Энтропия (псих.) — степень хаоса и разрушения целостности системы. // У Дилюка есть цель — и он готов идти по головам, чтобы её достичь. Кэйа — новая переменная в этом простом уравнении, свалившаяся на голову холодным снегом и колкими улыбками. Верят первому встречному только идиоты, наивные до блеска в глазах, но внутри ещё теплится что-то живое вперемешку с надеждой на хороший исход. Дилюк пожалеет. Задницей чует — пожалеет.

Злой рок? Она получила признание богов, убив близкого человека. Неужели все это, с самого ублюдского начала, предписанная ей судьба?

Ветер воет плачем брошенного ребенка, и даже треск планера не отвлекает Кадзуху от мысли, что на корабле что-то не так. К ним пробрался чужак. Но мысль не развивается, потому что сознание меркнет. 

AU: Кадзуха — странствующий на Алькоре воин, чей близкий друг убит правительницей Инадзумы. Скара — колкий на язык новичок на корабле, скрывающий, что он её сбежавший наследник.

— Если сумею вернуть твои чувства, — чуть слышимо произнёс Кавех, — позволишь жить в саду?

Аль-Хайтам прекрасно понимал, что за вопросом скрывалась мольба: «Дашь мне последний шанс?», – поэтому коротко выдохнул:

— Управься до рассвета

— Мой отец умер в пустыне, — говорит Кавех между строк. Это в его духе: вставлять в будничное кусочек трагедии, будто он весь соткан из боли и распадается иногда случайно, отдавая миру по нитке. Кандакия думает, что он, хоть и родом с земель по ту сторону стены Самиэль, сильно полюбился пустыне, и она вручила ему то, что дарует любимым детям: белокурость да печаль, пронизывающую всё существование.

morden au.

И этот образ, каким Казуха увидел его впервые, остался в памяти на долгие годы: хмурый ребёнок, похожий на девчонку, с тощими содранными коленками, ссадиной на нижней губе и непроизвольно подрагивающим плечами. Он, казалось, заранее невзлюбил каждого в классе и, заняв соседнюю с Казухой парту, до конца дня больше не произнёс ни слова.

Бледная рука откинула взмокшую, перепачканную в чужой крови темную челку. На слегка осунувшемся лице, что едва сохранило намеки на характерную округлость, пестрели кровавые разводы, лишь немного темнее горящих им в тон карминовых глаз.

На Кэйю он не смотрел. Зато сам принц не сводил с него взгляда, полного отчаяния и надежды, неверия и чего-то глубоко запрятанного, забытого и запретного. 

Кэйа судорожно выдохнул. Он не ошибся. Это был Дилюк.

Минув немало столетий, традиции деревни Аару оставались нерушимыми, и теперь раз в десять лет один из дней знаменовался жертвоприношением пустынному божеству.

Или AU, в котором Сайно – божество пустыни Колоннад, а Тигнари – юноша, живший в деревне Аару, которому не посчастливилось быть в числе избранных.

Кэйа ловит шальную пулю в живот и теряет сознание прямо на улице. Но неожиданно для себя вовсе не умирает, а оказывается в весьма интересном месте на хирургическом столе с зашитой раной и заводит не менее интересное знакомство с подпольным врачом, спасшим ему жизнь.