– Наверное, наш Чонвони из тех, кто не ищет отношений, – резюмирует Сонхун, отпивая свой айс латте. Это первое, не считая разве что приветствия, что он сказал с тех пор, как пришел в библиотеку и, по непонятной причине, Яна это очень смешит. 

– Да не то чтобы. Я просто не вижу смысла в поиске партнёра, когда он у меня уже есть, – младший тянется к ещё полному стаканчику кофе, рука замирает на полпути, стоит заметить шокированные лица товарищей. Ему кажется, или Сону побледнел? 

– Ян Чонвон, немедленно повтори, что ты только что сказал, – произносит он то ли неверяще, то ли испуганно.

Старший наконец-то открывает глаза, оглядывая помещение. Он бросает взгляд на уродливые часы на стене и морщится сильнее обычного, закатывая глаза, заставляя Томою невольно прыснуть со смеху. Он хихикает в свободную от чужой хватки руку, краем глаза замечая растягивающуюся на губах Хокуто ухмылку.

Каната годами чувствовал себя словно под дулом пистолета, одной ногой на мине и в шаге от пропасти. Он томился в собственной обиде, пытаясь возненавидеть всей душой человека, который был его всем. Он отвергал даже мысль о том, чтобы простить другого, хотя понимал, что в случившемся есть и его вина. Говоря по правде он до сих пор не знает, кого из них он на самом деле не хотел помиловать.

Секундная невнимательность стоит ей резкой потери равновесия после столкновения с чем-то высоким. Ладони инстинктивно отпускают подол платья, пальцы крепко цепляются за, предположительно, полы чужого плаща. Эму испуганно поднимает глаза, готовясь рассыпаться в сотне торопливых извинений. Вот только взгляд, встретивший её, вовсе не выглядит злым или раздраженным, скорее обеспокоенным и перепуганным. Принцесса чувствует крепкую хватку на юбке своего платья, видимо незнакомцу было слишком неловко ловить её за талию.

Сборник историй по анстару, вдохновленных сказками, легендами и рассказами.

– Здравствуйте, – внимательный взгляд падает на грудь бариста, туда, где должен быть бейджик, – Рэй. Я бы не отказался от кружки чая. Любой зелёный подойдёт.

Парень на это лишь посмеивается, протирая мокрую кружку.

– Вы, возможно, не заметили, но у нас в меню нет подобных позиций. Наша кофейня специализируется исключительно на кофейных напитках, – разъясняет как маленькому, ну мало ли не рассмотрел человек, со всеми случается в восемь утра.

– И что, Вы ничего не можете с этим сделать? Вот прям совсем, – голубые глаза блестят чем-то озорным и у бариста появляется смутное ощущение, что с ним очень странно флиртуют.

— Разумеется, my bad. Если бы ты прятался, ты бы вряд ли стал падать на пол за прилавком, — Тори в ответ на это триумфально улыбается, чуть вскидывая подбородок, — в конце концов, ты такой маленький, даже вытянись ты в полный рост, я бы вряд ли увидел тебя за этой стойкой.

Знаете что, забудьте об имидже. Он прокусит ему лодыжку и заставит валяться на полу вместе с собой.

Блейд был бы невероятно счастлив, узнай он это раньше. Тогда у него было бы хотя бы немного времени на то, чтобы морально подготовить себя к представшему перед ним зрелищем. Если раньше, слушая песни группы дома, он думал о том, как же Дань Хен горячо читает, сейчас, во все глаза глядя на залитую светом софит сцену, он не мог отделаться от мысли о том, что все эти бесконечные подмигивания в толпу и повороты бёдер, были слишком опасны для его и без того слабого сердца.

Алые верёвки ромбами тянулись через тяжело вздымающуюся грудь, осторожно обнимали мягкие разведенный бедра, обхватывали тонкие запястья, заставляя держать руки перед собой. Вся его поза манила контрастами, красные нити казались особенно яркими на бледной, почти белоснежной коже, плотная чёрная повязка поверх голубых глаз как никогда выразительно оттеняла чужие светлые волосы и искусанные почти до крови тонкие губы. Рэй удовлетворенно хмурится, закусывая щеку изнутри.

– Цзинлю... Вряд ли хочет меня видеть, не говоря уже обо всём остальном.

– Ты же знаешь, мне не она интересна, Блейди.

Мужчина недовольно хмурится, закусывая нижнюю губу. Он не может уйти, потому что Кафка не закончила с бинтами, а промолчать она не позволит. Он смотрит куда-то сквозь неё, мимо усталых красноватых глаз и бордовых волос в неаккуратном пучке. Куда-то далеко, будто на саму луну, так напоминающую о...

– А он уже умер.