такое же отвратительное, кривое и бездарное, как и у Гэвина. Восторг.
Рид поаплодировал бы, если бы мог. Вместо аплодисментов он поставил лайк и счел красное сердечко достойной альтернативой.
Февральский вечер выдался холодным. Околевший Гэвин рыскал по району и втягивал перебитым давным-давно носом уличные ароматы. Гэвин был ужасно голоден в это прекрасное послерабочее время. Гэвин хотел жрать и в упор не помнил, за каким перекрестком находится его любимая забегаловка.
Рид за день знатно устал – он пытался как можно менее абсурдно описать врачу всё, что с ним приключилось. А потом клялся, мол, данный случай не последствия жестокого обращения с андроидами и не надо вызывать полицию, ведь он и есть полиция. И Ричард тоже полиция.
И грязные они оба обратно в департамент приперлись не потому, что Гэвин напал на напарника, а потому, что нехуй по лужам шлёпать, как пятилетка. Шлёпал, кстати, Ричард. Ходить нормально он так и не научился.
— Вы любите гулять? — тридцать минут Ричард стоически терпел и сопровождал Гэвина в его нелегких поисках. На тридцать первой RK900, наконец, решился поинтересоваться, почему они навернули кругаля в три километра.
— Я люблю вкусно поесть. И не помню, где я это обычно делаю, — Гэвин остановился и яростно поскреб заросший подбородок. Детектив закончил свой долгий путь там же, где и начал. — Ты не видал по пути дверь с фанерой вместо выбитого стекла? Там пучеглазая корова намалевана.
Ричард поднял руку и указал Гэвину за спину. Прямо за ним находилась искомая дверь. Без фанеры и без коровы – хозяин жральни сподобился вставить стекло. За пару лет Гэвин прикипел к корове. Без нее дверь драматично пустовала.
— Сука.
Вы гляньте, и колокольчик на двери поменяли! И коврик на входе чистый и без дырок постелили. Возмутительно. Если еще и меню сменили вместе с поваром, Гэвин накатает отрицательный отзыв и влепит одну звезду. Колокольчик, ржавый и зацапанный, он нежно обожал. Тихий, глухой звон обещал сытость, тепло и мягкий диванчик в темном закутке в любое время дня и года. Звук, полный надежды, любви и покоя.
Гэвин сердито вытер ноги о пушистый коврик, возвращая тому привычный серо-бурый цвет вековой грязищи, и ввалился внутрь.
Меню осталось прежним. Повар тоже. Жизнь Рида потихоньку налаживалась и больше не пестрела новыми незнакомыми вещами. Даже вожделенная с самого утра нажористая булка с двойной ветчиной, предоставленная Ричардом в качестве компенсации физических увечий, кусалась легко и не пачкалась соусом.
Старик Джо, будь он здоров, при виде руки на перевязи предусмотрительно поделил булку пополам. Необходимые жертвы во имя удобства – Гэвин искренне считал, что нажористость прямо пропорциональна булочной длинности и толщине мясного слоя.
Количество огурчиков также учитывалось.
Ричард, покружив по небольшому залу со столиками и пообщавшись с хозяином заведения, сел напротив. Садился он аккуратно, даже изящно, но в самый последний момент грузно хлопался задом на сиденье. А весил Ричард немало. На всякий случай Гэвин запретил ему приземляться на стулья с тонкими ножками и пластиковые табуретки. И на свое рабочее кресло с колёсиками.
— Приятного аппетита, Гэвин.
— М! — Рид отсалютовал хлебным огрызком и благодарно кивнул. Жевать при этом он не перестал. — Ты нахера стаканчик спёр?
В картонном стаканчике, наполненном доверху льдом, не было ни малейшего толку. Для Гэвина. Ричард же находил в стакане великий замысел, держа добычу на раскрытой ладони.
— Я купил стакан. Поставьте, пожалуйста, на стол.
Гэвин понял, что уже ничего не понимает. Но стаканчик переместил. Жалко посуду стало – со стаканами Ричард, как известно, не ладит.
Время шло. Булка кончилась, крошки и кунжут Гэвин подъел, а стакан все стоял. Льда значительно поубавилось.
— Долго ты будешь смотреть?
Ричард моргнул. Впервые с тех пор, как притащил свой странный трофей.
— Количество льда в стакане равно объёму готового кофе. Двести миллилитров, — заговорил андроид.
И чё? Гэвин украдкой зевнул.
— Дай лапу.
Ричард дал. Протянул обе сразу ладонями вверх и замер, блестя неподвижными глазами.
Ничего пока не говорило Гэвину о причинах возможной неисправности. Руки как руки. Что он вообще хотел увидеть, сидя в кафешке среди тарелок и мятых салфеток?
— Согни пальцы. Медленно.
Ричард послушался. Гэвин вздрогнул, когда в определенный момент RK900 молниеносно стиснул полусогнутые пальцы в кулаки. У стаканчиков ни единого шанса на выживание. Самому Риду банально повезло, что ему досталась трещина в двух костях, а не, допустим, открытый перелом со смещением.
— И давно у тебя… так?
— Нет.
Весь ответ.
— Работать мешает?
— Нет.
Вот и славненько. Наевшийся до круглости Гэвин не хотел размышлять, почему андроид так глючит, и хоть в чем-нибудь разбираться. Он и не разбирался, собственно.
Лед окончательно растаял.
— Ричи, — буркнул Рид, — зачем тебе стакан?
Ричард вместо ответа подтолкнул стакан к Гэвину, чуть не расплескав воду:
— Поднимите.
Туго соображающий под конец дня Гэвин взял стаканчик и приподнял над столешницей. Диод андроида помигал жёлтым, покрутился.
— Поставьте обратно.
Гэвин поставил. Поднял, поставил. Поднял, поставил. Поднял, поста…
— Нахуя я это делаю? — лучше поздно, чем никогда. — В чем прикол?
— Я… — кругляш на виске мигнул красным. — Учусь.
— Брать стаканчик?
— Да.
Пизда. Гэвин закашлялся, пряча смех. А то холодильник обидится, что кулек с костями потешается над его неспособностью держать самые примитивные предметы.
— И как успехи?
— Отрицательно. Требуется практика.
Хочешь сделать хорошо – сделай сам. Главная заповедь Гэвина, благодаря которой он и оказался в центральном департаменте полиции Детройта.
Рид одним махом выпил скопившуюся в стакане воду, сгрыз остатки от ледяного кубика и поставил стакан на середину стола.
— Бери.
Ричард потупил, но взял. Его пальцы, почти достигшие стенок без всяких проблем, сомкнулись клещами. Стакан скрипнул и смялся.
— Бля. Джо! Пожертвуй ещё стаканчик! — Гэвин сбегал к кассе, где седеющий мужчина в цветастом фартуке лениво протирал тарелки, и вернулся аж с тремя пустыми стаканами. — На.
На смену испорченному стаканчику пришли два новых.
— Давай ещё раз.
И ещё раз Гэвин получил предсказуемый результат – мятые куски картона.
— Почему оно вообще происходит? — Рид заменил стаканы на оставшийся целый. — Программная ошибка или неисправность деталей?
— Да.
— Что «да»?
— Ошибка.
— Исправимая?
— Коррекция прилагаемых усилий возможна.
Коррекция прилагаемых усилий, ишь как завернул. Гэвин начал думать. Думалось плохо, с трудом и скрипом извилин. Информации катастрофически не хватало.
Единственное, что пришло Гэвину на ум – если Ричард до сих пор не переломал все двери в Детройте и никого не убил, значит, всё прекрасно. Ричард справлялся с тем, чтобы жить эту жизнь, весьма неплохо.
Поэтому Гэвин решил подумать завтра.