Коноха остановился посреди очередного долгого зала. В отличие от остальных помещений, здесь хотя бы пахло свежим воздухом, но…
— Долго нам еще? Кажется, будто катакомбы бесконечные… — заныл Коноха, который к началу второго дня был готов падать наземь от усталости.
Дайшо обернулся к нему и язвительно хмыкнул:
— Что-то не вижу в глазах рвения изучать дальше железяки. Уже захотелось домой в родные поля?
— Нет же! — Коноха надулся, как пузырин. — Я просто… просто не рассчитывал, что мы пойдем под землей. Думал, мы будем наслаждаться пустынными видами…
Он попытался нагнать Дайшо, и вместе они вышли к огромной пещере, дна которой не было видно. Через пропасть раскинулся каменный мост, а по ту сторону поджидали сокологоловые стражи.
— В честь кого они здесь? — попытался сменить он тему.
— Это божественный облик Амона, — Дайшо пожевал губами, думая о чем-то своем. — Обычные люди зовут его Дешретом, но у него множество имен.
— Самый главный бог, да?
— Ну… если вкратце — да.
Гул шагов по мосту отдавался эхом в стенах грота и убегал через парадный ход. Дайшо остановился перед лесенкой у статуй. Те смотрели на путников с безмолвным укором.
— А если не вкратце?
— …Как-нибудь потом расскажу тебе.
— Тогда я ловлю тебя на слове!
Дайшо слабо улыбнулся и шагнул вперед. У самого выхода на лестнице посапывала парочка хиличурлов. Они, наверное, видели уже десятый сон. Коноха тихонько материализовал копье, готовый нанести удар.
Его остановила упреждающая рука Дайшо. Он преградил дорогу и покачал головой. Прижал палец к губам и бесшумно двинулся к выходу. Путешественники прошмыгнули наружу, так никого и не разбудив.
После долгих, длинных, бесконечно тянущихся руин открытый воздух казался… слишком огромным. Как будто они были мухами, выпущенными из крошечной стеклянной банки. Коноха не понимал, почему именно это сравнение пришло ему в голову, но чувство свободы окрыляло.
Он радостно выбежал из небольшого прохода наружу, чуть ли не подпрыгивая, закружился, поднимая завихрения песка вокруг. Дайшо предусмотрительно наблюдал поодаль и казался нисколько не впечатленным. Будто бы длительные переходы сказались на одном только Конохе!
По ощущениям, за спиной осталась добрая половина пустыни. Но стоило только взглянуть на карту, как эйфория тут же улетучилась: едва ли они преодолели скромную четверть пути. Один из двух заветных големов был совсем близко.
Первое, что бросалось в глаза на открытом пространстве — величественный храм-пирамида, заслоняющий собой линию горизонта. На остром его конце балансировала перевернутая пирамида, к которой стекались алые миазмы. Устрашающие, они спорили с чистотой неба.
Вся пирамида искрилась внутренней энергетикой. К ней вела длинная, засыпанная песком парадная аллея, а снизу располагался еще один вход в храм, окруженный статуями. Часть их стояла разрушенная, другая — сохраняла прежние очертания. Все вокруг было заполнено таинственными устройствами с непонятным предназначением!
Но как же так? По пути из Аару Коноха не видел ничего подобного на горизонте, он мог поклясться!
— Это… это мираж? — тихо спросил он.
— Нет, — Дайшо покачал головой, — это храм Хемену, величественное сооружение и усыпальница царя Дешрета. Говорят, его видно из любой части необъятной пустыни.
— Но мы ведь не видели его из Аару…
— Ошибаешься. Самый край все же был виден, просто на него не сразу обращаешь внимание.
Коноха снова отвернулся на храм, восхищенный масштабами. Он выбежал еще дальше, пытаясь рассмотреть аллею из статуй. Он чувствовал невероятный прилив сил:
— Мы же пойдем туда, да? Скажи, что пойдем!
Песок в пустыне зашевелился. Зашуршал, застрекотал неповторимым звуком.
— Но ты же хотел к големам. Один из них разлагается в противоположной стороне.
Даже воздух казался подвижным. Жгучим пламенем огня, трещащим в воздухе. На фоне него все слова сливались во вторичные звуки.
— И в храм тогда тоже! Сколько там, должно быть, конструкций сохранилось! — ему хотелось пищать от восторга, как хорьку-барахольщику, нашедшему мору. — Вдруг они могут рассказать куда больше, чем…
Огненный жар пустыни расплавлял все, до чего мог дотянуться. Коноха пошатнулся, внезапно осознавая, что силы покинули его. Шею пекло, руки покрылись потом. Он только успел расслышать «какой же ты тяжелый» от Дайшо и почувствовать страшное желание извиниться за неуклюжесть. Еще в Сумеру Коноха начал осознавать, что за сменой климата организм не успевал адаптироваться. Стоило ли удивляться, что он был не готов к долгому пребыванию под палящим солнцем?
☽◯☾
Снова один в пустом актовом зале. Слышен скрип дощатого пола, чувствуется запах старых штор, но не видно ничего. Ослепший маленький хорек, один на один с догадками.
Снова тот же смех на периферии, что и в прошлые разы. Коноха пытается успеть за смешками, ухватить их. Но те ускользают, убегают в неведомом направлении.
— Это ты! — кричит в пустоту Коноха. — Чего же ты от меня хочешь?
Во тьме раскрывается пара янтарных глаз, блестящих, как две моры. Она следит за Конохой неотрывно, прекращаются даже смешки.
— Я много чего хочу, человечиш-шшка. Хочу поиграть с тобой в сны и явь. Хочу разменять жизнь на смерть. Но больше того мне хочется покинуть мое узилище.
— Но ты же был свободен! Расхаживал передо мной прямо там, в человеческом облике.
— Мои крупицы рассеяны повсюду. Я есть воздух и чистая питьевая вода Сумеру, я есть смерть и увядание Пустыни. То, что ты подобрал в Доме Даэны, лишшь малая часть. Я — то, что ты видишь во снах, то, что шшшуршит наяву призраками былого. Но мой дух остается заточенным.
— Чьи сны ты посылаешь?
Глаза сощурились, послышалось веселое хмыканье.
— О, всего лишь сны о прошлом человека, что превознесся вышше божеств.
— Почему именно мне? Я же даже не знаю, кто такой этот Суфьяни и жив ли он еще!
— Все очень просто. Ты, сакалиба, первый, чей зов откликнулся во мне. Подумать только, как слабы ныне людишшшки. Но жажда свободы еще отзывается в нас, иногда поет в унисон.
— Мы не... Агх, ну и ладно! Тогда что ты такое?
Глаза расширились, будто и правда были удивлены человеческому незнанию.
— Когда-то вы называли нас джиннами. Существами, что владеют древней магией. Ныне же от нас остались лишь крупицы под этим искаженным небом.
— Получается, что я… достаточно силен, чтобы освободить тебя?
Раздался громкий хохот.
— Нет, конечно! У тебя даже сотой доли нет того, что есть у Него. Освободи нас, и я исполню твое желание.
— У кого — него?! Как мне вас освободить?
Коноха заозирался, снова ища глаза, что скрылись во тьме. Стоило обернуться, как он увидел не только два янтарных огонька, но и призрачную змеиную морду в паре сантиметров от себя.
— А это, — прошипел голос, — тебе придется узнать самому.
Гигантская пасть отверзлась, и змеиный дух со свистом проглотил его, захлопывая дверь в иллюзорный сон.
☽◯☾
Сколько он так валялся? Над головой возвышались кактусы, где-то сверху, в кронах тамариска, маячили крылья стервятников. Будто они пытались обнять собой небо, только вот крылья оказались малы.
Несмотря на палящее солнце, было не так уж жарко. Скорее влажно, да и тени от деревьев хватало. Коноха вспомнил все, что произошло до отключки, и стыдливо зажмурился. Ну как же так! Как он мог просто взять и на радостях отключиться, стоило только покинуть тесные катакомбы?
Вот уж незадача.
Коноха неловко приоткрыл глаза и осмотрелся, не делая резких движений. Он лежал у оазиса, под головой явно была каменистая поверхность. Пальцы нащупали заботливо расстеленный походный плед. Значит, Дайшо не оставил его просто так помирать в пустыне?
Слабая надежда огоньком загорелась внутри.
Его даже перетащили в более удобное место. Для деловых отношений подобный подход был весьма… заботливым? Коноха не хотел верить, что Дайшо сделал так только из целительских побуждений. Пытался представить, что было еще что-то внутри него.
Рядом опустилась гарпия и вопросительно склонила морду набок. Будто спрашивала, почему же в песках лежит человек, но еще не мертвый. Коноха показал ей язык и отвернулся к оазису. Черта с два он собирался вот так просто сдаваться на милость пустыни.
Воздух из легких тут же улетучился. Боком к нему, сидя над лазурной водой, медитировал Дайшо. На нем остались только штаны и бинты на руках, так что у Конохи появилась масса возможностей поглазеть на целителя.
На теле были высечены шрамы, вязью сплетающиеся от ребер к ключицам. Крепко сбитые плечи и грудь мерно поднимались и опускались. Если бы Коноха до сих пор думал, что Дайшо простой целитель из Цинцэ, то сильно бы удивился, увидев такую картину.
Как у него получалось медитировать в такую жару? Ни у одного нормального человека не хватило бы выдержки сохранять чистоту разума, когда мозги плавятся от солнца. И почему Дайшо так старательно скрывал предплечья под бинтами? Было в этом что-то неправильное, неестественное. Вряд ли сам он соблаговолит рассказать о них больше, да еще и без наводящих вопросов.
Коноха затаил дыхание, боясь спугнуть. Он приподнялся на локтях, присматриваясь. Глаза проводника в медитации были закрыты. Сейчас он наверняка мог засечь любой шум! Сердце екнуло, когда Дайшо дернул головой, как будто приметил поползновения.
Каждый изгиб шеи, каждая резкая линия в нем были совершенны. Дайшо оставался изящным в движениях, обладая при этом развитым телом. Даже с тренировками в Ордене Конохе до него было — как пушинкам одуванчиков до Селестии.
Адски захотелось прикоснуться к Дайшо. До чесотки. Не просто ткнуть пальцем или случайно врезаться — именно осязать руками все тело. Провести пальцами по ложбинкам на плечах, дотронуться до основания шеи, на которой покоилась тонкая коса с глазом Бога.
Конохе стало так стыдно за свои мысли, что он поспешно отгородился от них ширмой ребячества. Скинув с себя одежду и оставшись в одних подштанниках, он бомбочкой сиганул в воду.
Конечно же Дайшо зашипел, отгораживаясь от брызгов рукой. Не сказать, чтобы она при этом сильно помогла, ведь Дайшо промок с ног до головы.
— Вы только посмотрите на эту недовольную змею, — рассмеялся Коноха, мотая головой и еще больше брызжа во все стороны.
— Лежал бы себе спокойно дальше, трупом притворялся. Разве не видишь, что я пытался медитировать? — фыркнул Дайшо, стирая с глаз воду. — Вот и спасай тебя после этого.
Коноха подошел ближе, играючи бултыхая ногами в воде.
— Никак ты спокойствию не научишься, — цыкнул Дайшо, которого явно раздражал сторонний шум.
— А что в этом плохого? — Коноха нагнулся, зачерпнул ладонью пригоршню и плеснул в него, метя в лицо, но попадая в шею. — Тебе не помешает немного развеяться и перестать быть таким занудой.
— Даже у зануд есть некоторое достоинство. — Дайшо демонстративно покачал головой, скептически оценивая вымокшие брюки и стирая с груди капли.
— Это какое такое же? — съехидничал Коноха, не в полной мере представляя, что его ждет.
Не успел Коноха и глазом моргнуть, как Дайшо пересел в другую позу и двинул ногой по ближайшему тамариску. С дерева слетели орехи аджиленнах, тяжелыми камнями падая в воду.
На счастье, что не на голову Конохи! Они подняли волну, которая отнесла его в сторону. А там уже поджидали в кустах феньки. Испугавшиеся зверьки подпрыгнули и разбежались в разные стороны. В итоге листва с куста оказалась в волосах и на лице, заслоняя обзор. В довесок ко всему Коноха поскользнулся в воде и осел на задницу.
Дайшо подленько захихикал, глядя на такую клоунаду.
— Вот такое вот.
Поняв, что ему не суждено помедитировать в тишине, Дайшо сполз на самый край, внимательно глядя на Коноху. Тот содрал с себя последний листок, приклеившийся к брови. Фыркнул, как всамделишный хорек. Они оба друг друга стоили.
Наконец Коноха уселся на камешек напротив, предоставив воде оазиса лизать босые пятки. Коноха снова покосился на руки Дайшо, не в силах совладать с любопытством. Он был… красивым, чертовски красивым. И только его спесивый нрав отпугивал всех желающих.
— Ну и грация, — усмехнулся Коноха, — даже духи ветра так не изогнутся, а ведь это самые проворные малыши.
— Сочту это за комплимент, — на вдохе произнес Дайшо. Его грудь резко приподнялась и опала, а руки потянулись зализать челку назад. — Я смотрю, тебе стало лучше. Стоило подкрадываться тише, если хотел утопить меня.
— Эй, я не хочу тебя топить!
Дайшо промолчал. Внезапно Коноха вспомнил нечто, что тревожило его вот уже несколько дней:
— Почему в Аару мы так быстро ушли от Атии? Говорил он бойко, да и интересно было послушать байки пустынников.
Дайшо поморщился, непроизвольно сжимая пальцы в кулак.
— Пустыня и ее дети обманчивы. Все здесь представляет опасность, даже третьесортные наемники, которых оставили в деревнях зазывать простой люд. Не верь никому, даже если думаешь, что тебе не лгут. Чужие слова могут быть так же иллюзорны, как и песок над землей.
Коноха промолчал. Невольно он примерил фразу на самого Дайшо, и картина вышла безрадостная. Хоть они и нашли общий язык, однако Дайшо не стремился делиться откровениями, а случайные попутчики демонстрировали опасливое к нему отношение. И все же, Коноха попытался еще раз:
— Ну хорошо, — он решил зайти с другой стороны, — а как тебе удается таскать с собой кучу вещей без рюкзака? Я ни разу не видел его в дороге, а ты каким-то чудом умудряешься доставать все из ниоткуда.
— Какой ты любопытный. — Дайшо сцепил с пояса маленькую треугольную подвеску, которую Коноха не замечал раньше, и покрутил в руке, — Думаю, ты хоть немного знаком с технологиями адептов Ли Юэ. Они прячут скрытые пространства внутри непримечательных вещиц вроде чайников да креманок. Одну такую я перекупил у продавца.
Коноха удивленно уставился на диковинку, однако взгляд сам собой вновь сместился на предплечья.
— Слушай. Эти бинты, — вот бы сейчас к ним прикоснуться, унять дрожь в руках, — что под ними?
Прошло несколько томительных секунд прежде, чем Дайшо нашелся с ответом:
— Жизнь наносит свои шрамы, — он уклончиво скрестил руки на груди.
— М-можно? — сбивчиво пролепетал Коноха, чувствуя, как пальцы покалывает от нетерпения.
Он даже приподнялся с камня, делая в воде несколько шагов навстречу.
— Эй, я тебе не статуя анемо-архонта, чтобы лобызать ее, — шутливо бросил Дайшо, разом напрягаясь. — В жизни есть сотни вещей куда привлекательнее моей кожи, не нужно заострять на ней внимание.
— Ладно, — сокрушенно ответил Коноха.
Он все-таки подошел, присел рядом на валун и обнял себя за колени, совершенно не зная, как прервать неловкое молчание. Повиниться перед Дайшо за подслушанный разговор? Может, рассказать о джинне в голове? Или о странных снах, беспокоящих еще с Дома Даэны?
Вместо этого Коноха небрежно пихнул плечом в плечо Дайшо:
— Ты же... Ты же не злишься на меня за те слова в Аару, правда?
Дайшо смущенно сдвинул брови и промолчал. Внимательно оглядел Коноху, словно выискивая хоть одну причину, почему он вообще разговаривает с ним.
— Ты бы еще через пять лет об этом спросил.
— Но ведь я серьезно!
— Я не обижаюсь на тебя, Коноха, — вот так просто хмыкнул Дайшо. — Мы все люди и нам надо о чем-то лгать посторонним.
— Но ведь если бы я солгал тебе…. Я не делал этого, просто!..
— Тебе же стыдно даже говорить об этом, — Дайшо обратил на него проницательный взгляд, — не так ли?
Коноха закусил губу. Он хотел было спросить, солгал бы ему сам Дайшо, будь такая возможность, но вместо этого выпалил совершенно другое:
— Ты не посторонний для меня. Я так думаю. Мы уже столько путешествуем, и ты много раз меня выручал. Только не говори, что ради денег!.. И я действительно слышал множество слухов об Элеазаре, но никогда не думал, что он и Марана, настигшая людей древности, могут происходить из одного источника бед…
Коноха смолк на половине и уставился в водную гладь, сцепив пальцы между собой. Беспроигрышный способ, чтобы случайно не сделать разговор еще хуже.
— Эй… — послышался тихий голос Дайшо, который с любопытством наблюдал за ним, склонив голову. — Ты ведь не обязан говорить ничего из этого.
— Но я и правда хочу! — возмутился Коноха и осекся, глядя в смягчившееся лицо Дайшо. Он не знал, чем заслужил такое выражение, но что-то болезненно-приятно кольнуло в сердце.
─────────
В полном молчании они покинули открытую местность и сошли в каньон. Длинной утробой он тянулся вдоль пустыни. Над головами сомкнулись острые стены песчанника, образуя кольцевой вход. Все дальше и дальше дорога спускалась вниз, все меньше и меньше света проникало внутрь. Коноха начал ежиться от перепада температур в одной лишь чертовой пустыне.
По бокам все еще оставались маленькие лужицы с пальмами, которые облюбовали бурые ибисы. Дайшо по дороге рассказал, что когда-то предки пустынников жили бок о бок с алыми ибисами, посланниками воли Дешрета. Но те сгинули вскоре после смерти Алого Короля.
Кое-где у скал сгрудились маленькие пиро и гео плесенники, которые сумели преодолеть невыносимый жар пустыни. Впрочем, они прятались не только от жары: над головой кружили гарпии, высматривая себе добычу.
Спустя пару часов они миновали брошенную палатку и дельта каньона дала резкий поворот. Выйдя на крутой подъем, Коноха сослепу прищурился — слишком уж сильным здесь было солнце.
И не только оно: ветра здесь дули мощнейшие, поднимая стены песка. Коноха попытался нащупать связь с Анемо, но магия отказывала перед природой пустыни. Только потом до него дошло, что что-то не так.
Ужасающая картинка скрывалась за песчаным ветром: у подножия лежали вперемешку тела. Хиличурлы, приключенцы и караванщики. Все они были мертвы. Кто-то успел истлеть, превратившись в обугленный скелет, кто-то был еще совсем «свежий».
Не успел Коноха сообразить, в чем дело, как раздался оглушающий грохот. Его оттолкнули в сторону к скальному навесу. Коноха впечатался щекой в песчанник. Резко развернулся и с ужасом заметил, как в место, где они только что стояли, ударил гигантский залп. Дайшо едва успел отпрыгнуть, прячась за скальным навесом.
Перед ними возлежал величественный голем Дахри, протянувший вперед механическую руку так, словно предупреждал об опасности.
Раздался грохот и новый залп упал совсем близко.
— Хочешь умереть? — перекричал гул Дайшо, и на усиленное мотание головой прикрикнул еще сильнее. — Если нет, держись возле скал!
Так они шли, осторожничая, прижавшись плечами к красному песчанику. Скальный навес оставался вне досягаемости голема, пока тот палил по открытой местности.
Придя в себя, Коноха понял одну простую вещь. Дайшо успел сообразить и принять ответственное решение за считанные секунды, даже не обладая опытом встреч с руинными механизмами. Не каждый искатель приключений или рыцарь мог похвастаться такой реакцией! Какое же прошлое осталось за плечами Дайшо, что научило так хорошо справляться с трудностями?
Наконец они вскарабкались по раскрытой культе, попадая внутрь длинной трубы. Снаружи смолкли выстрелы и в полной тишине они стали взбираться, шаркая по железной обшивке. Коноха не решался открыть рот, переваривая произошедшее. Пустыня была куда тяжелее, чем он себе представлял. Даже натренированному рыцарю с Глазом Бога здесь грозила смертельная опасность.
Спустя еще час пути перед ними оказалась заблокированная лозами дверь. Было странно видеть их в безжизненном месте. Коноха удивленно уставился на Дайшо, который застыл в задумчивости. Он тоже изучал их, но куда более обстоятельно. Немного подумав, он положил руку на лозу, зажмурившись. Как если бы пытался загадать желание. Глаз Бога на его косе замерцал и так же быстро потух.
— Ученые действительно запечатали проход внутрь, — пробормотал Дайшо сквозь зубы.
— В чем дело? — выдохнул Коноха, подходя ближе. — Разве Дендро — не твоя стихия?
Дайшо развернулся и смерил его раздраженным взглядом.
— Действительно. Но видишь ли, цветочки и листочки — не моя сильная сторона. — Он приподнял руку, собирая на ладони завихрения песка, отчего Коноха удивленно охнул. — Теперь понял?
Коноха кивнул, хоть и запоздало. Вот почему Дайшо не пытался использовать глаз Бога всю дорогу! Он был бы просто бесполезен в горах или в лесистой местности, где земля прочнее камня или вовсе покрыта густой растительностью. Однако Коноха всегда думал, что Дендро — только о лиственной магии! На его памяти не было ярких примеров дендро-носителей, кроме разве что шамачурлов.
— Но ты все равно можешь мне подсобить. — Дайшо кивнул на листья возле лозы, сформировавшие подобие корзинки, внутри которой крутились дендрогранумы. — Видишь их? Ты можешь окунуть свое оружие и пронзить силой дендро лозу, чтобы та впустила нас.
Коноха не сразу понял, о чем тот. Вытащив на свет копье, он неловко тыкнул в корзинку, не вполне понимая, что должно произойти. Только когда лезвие копья засветилось зеленым, Коноха отпрянул и воззрился на невиданное зрелище.
— Оно… оно и правда работает! — восхитился он.
— Молодец. А теперь атакуй лозу, — повторил Дайшо, складывая руки на груди.
Он мог бы быть прекрасным ментором — подумалось невзначай.
Коноха сделал косой надрез, и лоза начала отступать, повинуясь силе дендро. Дайшо кивнул и махнул в сторону открывшегося прохода:
— Первый открывшийся голем… по праву твой, — он приглашающе махнул рукой, пропуская вперед.