На спасение мира опаздывать нельзя.

поспать не получится, потому что олег никогда не позволяет себе этого, особенно, когда сережа бодрствует. как и догнаться не получится – тоже. все сопутствующие подобные вещи олег не брал с собой, потому что не планировал оставаться, но уже с самого начала пообещал разумовскому, что тот останется.

Лучше бы она, конечно, встретила здесь любителей заняться сексом в чужой ванной, а не.

Её.

Одну конкретную проблему.

Имя которой — Сангономия Кокоми, и она её личная катастрофа, персональный ураган «Катрина», оставивший ужасающую дыру в груди, разорванные в клочья замечательные воспоминания бесцветным: «Так больше не может продолжаться». Вмиг вдруг становится плевать на эти мокрые джинсы, на липкие ноги, хочется только сбежать отсюда поскорее, лишь бы её не видеть. Но она так и стоит в дверях, не отрывая взгляда от той, при виде которой в груди всё ещё пытаются трепетать выжившие после геноцида покалеченные бабочки.

Во мне бушует пекло похуже твоих картин:

Это я тебе на у́хо шептала: antes...

Сан - альфа, в жизни которого всё идёт своим чередом: у него хорошая работа, замечательная невеста, родители, готовые сами заниматься подготовкой свадьбы и очень хорошие друзья. Его вполне устраивает его привычная размеренная жизнь, но?..

Вот как бывает: иногда, если хочется сказать закадычной подруге (а так же извечной сопернице, демонической сущности, известной как Кроули, змее-искусительнице в отставке, и одна наука знает, кому еще!) следующее: «Я волнуюсь за наши отношения и за нас по отдельности, нам нельзя быть вместе», может случайно выйти «Ты мне даже не нравишься!». И тогда Азирафаэль приходится мириться с, по правде, неожиданными последствиями своих слов.

Иорвет собирает малину для заболевших скоя'таэлей и неожиданно встречает Роше.

Он помнил слово “ненависть” на двадцати языках, но в состоянии неги усладой ему было – соединяя веснушки изящными линиями – выводить “любовь” на хрупких плечах, подрагивающих от нежданного касания холодных пальцев, и после – так амурно расслабленных. Досадно: Сайно не знал восемнадцати языков, на которых аль-Хайтам особенно нежно выводил слово “любовь”, и никому, кроме него.

Жизнь серийного убийцы ощущалась совсем бездушной и до противного привычной. Тюрьма уже как дом, а об мирском бытии можно было и не вспоминать - не то, чтобы сильно хотелось. По крайней мере, Кавех так думал, пока одним утром не проснулся в совершенно ином месте, не похожем на уже привычную ему камеру или карцер. В чужом мире, не иначе.

Доставленный во дворец Цинхуа порядком обомлел, услышав, что Мобэй-цзюню надо лишь, чтобы тот остался подле него. Ни мести, ни наказания, вместо них лишь снисходительно аккуратный Его Величество, вечно снующий под боком.

Но всё не бывает так просто. Цинхуа решает, что ему устроили настоящую полосу испытаний, где приз — доверие его короля. И он обязательно её пройдёт, чем бы его не испытывали!