Дазай с редким удовольствием наблюдал за тем, как тигр рвал плоть на животе обезличенного тела. Это будоражило сознание, порождало глубоко уродливые и мерзкие образы, возбуждающие тело.

— У меня желез нет, — уточнил Ацуши.

— Знаю, но пахнешь ты вкусно, — промурчал Дазай.

— И чем же? — он осторожно поглаживал Осаму по спине. Касания казались такими незнакомыми и приятными, разительно отличались от тех, что позволял себя альфа. 

— Человеком, — вглядывался он помутненным взглядом в отливающие сиренью глаза Ацуши.

— Люди хотят верить. Надеятся, что жизнь их такова по велению богов, — зевнул я. — Ты разве не хочешь верить в предначертание своей судьбы? 

— А она есть? — оживился мальчик, подскачив на колени. Он уложился на меня, обхватив шею. — Хотя неважно, должно быть я предначертан Ацуши-сама.

Руки осторожно обвивали его за талию, прижимая его ближе. Светлая голова Ацуши укладывалась на дрожащее плечо. Дазай сжимался в теплом и сонном объятии, теряя всякую волю к контролю. Всхлипывал натужно, стыдясь своих слез. Накаджима осторожно укладывал руку на груди, обхватывая Осаму ногами, словно защитный кокон для порыва чувств, для защиты от внешнего мира.

Ночью шел сильный снег. Неожиданно мне вырвало, отхаркнулся кровью. Я устало раскинулся на снегу. Передо мной явился лик милый. Он протянул мне руку. Я не верю в Бога, но, если бы он был и под его рукавами прятались ангелы, то этот юноша был одним из них: серебряного отлива волосы; чудный мягкий голос, как у первого учителя; теплые руки, словно у матери.

По Симукаппу ходит слух, что молодой приезжий писатель, Дазай Осаму, когда-то был правой рукой босса Йокогамской мафии. Теперь же мужчина жил один в отдалении, в поисках внутреннего умиротворения и вдохновения. Именитости он еще пока не ссыскал, но жуткая персона в бинтах привлекала к себе молодежь, а для школьников это кладец ужастиков. «Куй, пока горячо», и поэтому литературный клуб подначивает Накаджиму Ацуши взять интервью у литератора и разузнать тайны его прошлого для школьной газеты

А что если Ллойд был бы достаточно сильным, чтобы контролировать людей? Любой может стать его рабом. Или же не любой? У немногих есть такая защита. Что же можно сделать с ней? Разрушить и сломить человека, чтобы он испытывал нужду в нем, чтобы Ллойд был его хозяином, семьёй.