Мичизу в нерабочее время увлекается тем, что бьет татуировки и мечтает в далеком будущем, если получится, открыть свой тату-салон. В это же время, Мори, беспокоясь, что лейтенант какой-то упаханный и спит на заданиях, просит Чую за оным проследить. Однако, будучи по случайности, в итоге, взаперти, Накахара вынужден воспринимать инфу на слух, и делает совсем не тот вывод...

Эти распахнутые мертвые глаза завораживали, словно затягивали в непроглядный туман. Они всегда казались пустыми любому стороннему, и даже пугали. Кого угодно, но не Суэхиро. Возможно, это его путь – видеть смерть в таком обличии и считать ее совершенством.

Глаза, недолго оглядывавшие с ног до головы стоящего перед ним человека, вмиг наполнились слезами. Всë - от вида до разума - расплылось и помутнело. Не долго думая, Тэтте безмолвно бросился на шею того, кого так давно жаждал повстречать вновь... Пусть он и покажется сейчас слабым, пусть! Зато теперь они вместе, вместе навсегда, и ни один не допустит их следующей разлуки.

В двенадцать лет у Гин есть выбор.

[Господин Никто как концепт]

Северус Снейп никогда не любил людей. Особенно маглов. Особенно иностранцев. Поэтому первым же вопросом, который у него возник к Дамблдору, когда тот, сияя неизменной легкой полуулыбкой, настоятельно просил его явиться завтра на площадь Гриммо, чтобы помочь в переговорах с иностранными маглами, был "Почему я?". Вторым вопросом было "Какого черта Дамблдору вообще понадобилось эти переговоры?".

Лишь только после исчезновения напарника Суэхиро понял, насколько они были близки. После Дзено у него остались лишь засохшие цветы, мертвые бабочки и ели заметный флер на губах.

он останавливает себя, одергивая руку и закрывая рот, чтобы не издать ни звука. обычно весь из себя сдержанный суэхиро сейчас не может совладать с непонятно откуда взявшимся порывом заняться со своим напарником сексом по телефону.

лепестки от этих цветков режут словно лезвия, и суэхиро про себя отмечает некую иронию судьбы: обладателю смертельно красивой способности — смертельно красивая болезнь.

вот такая смертельно красивая первая любовь.

Никогда бы Дзёно не подумал, что единственный свет, с легкостью пробившийся сквозь отчаянную ненависть к густой темноте — идиотские шутки Тэтте; его редкая улыбка, что невозможно увидеть; и тихое-тихое, не способное проникнуть сквозь картонные стены, пение...

эксцентричный бог смерти и весеннее хмурое божество. тэтте бы рассмеялся, да только смеяться тут не над чем. в этом холодном и темном замке он чувствует себя птицей в клетке, он задыхается и чахнет, он хочет вернуться назад. | аид и персефона!au