Иногда, право, казалось, что Альберих хорош во всем (“да-да, драгоценная, я хорош во всем кроме того, в чем не хорош”), если, конечно, не обращать внимания на то, что полонез с ним всегда был до жути скучен и монотонен. Кэйа грешил — сбегал после первой пары минут, оставляя Ирмин возле стола с закусками, а потом, нагулявшись, возвращался к началу кадрили-лансье. Ирмин в отместку шутила, что остается с ним только из-за того, что Альберих до умопомрачения хорош в танцах (и собой тоже).

Открыть глаза и увидеть чужой потолок — это ещё неплохо. Хуже, когда из зеркала смотришь на себя отнюдь не ты. Плюсы ситуации? Ты отнюдь не чучело, да ещё и при деньгах, если мягко выразиться. Живём. И живём неплохо, ведь со мной опыт многих лет вперёд. Мы ещё заставим всех говорить о "Доме Баронессы"!

А куда нам торопиться? Сегодня же первый выходной за вечность. Ты лучше посмотри, какой чудесный на улице день: цветение цветов, птички поют. Самое прекрасное время для детишек, вроде тебя, чтобы погулять в саду.

Вопреки всем предубеждениям Азазель возвращается к Люциферу ради мести людям и вновь обжигается последствиями своего выбора. 

Лайт не мог уснуть, его мучила бессонница. Рядом сидел Л. И к чему это привело.

В какой-то момент слёзы просто кончились. Силы ещё оставались, и он мог бы прорыдать ещё не меньше часа. Но банально было нечем... Тони отрешённо перебирал волосы, похоже, просто выпал из реальности.

Гора была не высокой, однако вид с нее открывался таков что Локи и Сильвия только и могли сказать что «Вот это да». Бесконечное поле леса покрывало верхушки гор, в дали верх гор покрывал снег, зима становилась ближе.

Желтушная надкушенная луна висит в проёме высокого школьного окна, распахнутого настежь. Притягивает взгляд. Напоминает о прошлом. Беспокоит. // Или об отдыхе, который иногда необходим даже духам, о внезапных появлениях, о то ли старых соперниках, то ли друзьях где-то на зыбкой грани возлюбленных (хватит смелости перешагнуть?), о красоте, притягивающей взгляд. Под сакэ, которое приносит с собой несносная плутовка, и безмолвный лунный блюз.

Отец как-то нервно подхватил Натсуми на руки, быстро поклонился и сбивчивым шагом устремился прочь, а странный человек с запахом выжженного поля и старых книг продолжал махать ей на прощание до самого поворота. Натсуми тогда подумала: «А всё-таки яблоки идут Джотто больше».

Дилюк никогда не сможет простить его, а Кейя кашляет цветами. Новый сорт алкоголя - полуденная смерть со светяшками, и только для Альбериха.