Итак, мы продолжали наш путь на юг.
С каждым днём "Наутилус" встречал, всё больше плавучих айсбергов, пока что не представлявших большой опасности, и умело лавировал между ними, изредка пуская в ход свой таран. Спустя неделю, однако, ситуация изменилась: ледяные глыбы перестали кочевать по одиночке - они сбивались в группы, создавая заторы, мешающие подводной лодке, будто предупреждая не выходить за границы дозволенного. В который раз на ум мне приходили слова Неда Ленда о невозможности дальнейшего плавания, и в эти минуты я чувствовал подступающий к горлу ужас от осознания возможной гибели. Но были и другие моменты: те удивительные часы, когда мы с капитаном Немо занимались привычными исследованиями воды; или когда после очередного пробитого бивнем тороса Немо гордо смотрел на изломанное белое поле впереди, уверяя меня в успехе его дерзкой задумки.
- Право же, господин Аронакс, - говорил он убеждённым тоном, - Мы ничем не рискуем, посудите сами: у нас есть тёплая одежда, провизия, точные инструменты и приборы, запас натрия. А об остальном позаботятся машины "Наутилуса". Вам следует довериться им.
"И мне".
И я верил. Может быть, какая-то небольшая часть меня продолжала по-гарпунёрски ворчать о безрассудстве всей этой затеи, но я гнал такие мысли подальше, и доверял капитану от всей души. Вероятно, не только надежда на механизмы субмарины заставляла меня так считать - если прежде мысли о возможной влюблённости лишь изредка мелькали в моей голове, то теперь я заметил, что обращаюсь к ним всё чаще и чаще. Немо, как и раньше, бросал на меня за это косые взгляды, но, на удивление, ни одного упрёка так и не высказал.
С ночи внезапного концерта в командирской каюте минуло чуть больше десятка дней, и, несмотря на уклончивый ответ капитана о дружбе, я видел, что он больше не избегает общения со мной: как явного, так и личного, связывающего только нас двоих. Наши встречи участились, и хотя Немо, не изменяя привычке, держался величественно и несколько высокомерно, он заметно расслаблялся, беседуя со мной наедине. Впрочем, стоило кому-то из моих друзей или экипажа случайно пройти через салон или библиотеку, где, как правило, мы коротали время, как Немо тут же выпрямлялся, лицо его мигом принимало холодное выражение, отчего я вновь ощущал себя чуждым и неуютным для него. Такая двойственность ранила мои душу и гордость, и в один из дней я, не выдержав, спросил:
- Капитан, Вы не считаете это лицемерием?
- Не считаю - что? - он недовольно отвлёкся от тетради, где вычислял курс судна. В последние дни стрелки компаса вращались, как сумасшедшие, и доверять им было совершенно невозможно.
- Если я действительно Ваш друг, отчего Вы стесняетесь показывать это другим?
- Вы пока ещё не мой друг.
- Вот как? А кто же тогда?
- Профессор, помолчите - я работаю над важными вещами.
"Я могу задать этот вопрос и молча".
"А я точно так же могу молча на него не ответить", - Немо провёл рукой по волосам в несколько нервном жесте и снова принялся рассматривать карту перед собой.
Превосходно!
Больше всего мне хотелось держать себя в руках и не срываться на подобные вольности даже в мыслях. Но иногда я совершенно не понимал его! В последние пару недель я был уверен, что стал ему другом. Откровенно говоря - и теперь я знал это чётко - мне хотелось быть ему больше, чем другом. Всё-таки долгие годы я верил, что однажды встречу его и жизнь никогда не будет прежней, а сам мой соулмейт, узнав меня ближе, изменит своё поспешное мнение.
- Именно, господин Аронакс! - воскликнул вдруг капитан Немо. - В Вашем понимании мира всегда всё просто и закономерно: два соулмейта встречаются, сближаются, влюбляются... Боюсь, в детстве Вам перечитали сказок о принцах и принцессах, потому что в действительности всё бывает совсем по-другому. Смею заверить, в моей жизни уже была принцесса, и Вы на неё, уж извините, ни капли не похожи.
- Так дело в этом? Вы больше не хотите заводить отношения из-за неё?
Мысли мои принимали невесёлое направление. Мне довелось видеть портрет этой женщины в его каюте, и она действительно была хороша, вероятно, не только внешне. Но соперничать с давно умершей - был ли в этом смысл? Если капитан убеждённо не хотел снимать траур по ней, то...
"И Вы снова пришли к неверному выводу".
Немо задумчиво оглядывал меня, видимо досадуя, что приходится объяснять каждую свою мысль, но вздохнул и продолжил:
- Дело не в том, что мне не нужны новые отношения, а в том, что я не могу представить рядом с собой мужчину, пусть даже такого как Вы. Равно как и много лет назад я считаю это попросту невозможным, и при всей моей симпатии к Вам, господин Аронакс, не стану давать ложных надежд на взаимность.
***
Тем вечером Консель застал меня сидящим перед чистой страницей дневника. В голову не приходила даже чепуха, которую легко потом зачеркнуть - абсолютно ничего! "Ещё пара недель в таком духе, и мои навыки записи мыслей окончательно растворятся", - с грустной иронией подумал я, кивая вошедшему другу. Он мельком заглянул в белый листок и удивлённо справился:
- Господину профессору так не понравился сегодняшний день, что нет желания его описывать?
Я попытался выдавить улыбку, но вышла, скорее, кривая усмешка.
- Кому бы хотелось хранить память о дне, когда тебя отвергли уже третий раз подряд.
Консель присел на кровать, очевидно, задумавшись о чём-то. Потом вдруг уточнил:
- Ведь должен быть корень у всех этих "нет". Понимаю, что вероятность мала, но всё же: господин капитан не объяснил Их чести причину своих отказов?
- Одна причина: я - мужчина. По крайней мере, он не приписал сюда мою французскую национальность, как в молодости. Погоди-ка... - неожиданное озарение буквально подбросило меня вверх. Я вскочил и принялся мерить комнату шагами. Помощник похоже всерьёз переживал за мои нервы, поскольку с беспокойством следил за внезапной пробежкой.
- С господином профессором точно всё в порядке?
- Вот оно, Консель! Ответ лежал на поверхности, и как я только... Эх! - я всё-таки заставил себя успокоиться и присесть обратно. - Послушай, друг мой: если причина моих неудач лишь в том, что капитан не видит себя вместе с мужчиной, то решение вытекает само по себе. Элементарно и логично!
Пальцы мои уверенно схватили перо, обмакнули его в чернила и вывели поперёк всей дневниковой страницы:
Я ПОКАЖУ ЕМУ
***
18 марта ознаменовало новый этап нашего путешествия.
Выйдя с утра на палубу, мы обнаружили простирающиеся до самого горизонта белоснежные поля без намёка на трещину или полынью. На минуту мне показалось, что я ослепну - так ярко переливались эти льдины на солнце - но, боже, как великолепно было это зрелище, не принимая во внимание лёгкий морозец. Нед Ленд, по-видимому, мыслил более прозаически, ибо, окинув взглядом окрестности, невесело хмыкнул и заявил:
- Сплошные льды.
Мгновенно спустившись с небес на землю, я осознал всё коварство этих двух слов. Бесконечные антарктические просторы, скрывающие дорогу к Южному полюсу. Неприступная граница, преодолеть которую не мог доселе ни один корабль, как бы хорошо он не был экипирован. Крупнейшее белое пятно на глобусе и неведомая страница общечеловеческой науки. Сплошные льды!
- Ну, теперь-то Вашему капитану придётся развернуться на север и возвратиться ближе к странам, где обитают приличные люди!
- Пожалуй, на сей раз друг Нед прав, - заметил Консель, с интересом осматриваясь вокруг. - Хотя здесь очень необычно, однако ж, дальше идти вряд ли возможно.
Немо не показывался. Его мысли гудели во мне напряжённым роем, но отчего-то мне чудилось, что он сумеет найти выход из опасного положения. Неожиданно палуба легко завибрировала. Едва мы с друзьями схватились за бортики, субмарина резко качнулась назад.
"Держитесь, - донеслось до меня издалека. - Я дам задний ход".
"Наутилус" на несколько секунд замер, приноравливаясь; затем последовал второй, более сильный толчок. Стоя на корме мы отлично видели причину остановки: ледяное поле, охватившее корабль со всех сторон, не поддавалось напору машины. Канадец небрежно откинулся на перила, обречённо махнув рукой.
- Что я вам говорил: даже его хвалёная электрическая техника бессильна перед мощью природы. Сплошные льды останутся непреодолимыми, и не нам оспаривать этот закон.
Вскоре подул пронизывающий южный ветер, заставивший нас спуститься вниз.
Полдня я не находил себе места. На ум приходили истории Неда о жутких полярных стоянках судов, затёртых в подобных торосах, и, надо сказать, эти рассказы не прибавляли уверенности в будущем. Неоднократно я порывался спросить у капитана, как быть дальше, но мои хаотичные мысли раздражали его. На все терзающие меня вопросы следовал ответ: "Я думаю".
Ближе к вечеру сверху донёслись удары по металлу, и я, снедаемый любопытством, поспешил наружу. Первым сюрпризом, причём весьма неприятным, стали обледеневшие верхние ступеньки трапа, из-за чего я, в порыве спешки, благополучно растянулся у самого люка, пребольно ударившись коленом. Кое-как поднявшись, осторожно пощупав пострадавшую конечность, я похромал дальше. На удивление, палуба отнюдь не пустовала: человек восемь из команды усердно очищали металл от наледи. Я слышал голос капитана Немо, но откуда - разобрать никак не получалось. Я обошёл всё от носа до кормы в его поисках - безуспешно, пока случайный взгляд за борт не выхватил его видную фигуру посреди сверкающе-белого фона.
Капитан Немо вместе с его помощником стояли футах в двадцати от подводной лодки; в руках у каждого находилось непонятное устройство, в коем я, немного приглядевшись, опознал зонд. Похожий мне когда-то довелось видеть во время экспедиции по отрогам Кордильеров у нашего проводника, когда мы попали в небольшой обвал. В тот далёкий день этот прибор помог нам определить самую тонкую известняковую скалу и быстро выбраться из горного плена. Должно быть, капитан сейчас тоже собирался определить толщину ледяного панциря, сковавшего "Наутилус" по всем направлениям. И, судя по тембру мыслей, остался недоволен результатами, оживлённо заговорив со своим заместителем. Минуты две они явно не могли прийти к соглашению, отчего Немо недовольно хмурился и дёргал плечом; наконец, подчинённый сдал позиции, поклонившись и возвращаясь на судно. Командир его шёл следом, плотно сжав губы.
Вновь очутившись на палубе, Немо заметил меня. Здороваться, как и всегда, он не стал, но и о нашем положении, очевидно, рассказывать не имел желания, потому я тоже, решив не докучать своим присутствием, поспешил удалиться прочь.
Следующие несколько часов вновь оказались тревожными. Я старался подремать, но нервное напряжение не позволяло забыться надолго. В довесок ко всему, болело ушибленное колено, и я начинал опасаться отёка, хотя какое это имело значение, когда наше дерзкое и отважное путешествие к полюсу висело буквально на волоске! "Что, если мы не сможем вырваться из ледяных оков торосов?" - в очередной раз задавался вопросом я. И в очередной раз щипал себя за собственную жалкую трусость.
"Капитан Немо справится, - повторял я самому себе, чтобы не пасть духом. - Он всегда находит верное решение и добивается своего. Мы прорвёмся!"
- Как ты думаешь, - спросил я Конселя, зашедшего ко мне перед сном, - Что будет дальше?
- Трудно предположить нечто определённое, - чуть замявшись, ответил тот. - Однако мне кажется, "Наутилус" в любом случае вернётся в свободные воды. В общем-то погибать здесь нам резону нет, но, боюсь, господин капитан будет вынужден оставить свою смелую идею об открытии полюса... Их чести ещё что-нибудь требуется?
- Нет, друг мой, спасибо. Доброй ночи вам с Недом.
Консель ушёл, а я уже собирался лечь в постель, как вдруг...
"Профессор, Вы ещё не спите?"
"Пока нет, - удивительно, что Немо решил заговорить первым, да ещё в такое время. - Что случилось, капитан?"
"Не желаете ли присоединиться ко мне на палубе? Вам стоит это увидеть, - на мгновение он замолчал, отпустив непонятную мысль на своём языке, затем чуть тише добавил: - Разумеется, если Вы не слишком устали".
"Сейчас подойду", - коротко отвечал я, ибо все остальные слова, будто бы невзначай, покинули голову.
Без сомнения, предложение капитана носило личный характер, а его внезапность вызывала предчувствие некого необыкновенного события, наблюдать которое сейчас надлежало лишь нам двоим. К тому же, последняя фраза командира "Наутилуса" отозвалась в душе теплом: сколько бы раз он ни сказал, что пока не считает меня другом, забота неизменно выдавала этот обман. Хотя... Возможно, вслух отрицая нашу дружбу и взаимную симпатию, он пытался обмануть себя, а не меня. Но что бы ни стояло за его поступками, меньше чем через десять минут я, полностью одетый, уже поднимался наверх.
Свежий морозный воздух ударил в нос, быстро прогнав сонливость и возвращая способность мыслить логически, отчего я даже вовремя перешагнул злополучную ступеньку, ставшую не так давно причиной неловкого падения. Над океаном стояла тихая ночь. Прибудь мы в здешние края месяцем ранее - застали бы поразительное время, когда солнце круглые сутки не опускается за горизонт; но теперь, в середине осени, ночь готовилась на полгода окутать эти места, постепенно отвоёвывая свои часы. Зачем-то мне захотелось подсчитать нынешнюю продолжительность светового дня, но тут я поднял глаза вверх и все внятные соображения разом испарились. Я зажмурился. Помотал головой. Хлопнул себя по щеке. Нет, ошибки быть не могло. На тёмном небе вместо привычной россыпи звёзд плясали и извивались языки пламени! Изумрудные, жёлтые, совсем изредка алые завихрения перегоняли друг друга, скручивались в причудливые узоры, снова разбегались, как в калейдоскопе...
- Ну, не чудо ли? - раздался сбоку голос капитана. - Сколько раз я читал об таком явлении, но, боже правый, как прекрасно оно выглядит в действительности!
- Это... потрясающе! - едва вымолвил я, не в силах описать охвативший меня восторг.
Немо подошёл ближе, и мне не нужен был перевод его мыслей в эту минуту! Я чувствовал исходящую от него ауру восхищения и силы, и готов был вечно находиться в пределах этого ореола. Быть может...
- Капитан, Вы тоже чувствуете это?
Впервые за долгое время он улыбнулся, мельком взглянув на меня.
- Вы про странное чувство внутри и вокруг одновременно? Наверное, это резонанс. Вы, как и я, чувствуете лёгкость и восторженность. Что же радует Вас сильнее, господин Аронакс: изумительное природное явление или что я, наконец, не пресекаю разговоры о нашей связи?
- Раз уж Вы всё-таки перестали отрицать её наличие, Вам нетрудно получить ответ и без слов.
Он снова посерьёзнел, но в его ауре не распознавалось раздражения или иного негатива - она точно бы истончилась и теперь больше походила на ощущение тумана вокруг. Резонанс рассеивался.
- Никак не возьму в толк, господин Аронакс: неужели Вам настолько недостаточно моей др... кхм... искренней симпатии, что Вы столь упорно надеетесь пробудить во мне искру желания?
Мы смотрели друг другу в глаза, как и прежде, стараясь отыскать ответы.
- Капитан, могу я узнать: почему Вы считаете это невозможным? Только лишь потому, что никогда не сталкивались с такими исключительными случаями?
Немо неторопливо прошёлся от бортика до бортика, останавливаясь на противоположной стороне субмарины. Он молчал, и по его беспорядочным мыслям нельзя было понять, что за эмоции сейчас владеют им.
- Не всё на свете можно объяснить словами, господин профессор. Однако в чём-то Вы правы: я до сих пор не могу вообразить двух мужчин как влюблённую пару, хотя наверняка подобные случаи встречались. Полагаю, здесь слишком много отличий от того, к чему я привык, - капитан говорил спокойно, но, кажется, слегка смутившись.
Что ж, если это действительно единственное затруднение, у меня ещё есть шанс.
- Уверен, различий меньше, чем Вы думаете, - произнёс я, осторожно глядя на него.
"Например, им ничто не мешает, как и всем остальным, устроить тайную встречу, провести время вместе, насладиться общением, а потом... ну, скажем, подарить друг другу поцелуй под полярным сиянием".
На пару мгновений Немо замер, потом резко развернулся ко мне.
- И это всё? - в глубине его зрачков поселилась насмешка. - Вы поделились со мной всеми Вашими фантазиями или парочку особо розовых приберегли напоследок?
- Если Вам угодно, я с удовольствием продолжу этот список.
Кажется, капитан вновь подавился воздухом на полуслове. Затем изумлённо взглянул на меня и без слов удалился с палубы то ли ошеломлённый моим дерзким предложением, то ли вовсе не найдясь с ответом. Мысли его звучали теперь рвано и будто бы на повышенных частотах, однако явного неудовольствия в них не различалось. Скорее всего, командир "Наутилуса" воспринял мою последнюю фразу несерьёзно и, максимум, счёл её неудачной шуткой в свой адрес. И всё-таки шутить с ним я более не намеревался. Признаться, было неловко осознавать, что я вступил на путь противостояния с человеком, которого не только слегка остерегался, но и искренне любил. Задуманная игра могла дорого обойтись мне, но, увы, альтернативы не существовало; и я твёрдо поклялся себе действовать осторожно - насколько это в принципе представлялось возможным при настолько рисковой стратегии. Конечно, Немо мог довольно быстро раскусить мой умысел, но чёткого плана я не составил, решив подстраиваться под обстоятельства, стало быть, ни один из нас не способен был предугадать события наперёд. Посему, затаившись, я стал ожидать благоприятного случая. И вскоре случай представился.
***
Разумеется, Немо нашёл способ обмануть природу, направив субмарину в подлёдное плавание. Поначалу идея показалась мне неподходящей, ведь двигаясь под ледяной коркой поверхности, мы, подобно рыбам зимой, могли задохнуться, вовремя не найдя полынью и не обновив запасы воздуха. Но беспокойство быстро исчезло: оказавшись в привычных условиях, "Наутилус" развивал высокую скорость и с разгона сам пробивал себе отдушины. Воодушевлённый успехами, я снова верил в счастливый исход предприятия, о чём не стеснялся сообщать своим друзьям. Консель принимал мои доводы с неопределённой уклончивостью, ограничиваясь кратким "посмотрим" или "хорошо, что так". Если он не был согласен с моими убеждениями, то, по крайней мере, не старался оспорить их. Зато наш канадец совершенно не разделял такого оптимизма. Он перестал высказывать своё недовольство вслух, но каждый раз прислушиваясь к треску льда при всплытии, хмурился и угрюмо горбил спину. Пожалуй, это не давало мне наслаждаться путешествием в полной мере, отчего я спросил через пару дней:
- Друг мой Нед, что Вас так тревожит? Мы плывём на превосходном судне, со всеми предосторожностями, регулярно обновляем воздух...
- Очень скоро мы лишимся этой возможности, - заявил он, перебив меня. - И остальное уже будет неважно.
- Позвольте заметить, Вы и вчера убеждали нас в этом, и до сих пор...
- Профессор, - язвительно произнёс гарпунёр. - Я понимаю, что Вы не моряк и Вам простительно многого не замечать, поэтому объясню прямо: завтра, крайний срок - послезавтра, даже эта железная супер-калоша не сможет подняться на поверхность! Сегодня подходящее место для выхода искали больше часа, а завтра и вовсе не найдут; нынче трещину пробили с четвёртого раза - потом и с десятого будет бесполезно! Вы вот с Конселем проспали последнее всплытие и не видели, как механики выправляли погнутый конец тарана, а капитан опять едва не разругался со своим помощником. Баранье упрямство этого человека погубит нас всех - это я Вам гарантирую!
Разговор с канадцем заново всколыхнул в душе страхи и тревожные подозрения. В другой раз можно было бы списать его скептический настрой на принципиальное недоверие к капитану, но теперь стало понятно, что волновался он совершенно оправданно.
После ужина я обнаружил капитана в библиотеке. Тот стоял перед книжными полками, точно бы занятый поисками чего-то определённого, но всякий раз протягивая руку к выбранному томику, в последний момент опускал её. Заслышав мои шаги, он обернулся.
- А, это Вы, господин Аронакс. Чем обязан? Или Вы просто шли мимо?
- Просто шёл. Но если уж мы повстречались, я хотел бы спросить: полагаете, на полюсе встретится открытое море? Нам осталось не так много градусов, возможно, есть шанс пройти оставшийся путь, не прибегая к тарану.
- Вижу, Вы уже в курсе последних новостей, профессор, - Немо усмехнулся. - Я искренне надеюсь, что мы найдём за этими торосами свободную воду, но обещать, естественно, не могу. Никто не может, - с досадой добавил он, пожав плечами. - Последние три дня я только и слышу советы повернуть назад, и хотя мои люди никогда не ослушаются приказа, мне неприятно видеть их неверие и опасения.
Он помолчал и неожиданно поинтересовался.
- Вы разговаривали с Недом Лендом? Что он Вам рассказал? Я хочу знать.
- Ничего из того, что Вы не знаете, капитан. Он упомянул неполадки с тараном, сказал, что ледяной слой утолщается и скоро станет неодолим.
- Как скоро? - настойчивость, с которой Немо допытывался ответа, заставила занервничать.
"Что происходит? - невольно спрашивал я, глядя в его напряжённое лицо. - Случилось что-то непредвиденное? Нам грозит опасность?"
В тот момент я действительно испугался: Немо, вечно невозмутимый и хладнокровный, безразличный к чужому мнению, буквально силой выспрашивал у меня слова человека, к которому прислушался бы в самую последнюю очередь! От мрачных предчувствий вмиг стало дурно. Заметив моё состояние, капитан вздохнул и положил ладонь мне на плечо.
"Идёмте со мной, Пьер".
Мы шли по коридорам корабля и вскоре подошли к рубке управления. Зайдя внутрь, капитан перекинулся парой слов с рулевым и сказал, указывая на передний иллюминатор:
- Взгляните, господин Аронакс, на глубине порядка сорока футов "Наутилусу" не мешают ни льды, ни скалы, ни редкие здешние обитатели. Наше судно свободно и может двигаться с высочайшей скоростью, нежели поверху. Но в отличие от неживых машин, людям требуется кислород, а запасов сжатого воздуха хватит на два-три дня комфортного существования. Я, так же как и Вы, мечтаю достигнуть полюса, добиться того, что не удалось ни одному из жителей земли. Но если опасность окажется необоснованно велика, я готов отказаться от задуманного, не рискуя ни командой, ни Вами. Я уже говорил, что впервые пускаюсь в приполярное плавание; и как бы мне ни хотелось скрыть тот факт, что мистер Ленд знает о подобных местах больше меня, это так. Поэтому я прошу Вас поделиться всем, что Вам известно - мне лично он ничего не скажет, а эти сведения могут быть важны.
Что ж, пожалуй, он прав.
- Нед Ленд считает, что самое большее через два дня лёд окончательно перестанет поддаваться тарану "Наутилуса". Боюсь, толщина торосов увеличивается быстрее, чем мы с Вами рассчитывали.
Немо кивнул, внимательно изучая показания приборов на панели.
- Значит, два дня и около десяти градусов до цели, - задумчиво произнёс он. - Думаю, шансы неплохие. Хотя от выхода наружу всё же придётся отказаться.
Он что-то приказал рулевому, и тот, коротко поклонившись, перевёл один из рычагов. В ту же минуту гудение двигателя снизу усилилось, и подводная лодка двинулась вперёд, как подхлёстнутая лошадь. Спустя пару минут, когда я привык к быстрому ходу и решился отпустить поручень, капитан Немо с гордостью погладил стальную обшивку своего творения и объявил:
- Пятьдесят миль в час, господин Аронакс! Через сорок восемь часов "Наутилус" домчит нас в самую недоступную точку планеты.
- Это восхищает, капитан! Но что если там не окажется свободной воды?
- На такой случай у меня припасено крайнее средство, но, право, лучше б нам не пришлось его использовать. А пока что, - он провёл рукой по лбу, разминая мышцы, - Вам следует отдохнуть: судя по Вашим размышлениям, день выдался не из лёгких.
Капитан и сам выглядел не лучшим образом, и мне подумалось, что он утомлён гораздо сильнее моего. В самом деле: его разногласия с товарищами, принятие ответственного решения, от коего зависели, возможно, жизнь и смерть каждого на борту, наконец, мои нервозные мысли, наверняка надоедавшие ему в течение последних суток. Я вдруг заметил, что такому командиру, как он, довольно часто приходится иметь дело с моральным напряжением, и, если вовремя не снимать его, велик риск вызвать осложнения, вплоть до апоплексического припадка. И раз капитан и поныне отличался крепким здоровьем и холодным умом, должен был быть способ избавляться от истощения. Проснувшийся во мне врачебный интерес толкнул меня на опасное и весьма неприличное дело - проследить за Немо и раскрыть этот любопытный секрет. Поэтому, любезно распрощавшись с капитаном и разминувшись с ним в коридоре, я не стал возвращаться в свою каюту, а, держа дистанцию, направился следом.
Немо шёл в сторону кормовой части судна и, немного погодя, остановился возле душевого отсека. Что же, превосходный выбор. Получив ответ на недавнюю загадку, я удовлетворённо выдохнул. Горячий душ - определённо полезная вещь после тяжёлого дня. А поскольку я тоже ощущал себя выжатым до последней капли... Слегка поколебавшись, я нажал на ручку, и дверь плавно отошла в сторону.
Капитана Немо в душевой не оказалось. Что за диво! Я слышал плеск воды и совершенно точно видел, как он заходил сюда передо мной. Вывод напрашивался сам собой: комната проходная. Если так, то из неё должен выходить ещё один отсек или коридор. Пристально обследовав стены, я и вправду обнаружил ещё одну дверь. Она практически сливалась с дальним краем душевой и несомненно играла роль потайной. Что за тайны Немо запирал в этом месте? Разумеется, я не был бы Пьером Аронаксом, упустив такую великолепную возможность узнать. Поддавшись искушению, надеясь, что льющаяся вода заглушит остальные звуки, я аккуратно приоткрыл дверь, не забывая при этом следить за мыслями капитана - благо, они оставались спокойны и, наверное, совсем далеки от этого места. Увиденное вызвало во мне одновременно волну удивления и некоторой зависти. За все месяцы жизни на подводной лодке я, мои друзья, да и, собственно, экипаж "Наутилуса" пользовались общими душевыми комнатами, и, надо сказать, это было гораздо удобнее, чем привычные ранее помывочные суши: доступные в любое время суток, с водой любой возможной температуры, всегда ухоженные и чистые, они казались мне верхом желаемого в конце выматывающего дня. И какого же было моё потрясение, когда за дверью обнаружилось небольшое помещение с круглым бассейном по центру! Очевидно, капитан в своё время не пожелал довольствоваться общими условиями, создав для себя отдельный, изолированный уголок. Несмотря на всю любовь к Немо, мне тут же стало обидно, что в отличие от него, у меня никогда не будет дозволения отдыхать в такой воистину королевской роскоши.
И я понял, что настало время мести за всё прежнее высокомерие в мой адрес! Очень своевременно пришла идея, как совместить эту месть с давно задуманной уловкой.
"Игра начинается", - злорадно подумал я, избавляясь от одежды и вставая под горячие струи.
Ясно как день, что капитан навряд ли сейчас прослушивал мои мысли - никто не смог бы делать это постоянно, тем более, отдыхая от дневных забот; поэтому первой из основных задач было привлечь его внимание, причём сделать это, не выдавая себя.
"Будь, что будет", - в последний раз пронеслось в голове.
А потом я запел; на этот раз вслух. Негромко, как будто самому себе, замаскировав таким образом истинную цель под личное развлечение. А то, что выбранная песня в прошлый раз очень пришлась по вкусу капитану - чистейшее совпадение... Минуты через полторы, убедившись, что моё соло местами превращается в звучное двухголосие, я оборвал песню, мысленно пробормотав:
"Если бы только капитан Немо был сейчас рядом... Наверное, я бы решился обнять его. Возможно, даже поцеловать".
Чужие мысли на секунду распались и собрались заново, выжидающе затихая. Я же с лёгким разочарованием продолжил:
"Нет, вряд ли бы он позволил целовать себя, но я мог бы, по крайней мере, открыто любоваться им. Должно быть требуется немало усилий, чтобы держать и тело, и разум в одинаково идеальной форме. Я определённо не зря сравнил его с идеалом мужской красоты в нашу первую встречу - за всю жизнь ни в Европе, ни в своих путешествиях мне не встречался мужчина умнее и привлекательней. Человечество действительно потеряло много, вынудив его уйти в океан - как минимум, начало новой технической эпохи", - философски рассуждал я, с удовольствием отмечая, как мысли капитана взволнованно мечутся меж нашими сознаниями.
Он словно хотел что-то сказать или возразить, но не перешёл на французский из опасения выдать свою вовлечённость.
"Кто же он, этот таинственный подводный властелин? - продолжал я со всей возможной искренностью, что, в общем-то, было недалеко от правды. - Почему он предпочитает обречь себя на несчастье в одиночестве, отвергая мои чувства по нелепой, совершенно земной причине? Я бы мог отогреть его заледеневшее сердце - Боже я бы хотел этого! Ведь такой человек не может состоять из одного лишь холода: наверняка где-то внутри в нём пылает огонь..."
Похоже в этот момент сознание уловило ещё одну вспышку на высоких частотах, но я уже слишком увлёкся, чтобы прислушиваться.
"Он говорил, что мне перечитали сказок. Но разве был бы я лучше, если б моя душа полностью засохла между страниц научных трактатов? Жить с живым человеком - значит, уметь прощать маленькие слабости, как и я готов простить ему многие недостатки, которые прежде не прощал другим. Чёрт бы побрал эту соулмейтскую связь! Вместо того, чтобы соединить нас, она - кто бы мог подумать - встала меж нами стеной. Я действительно верил, что сразу полюблю свою родственную душу, и правда полюбил её, пусть даже через несколько месяцев после встречи. Но что бы я ни сказал ему, он упрямо ответит, что эти чувства я внушил сам себе из-за нашей связи. Насколько всё было бы проще, если бы соулмейтов не существовало..."
Не припомню, сколько времени прошло и в какие ещё дебри впоследствии забрели мои размышления, однако в себя я пришёл от прикосновения тёплой ладони к моей спине. В пару секунд ощущение реальности возвратилось, и я обнаружил себя сидящим на полу душевой. Душ, очевидно, недавно выключили, ибо отдельные капли всё ещё капали с моих волос. Подняв голову, я увидел перед собой капитана Немо, одетого в длинный, пурпурного цвета халат. Должно быть, он уже закончил купание и теперь с неопределённым выражением, рассматривал меня. Мысли его вновь звучали размеренно, и я надеялся лишь на то, что меня не станут судить сгоряча.
- Зачем Вы здесь, капитан? - заговорил я, опережая его вопросы.
- Думаю, я не обязан никому отчитываться. Но раз уж Вы спросили, в это время я обычно отдыхаю тут от работы.
Он оглядел меня, одним рывком поднял на ноги и протянул полотенце с соседней стены.
- Не следует сидеть на сыром полу, господин Аронакс, - его неожиданно мягкий тон невольно заставил напрячься, и, кажется, Немо это заметил. - Если Вы замёрзнете, то можете заболеть. Впрочем, не мне давать Вам врачебные рекомендации.
Капитан вновь забрал из моих рук полотенце. Внезапно мягкая ворсистая ткань приземлилась мне на плечи, начиная размашисто двигаться. Менее трёх минут потребовалось Немо, чтобы влажный холод моей кожи превратился в жар. Всё то недолгое время он периодически рассматривал меня, задерживаясь на лице, будто задаваясь неким вопросом, но так и не пожелал нарушить молчание. А я? А я просто не представлял, что мне нужно сказать и нужно ли вообще. Всё обернулось не так, как было задумано: я хотел всего-навсего слегка поддразнить своего соулмейта, возможно, заставить его почувствовать вину от небрежности, с которой он принимал нашу связь - но я не выдержал. В своих рассуждения я зашёл дальше, чем планировал, и вместо желаемого подставил сам себя искренними излияниями чувств. Я не мог повернуть время вспять, как не мог и отказаться от своих мысленных речей, ибо положа руку на сердце не назвал бы их ложью. Мне оставалось только ждать вердикта, и молча следить за руками моего судьи, убирающими боле не нужное полотенце.
Доведя дело до конца, Немо подавил непрошеный зевок и кивнул в сторону выхода.
- Что ж, где висят сменные халаты, Вы знаете. Время позднее, пора бы уже лечь спать. Не забудьте притворить дверь, когда пойдёте.
Произнеся это, он повернулся, намереваясь уйти к себе. Голос его, что внешний, что внутренний неизменно выказывал только размеренность и невозмутимость. Во мне мелькнула страшная догадка: мог ли мой необдуманный поступок разбить всё то хрупкое доверие, что установилось меж нами спустя столько месяцев? Я помнил беспокойную напряжённость капитана ещё в начале моей мысленной тирады, так что едва ли он отнёсся к ней равнодушно, но... Может ли быть, что эти откровения в конечном счёте вызвали у него презрение, которое он предпочёл не оглашать вслух?
- Капитан, - не выдержав, окликнул я, заставив его остановиться. - Всё в порядке?
- Что, на Ваш взгляд, должно быть не в порядке? - на губах его мелькнула усталая полуулыбка. - Ах, да, пока не забыл: хочу пригласить Вас на завтрак. В девять, в общей столовой, если Вы не возражаете.
Я кивнул, всё ещё не совсем понимая.
- Хорошо. В таком случае, до завтра, профессор.
***
Разговор с капитаном несколько успокоил меня. Похоже моя внезапная выходка обошлась без последствий. Кроме того, он пригласил меня позавтракать, стало быть, от общения с ним я отлучён не был. Осознание последнего факта придало мне веры в свои силы, ведь если Немо не раскусил моей маленькой игры и не обнаружил к ней недовольства, я вполне мог продолжать. Как и в первый раз, я собирался действовать с осторожностью, но каким образом следовало подбираться к капитану? Некоторое время походив по комнате, я понял: ситуация вновь должна сыграть в мою пользу. Даже если это самый обыкновенный приём пищи...