Минхо-кот ластится на руки, громко мурлыкает и спит на его груди. Минхо-человек так же ластится к касаниям, спит маленькой ложечкой в объятиях и ненавидит холод.

А Джисон так чертовски сильно его любит.

Валтору казалось, что он ко всему привык в их с Гелией совместной жизни, и всё же проявил неосторожность, когда осмелился предложить себя в качестве модели для обнажённой натуры. Ведь жизнь с увлечённым художником – по-своему интересный опыт, полный непредсказуемых событий.

Раньше Фэн Синь никогда не думал, что мог бы умереть от нехватки воздуха, являясь богом. Но первый — как и каждый последующий — поцелуй с Му Цином лишил его уверенности в этом и веры в собственную неуязвимость перед смертью.

Светлым пунцом загорелись щеки от пристального созерцания, и генерал махаматра в похожий неловкий момент слабо прикусывал нижнюю губу, чувствуя себя особенно обнаженным.

– Сможешь смотреть на меня через зеркало? – уголки губ слабо встрепенулись в хищническом оскале.

— Здравствуй, можешь звать меня Чжун Ли, и я консультант Похоронного Бюро Ваншэн. Чем я обязан твоему присутствию здесь сегодня, Чайльд? — его янтарные глаза блестят чем-то таинственным. Тарталья лишь усмехается.

Это были последние произнесённые слова перед тем, как он вытащил слуховой аппарат. Уже не слышащий, но еще видящий Хайтам успокаивающе тёрся о вторую руку Кавеха. Тем самым он показывал, что верит любимому безоговорочно.

Он знает, что для Хёнджуна это впервые, но и для Сынмина это тоже чувствуется как в первый раз. Для всего было своё время — и, похоже, для этого конкретного опыта оно всё-таки пришло.

Терпкая горячая кружка свежемолотого кофе, душистый тонкий аромат роз от её багряных локон, волнительный блеск золотых шелков и глаза, что пылали когда-то для одной, вновь подарили свой огонь уже другой.

Холодный дождь. Тропический лес. Её горячее дыхание обжигает мое ухо. Одежда, под которую она запустила свои лисьи лапы. Поцелуи в шею, ключицу, грудь. Это сон или мое воображение?

Хотелось целоваться.

Очень, очень сильно хотелось. Вей Ин покусал и облизал будто зудящие губы, поерзал, неуверенный, что с эти делать и как быть. Окликнул негромко и будто бы стеснительно:

— Гэгэ! У меня проблема!

— Вей Ин?

— Ах, этот А-Ин такой неопытный, гэгэ. А-Ин хочет научиться целоваться, но не знает, с чего начать, — трещит Усянь сорокой, разве что ресничками не машет, а сам себе напоминает Не Хуайсана — ничего не знаю, не знаю, гэгэ — и лишь прикушенные губы дают понять, откуда ветер дует.