— Ха…
— Сэм, всë в порядке? — Нет, сейчас сдохну от попавшего не в то горло мюсли.
Горло обдало болью от натужного кашля, холодное молоко обожгло трахею.
Задыхаюсь…
Резкий вздох, легкие сдуваются вслед за громким кашлем. Белая жижа пошла носом, несчастные хлопья вылетели изо рта липкими ошмëтками размокшего кукурузного теста и каких-то злаков.
Это же злаки, да?
Виски сдавило, внутричерепное с утра пораньше взяло на себя роль молота и продолжало резкими подходами насиловать меня звоном маленьких наковален.
Не-не-не, только не сейчас!
Проглотив сладковатую слюну с привкусом муки и ягод, стараюсь держать себя в руках…
Всё. Я заведомо не люблю кукурузные хлопья! И давление, про него забывать не стоит…
Тошнота снова подкатила к горлу. Мне нужен свежий воздух. Срочно! Или тазик… Не могу так больше.
Вылетев из кухни, пока женщина голосила, звоня за каким-то сеном в скорую, и прежде чем вслед за белым катафалком не подкатил балаган из полиции и пожарников, несусь по инерции, выворачивая себя в сторону уборной, и громко хлопаю дверью.
К чёрту всё, мне плохо.
Белый трон… Ох, Джуди, твои словечки такие липучие! Горел во мраке ярким белым пятном при тусклом освещении от едва сдохших светодиодов…
Никогда не думала, что буду смотреть на белый унитаз с таким упоением…
Склоняюсь вниз, ожидая битую секунду, когда содержимое само вылезет наружу.
Ничего не лезло.
Тошнота засела жгучим комом где-то в районе солнечного сплетения. Алгоритм прост: два пальца в рот, при этом посильнее надавить на гланды, чтобы через несколько секунд ощутить ложную пустоту внутри от опорожненного желудка.
Липкий от когда-то съеденного сладкого вперемешку с желудочным соком рот неприятно саднило, прижигая микроскопические ранки и обжигая глотку.
Шлак…
Дышать было тяжело, будто внутрь засунули надувной мяч, когда при этом там ничего не было.
Лицо горело, легкие и мозг требовали кислорода, и они его получили вместе с порцией холодной воды из-под крана.
Не знаю точно, какая здесь вода, мне было не до этого, лишь бы избавиться от кислятины во рту…
В голове лишь белый шум, солидарный с желанным алгоритмом действий при начальной стадии пищевого отравления, что был косо-боко запечатлён в разрозненной памяти.
Или же не отравления?
Нет, это не важно. Главное — пустой желудок. На пустоту внутри легче думать, даже если виски вот-вот сдетонируют и взорвутся.
По крайней мере, серому веществу уже не надо будет отвлекаться на переваривание пищи. Хотя эти доводы приходили уже после и вразнобой, когда воспаленные мозги продолжали, на всякий случай, готовить версии оправданий для…
Родителей.
Так, стоп, РОДИТЕЛЕЙ?
Голова снова загудела, желчь подкатила к горлу, на этот раз без всякого пальца в рот и на гланды.
Так, похоже, не отравление, а давление. Как есть оно. Всегда так было.
Мне нужна вода, чтобы промыть желудок. Чтобы там не осталось и следа от еды, что, несмотря на первичные ощущения, недавно вылезла через верх наружу. Даже если изначально никакого отравления и не было.
Ничего не было.
Всё было нормально. Так, как было всегда…
Сладковатый запах желчи и рвоты заполонил помещение, вызывая очередное сокращение желудочного тракта.
Противорвотный меценат опорожнения желудка продолжался вплоть до того, пока легкость внутри не перестала быть ложной и всё ещё тяжёлая голова не начала кружиться от нехватки кислорода.
Где-то на фоне всего этого звучали родительские крики, и я честно, какой-то клеткой своей тела, радовалась тому, что Джуди подняла панику.
В любом случае ни одна из еë версий бы никогда не подтвердилась.