— Что это значит — нельзя? — Коноха остановился прямо перед входом, озадаченно глядя на проходящих мимо студентов.
Девушка перед ним была настроена решительно.
— То и значит, нельзя. Лицам, не учащимся в Академии, не разрешено входить в дом Даэны. Было бы у вас еще разрешение от матр — я бы подумала. А так — ни росписи, ни даже Акаши нет.
— Акаши?
— Системы, которая помогла бы идентифицировать ваши личности. Разве на входе в город вам не выдали такую?
— Помилуйте, дамочка, я весь день шатался в лодке, борясь с морской болезнью. Какие уж там акаши, я их в глаза не видел.
Девушка наклонила голову и приложила руку к уху, прислушиваясь. Коноха рассмотрел под ее пальцами нечто сверкающее и зеленое. Пробормотав «понятно», она снова обратилась к Конохе:
— Простите, нам действительно не разрешено пускать незнакомцев в святая святых Академии. Мне очень жаль.
— Даже исследователей?!
— Даже исследователей. Всего хорошего.
И она отошла в сторону, показательно отводя взгляд на площадку под открытыми небом. Студенты шли мимо, и Конохе стало адски обидно за такую несправедливость. Разве не должны быть знания для всех?
Но что оставалось делать? Он повернул обратно, спускаясь по ажурной лестнице. Путь к заветной мечте снова был отрезан. Почему все в Сумеру казалось таким… неприветливым? Недоступным?
Был еще шанс справиться у матр, получить разрешение, чтобы не возвращаться к Дайшо с пустыми руками. Тот ждал в каком-то трактире, название которого Коноха не рассмотрел впопыхах. Наверняка попивает уже кружку десятую чая, ведь у народа Ли Юэ так принято. Может даже подкрепился за вырученную мору.
А вот Коноха помчался к Дому Даэны сразу же, и теперь живот пронзительно урчал на все лады, распугивая прохожих. Виновато улыбаясь, Коноха пошел быстрее, расспрашивая встречных, где же Матры.
Наконец ему указали на одного, находящегося в местечке под названием «Пуспа». То оказалась просторная кофейня с журчащими фонтанчиками. В полупустом помещении царили прохлада и уют.
За столом у ажурного окна сидел юноша в академической одежде. Он носил вытянутый лук за спиной, усталый вид и кипу канцелярских бумаг. Коноха в этом ничего не понимал, так что, заказав себе первое что попалось — лепешку Аджилленах, — сел напротив него. Юноша поднял вопросительный взгляд, который так и лучился сарказмом.
— Здравствуйте. Вы ведь Матра Академии, верно?
— Предположим, — коротко произнес он. — По какому делу?
— Я — Коноха! Собственно, хотел узнать, как вас…
— Тсукишима. Но это к делу не относится, — перебили его.
— Ах! Вот оно что. В общем-то, я хотел побеспокоить вас по одной ма-ааленькой детали.
— Короче.
— Мне нужно, понимаете, одно разрешение…
— Какое?
Коноха не выдержал и произнес на одном дыхании:
— Пропуск в дом Даэны, в библиотеку, — он возбужденно положил руки на стол, в паре сантиметров от бумаг, за что получил недовольный взгляд. — Всего на день, мне нужно просмотреть исследования, связанные с големами Дахри, а также оставленными механизмами. Клянусь, я не причиню вам беспокойства!
Тсукишима помолчал. Так же, как и девушка, он будто прислушивался к чему-то, что нашептывает ему Акаша.
— Нет. Я не дам вам такого разрешения. И ни один Матра не имеет права давать такой доступ чужестранцам.
Сказал как обрубил. Он встал, собрал свои вещи и удалился. За ним только тихо скрипнула входная дверь. Коноха взвыл себе под нос и распластался по столу, не зная, что и делать.
Даже Матры в Сумеру оказались черствыми. Он поднял уже остывшую лепешку, надкусил и скривился. Та была настолько ужарена, что походила на тлеющий уголь, а не на еду. Сегодня все шло против Конохи. Ну почему же поход настолько не задался?
Вариантов было множество: от простого невезения вплоть до запретных знаний в целом обществе. Но почему же Саид промолчал насчет этого факта, когда рассказывал об академической практике!
К нему подошли и сели напротив, туда, где десять минут назад восседал рассерженный Матра.
— Подслушивать нехорошо, — пробубнил Коноха, который все еще полулежал на столе.
Дайшо приподнял брови, повременив с ответом. Вместо этого он подвинул тарелку с густо пахнущей куриной грудкой в соусе и россыпью зажаренных грибов.
— Твой желудок так громко урчит, что распугает не только посетителей, но и крокодилов. Вот, поешь. Ты же с утра ничего не ел.
— Все-то ты знаешь. — Коноха закатил глаза, пародируя выражение лица Дайшо.
Только спустя пару минут он подцепил с тарелки курицу и надкусил. Каждый сочный кусочек разливал по телу живительную влагу, а сливочный соус как нельзя лучше дополнял блюдо.
Дайшо лишь попивал из чашки, следя за попытками Конохи запихать все в себя за пару секунд.
— Похоже, тебе не повезло с Академией.
— Ты все-таки подслушивал, — промычал с набитым ртом Коноха.
— Я успел поговорить со студентами, пока ждал тебя здесь. — Лицо Конохи залилось краской смущения. — Исследование механических форм жизни и их модификация под строжайшим запретом. Причем запрет действует уже более двухсот лет. Немудрено, что тебя не пустили дальше порога. На их месте я бы выставил тебя после первого слова «механизм».
Коноха совсем приуныл. Если так, то зря они сюда плыли. Зря предпринимали попытки достичь Академии и узнать побольше. Все зря.
— Выходит, мы перепробовали все способы?..
Губы Дайшо дрогнули. Казалось, он знал что-то такое, чего не знал Коноха.
— Есть еще один способ. Давненько я им не пользовался, со студенческих времен.
— Какой?
Дайшо наклонился ближе и заговорщицки сощурился. Коноха, почуявший неладное, уже приготовился получать по морде. Но не решался отступить. Вместо предполагаемых манипуляций Дайшо подвинул поближе шот с непонятной зеленой жидкостью.
— Пей, — вкрадчиво произнес он.
— Зачем? Это какая-то лекарская штука для преображения? Или же я заговорю драконьим голосом? Я не умру после нее?
— Боже-боже, — засмеялся Дайшо, — а ты смешной. Ну же, пей.
Коноха нерешительно посмотрел на Дайшо, потом на шот. Снова на Дайшо и снова на шот. Нерешительно взял стопку и приподнял на свет. Ничего хорошего своим видом она не предвещала: пара пузырьков поднялась в ядовито-зеленом море и лопнула на поверхности. Подсознание сигнализировало не делать роковую ошибку, но разве мог он сейчас провалить тест на доверие? Он сделал пробный глоток.
Глотку обожгло, сменяясь солеными нотами. Под конец показалось, что туда попал уксус, который никак не перебить — так и застрянет в горле по его оплошности.
Коноха закашлялся и перегнулся через стол, хлопая себя по груди. Затем он заметался в поисках стакана с водой. Схватив такой со столика напротив, Коноха опрокинул его в себя и попытался отдышаться. Щеки горели, нутро нещадно жгло.
— Что это?! — хрипло спросил он.
— Всего лишь змеиная настойка, — ехидно улыбнулся Дайшо. — Хотел посмотреть на твою реакцию. Она не сделает из тебя сверхчеловека, но, по крайней мере, храбрости придаст. Ведь то, что мы собираемся сделать, не совсем легально.
─────────
Они стояли в проулке, ведущем к Большому Базару.
— Я как будто вернулся в старое-доброе время учебы. — Дайшо ностальгически поправил на себе студенческий наряд, который был слишком узок в плечах. Так, с натяжкой пойдет.
Коноха до сих пор не мог переварить моральную дилемму.
— У нас точно нет другого выхода? — он приподнял повыше руки, чувствуя, как трещит ткань рукавов.
К горлу подступала неуверенность при мысли о длинной тунике без штанов и о том, что их неловкие движения заметят Матры и проверяющие.
Дайшо наклонился вперед, глядя снизу вверх плутоватым взглядом. Коноха рефлекторно вздрогнул, но сзади была только стена Академии. Аж волосы на шее встали дыбом от того, что они собирались провернуть.
— Расслабься ты, — растягивал он слова. — Это проверенный метод. Я пользовался им не единожды, и ни разу меня не поймали. — Он наклонился еще больше, почти дыша Конохе в шею. — Ты же мне веришь?
Коноха сглотнул, тщетно пытаясь скрыть волнение. Дайшо уже успел над ним поиздеваться с настойкой, и это было предательски-стыдно. А теперь вон как льнет, чуть подбородок ему на грудь не положил, и светится довольством.
— Пытаюсь… верить, — выдал он.
— Вот и славно! — Дайшо довольно приподнял тонкие брови. — Тогда надевай оставшиеся шмотки и пошли внутрь. А не то заявятся наемники из Бригады Тридцати и повяжут голого мондштадца прямо на улице.
— Какой же ты подлый, мистер «целитель», — фыркнул Коноха и проследил за рукой Дайшо.
Она указывала на простенок, в котором они переодевались.
Спустя полчаса кое-как натянувший верхние одежды Коноха и Дайшо миновали главный вход в дом Даэны. Проверяющие подозрительно косились. К счастью, они успели смениться, и той девушки, что отказала Конохе, не было видно.
Коноха неуютно дергался, пытаясь разгладить складки, собиравшиеся под мышками и на поясе, но мантия упрямо натягивалась наверх. Кроме того, ощущение, что за ними следят, мурашками сбегало от загривка вниз.
Вот мимо проплыли студенты, а там в углу стояли матры, обсуждая дела. В одной из таких стихийных «кучек» обнаружился тот самый Тсукишима, а рядом с ним — зеленоволосый паренек в мантии с эмблемой Спантамада. Коноха по пути все же взял буклет и успел немного прочитать о разных даршанах, а потому с удвоенным интересом рассматривал главный холл.
— Какой же ты смешной в мантии, — хихикнул Коноха в спину Дайшо. — Неужели в Академии все ходят в этом?
— А что, в Мондштадте предпочитают тряпки поуже? То-то вам нелегко приходится.
Коноха не стал отвечать: его привлекли высокие своды и узорчатые лампы на длинных тонких ножках, витражи по разным сторонам и высокие навесы над дверями. Вход внутрь библиотеки располагался дальше всего и охранялся еще одной парой наемников. Проходя мимо них, Коноха смущенно помахал им рукой, следуя за провожатым.
Дайшо же тревоги не показывал и шел так, будто знал дом Даэны, как свои пять пальцев. Что было недалеко от истины, если руководствоваться фактом обучения на Амурте. Они вошли в круглый зал, сверху донизу заставленный стеллажами. Все здесь пропахло книгами и знаниями. В торжественной тишине между читальными столами и стеллажами сновали студенты и преподаватели. Между ними и в самых дальних местах оставались темные закутки, таящие в себе величие Академии и потайные ходы Матр.
Но где же искать информацию о Дахри? Коноха подошел к стойке и посмотрел на алфавитный указатель: следовало бы наведаться к рукописям из Спантамада и Кшахревара, в которых изучались сооружения Дахри.
Они разделились с Дайшо и каждый пошел в свою сторону. Коноха почему-то свято был уверен, что встретит его уже в следующем отделе, ведь концентрическая система хранения не могла не столкнуть разошедшихся.
Один из стеллажей был особенно большой, словно вьючный як. Он высился аж до потолочного свода и был забит свитками. К верхним полкам поднимались шаткие лестницы и Коноха решил, что безопаснее всего начать снизу. Столько книг привлекло внимание, каждая из них была об истории пришельцев, об их пророчествах, но ни слова о големах!
Сколько времени можно потратить на поглощение каждого из томов? Наверное, можно целую жизнь отдать, пока все посмотришь! Наконец краем глаза он заметил яркий предмет, вложенный в скрученный фолиант. Он был подписан заголовком «Пустынные руины, наследие Дахри и средства их обороны».
Да это же то, что надо!
Коноха потянулся и схватил его, разворачивая на ходу. Лесенка-этажерка под ним накренилась, грозя упасть вместе с Конохой. К счастью, он уперся спиной в полки прежде, чем большая часть свитков полетела на него сверху. Вместе с тем, что он держал в руках!
Коноха осел под грузом знаний, задницей сползая по полкам. Руками он накрыл голову, и когда книгопад закончился, не сразу понял, что между пальцами зажато перо, которое было вложено в фолиант. Ярко-алое, оно переливалось пламенем в руках. Где-то на грани сознания скользнуло недовольное «Поймать их!» от Матры-очкарика, восклицания людей вокруг.
Что-то кольнуло прямо в шею, растеклось плавящейся сталью по хребту и поднялось в голову. Первым стал отказывать слух, превращая мир в вакуум. Вторым — обоняние, и все фимиамы на пустых полках стали лишь безвкусной дымкой. Третьим — осязание. Коноха встряхнул руками, пытаясь собраться, но мир уже погрузился в тишину обморока.
Он не знал, не понимал, где очутился. Но явственно слышал тихие смешки на периферии. Они кружили, плясали, галдели в унисон! Они укачивали своим пестрым-звонким хороводом, даже если перед глазами стояла чернота!
Так вот ты какое, существо из Будущего, — сказал умиленный голос.
А ты неплох для Сакалиба. — Конохе показалось, что голос издевается над ним. Но ведь он был рыцарем ордена! — Тем интереснее будет с тобой поиграть.
— Но я не хочу играть! — выкрикнул Коноха, хоть и не услышал своего голоса. — Я лишь хочу узнать больше о гигантских големах и тайне создания древних механизмов!
О, так ты из этих, из ученых? Многие пытались, и многие погибали под песками. Но у тебя есть шанс, раз ты под Его защитой.
— Под чьей?.. — Коноха выпучил глаза, пытаясь ориентироваться на слух.
Он поворачивался резко то в одну, то в другую сторону, пытаясь уловить источник. Но голос ни мужской, ни женский, ни близко, ни далеко. Только интонации сменяли одна другую, и все чаще это была издевательская ирония.
Неважно. Иди, если хочешь, узнай больше о жестяных игрушках. Но коли ты отважишься узнать больше, чем дозволено простым смертным, — придется расплатиться горькой монетой.
Мрак поглотил его полностью. Голос растворился легкой дымкой, крупицами пепла.
Это было похоже на кошмарный сон. Коноха приходил в себя медленно, восстанавливая связь с миром понемногу. Он почувствовал, что полулежит на полу и что чья-то рука поддерживает его за спину.
Коноха размежил веки и резко дернулся вверх, оглядываясь. Вокруг суетились и сновали незнакомые люди. Он же оказался надежно укрыт в одной из пустот, спрятанных за широкой деревянной балкой и шкафами.
— Ну наконец-то, — вздохнул то ли облегченно, то ли обозленно Дайшо, — не прошло и года. Ты погляди-ка, тебя еще даже не повязали!
Он говорил вполголоса, и Коноха подыграл ему.
— Оставь свои остроты для следующего раза, — взмолился Коноха, пытаясь осознать, собственно, какого черта. — А что происходит?
— Ты, умник, нашел запретную секцию, которую Академия решила спрятать у всех на виду. Нестареющая классика. — Дайшо ухмыльнулся. — И они думают, что ты каким-то чудом умыкнул очень ценную реликвию. Однако, как я погляжу, ты схватил всего лишь жалкую карту, даже не особо ценную. Все знают, как выглядит пустыня.
— Это неправда! Они сами посыпались на меня, как снег на голову!
В этот момент мимо их убежища пробежал целый отряд Матр. В паре метров снова послышался голос очкарика: «Да где же эти нарушители? Они не могли далеко убежать. Допросить всех!»
Коноха уже открыл рот, когда Дайшо заткнул его фрагментом карты, выхваченным из рук.
— Цыц, — шикнул Дайшо. — Не то привлечешь всех стражников.
Он проводил удаляющийся отряд долгим немигающим взглядом. Коноха сильно-сильно заморгал, ресницами щекоча пальцы Дайшо.
— Просто чудо, что нас еще не заметили. Наша маленькая прогулка по Дому Даэны на этом завершается. Едва ли нас еще раз пустят сюда, — он наконец убрал руки с лица.
— Но ведь я даже ничего не успел прочитать…
— Вряд ли теперь успеешь. Я пробежался глазами по тому, что написано. К карте был приложен доклад о големах и отмечены места, где они оставлены. Единственный выход — самим посмотреть на них. Если слова плешивого козла правда… Что ж, они будут гораздо полезнее, чем наши попытки еще раз попасть сюда. Плюс, если в големах мы ничего не найдем, всегда можно посмотреть на утерянные технологии древности, на Конструкции. Однако с этого момента мы перейдем черту закона Сумеру, поскольку любые их исследования запрещены.
— Но как же быть? Как нам пересечь оставшуюся часть Джунглей?
— Тоже мне, проблема. Мы ведь не ученые, а далекие странники. Мы можем поспорить с сумерскими законами, даже если за нами устроят погоню. Пустынникам големы не сдались. Лежат себе без дела в песочке, греются под солнышком. А ведь когда-то… — Дайшо запнулся.
— Что — «когда-то»? — переспрашивает Коноха.
— Ничего, забудь. — Дайшо раздраженно отмахнулся полой плаща и встал с колен.
Коноха благоразумно помалкивал, хотя нетерпение покалывало кончики пальцев. В нем снова зачесался исследовательский интерес.
— И когда мы отправимся в пустыню?
— Терпение, ибни, — Дайшо издал сухой смешок, приподнимая брови. Во взгляде плескалось непонятное тепло и что-то еще, о чем он вслух не говорил. — Нам придется пройти сначала до Караван-Рибата, а оттуда через всю пустыню. Это большой путь.
Коноха удивленно сморгнул. Снова это слово, ибни. Он нигде его не встречал и никак не мог взять в толк, что оно означает. Сам Дайшо пояснений давать не спешил, а спросить было не у кого. Оставалось только сделать мысленную пометку на будущее.