Быть телохранителем юного принца Мондштада - задача не из лёгких. В особенности, когда к прекрасному и чистому образу так и тянется всякая чернь. Тьма в душах людей, охваченных безумием Бездны, ей нет предела. И расправляться с им подобными раз за разом было задачей Кэйи, такой лёгкой и привычной, что патруль старинного особняка каждую ночь превращается в обязательный обход.

Снова его меч отлетает на несколько метров, а он смотрит на пустую ладонь смеясь. Снова его сбивают с ног и он падает спиной на сырую от дождя траву, покрывающуюся инеем. Одно движение руки, лезвие касается шеи синеволосого и Дилюк просыпается. Ему снова приснился этот кошмар.

— Я сделаю тебя моим, — пообещал юноша. — Не заставляй меня пожалеть об этом, Кейя.

И услышал в ответ абсолютно смиренное:

— Слушаюсь, молодой мастер.

После захвата Каэнри'ах появились новые законы, запрещающие говорить, писать и издавать что-либо на языке этой страны. Дилюк был в отчаянии. Работа всей его жизни не могла быть завершена. Вся жизнь, потраченная на изучение языка и культуры Каэнри'ах, ушла впустую. Все стихи и романы, написанные на этом чудесном языке, больше никогда не будут изданы и прочтены. Но всегда есть выход, исключение из правил. Или же... их нарушение?

не следить за эмоциями – это для богатых.

Когда Кэйя вспомнит эту встречу после, он будет думать: быть может, если бы он подумал заранее, что холод никогда не приносил ему ничего хорошего, если бы он остался дома, если бы пошёл в бар и напился бы до бессознательности, если бы он попросту беспокоился меньше — быть может, тогда бы ничего не сломалось.

По щеке его катится одинокая слеза, ведь холодная “полуденная смерть” вкуса не имеет никакого. 

Люмин теряет сознание от сильного удара, полученного в бою и капитан, как всегда, оказывается рядом.

Иногда, право, казалось, что Альберих хорош во всем (“да-да, драгоценная, я хорош во всем кроме того, в чем не хорош”), если, конечно, не обращать внимания на то, что полонез с ним всегда был до жути скучен и монотонен. Кэйа грешил — сбегал после первой пары минут, оставляя Ирмин возле стола с закусками, а потом, нагулявшись, возвращался к началу кадрили-лансье. Ирмин в отместку шутила, что остается с ним только из-за того, что Альберих до умопомрачения хорош в танцах (и собой тоже).

Джинн, как всегда, последней покидала штаб Ордо Фавониус, но не ожидала обнаружить чем-то расстроенного капитана в его кабинете. Чтобы поддержать друга, она ведёт его на прогулку в окрестности Мондштадта посмотреть на звёзды, увидеть одуванчики и взглянуть на отношения по-другому.