На следующий день, 21 марта, ровно в девять я встретился с капитаном Немо у входа в столовую. Заметив меня, он улыбнулся, пожелав доброго утра, и я понял: произойдёт нечто необычное. По опыту я знал: если Немо удосуживается поздороваться со всем этикетом, значит, на то есть важная причина. Как правило, это бывало перед значимыми подводными экспедициями или памятными местами, встречавшимися на маршруте "Наутилуса". Второй нежданной странностью оказался накрытый стол. Капитан нечасто приглашал разделить с ним трапезу, а уж когда это случалось, блюда, поданные нам, мало отличались от обычного корабельного меню. Но то, что я видел перед собой сейчас, явно могло называться праздничными кушаньями. Заместо привычной в последнее время рыбы и полярных кальмаров на тарелках красовались запечённые устрицы, несколько салатов, закуски, жаркое и даже...
- Да, профессор, - довольно усмехнувшись, видно, прочитав мои мысли, подтвердил Немо. В руках его появилась хрустальная вазочка, - Ваше любимое варенье.
- Пурпурные анемоны?
- Нет, фиолетовые. У них несколько иной вкус, но Вам должно понравиться. И когда Вы успели стать таким гурманом...
- Рядом с Вами это нетрудно, - поддавшись соблазну, я всё-таки утащил ложечку варенья вперёд всего остального. - Но сегодня мне тоже есть чем угостить Вас.
Пару секунд насладившись удивлением капитана, я полез во внутренние карманы, извлекая на свет несколько сочных плодов, припасённых специально для сегодняшнего дня. Недоумение в глазах командира сменилось разочарованием.
- Я не ем земные фрукты. Вам это прекрасно известно.
- Не спорю. Но кроме того, мне известно о цинге и о том, что в этих холодных водах уже давно не попадается ульвы.
- У нас есть запас сушёной ульвы, - он сел и отправил на тарелку порцию салата из этой полезной водоросли, демонстративно отодвинув мои цитрусовые.
- Как знаете, - я предполагал его отказ и не стал настаивать, принимаясь за еду.
Поначалу мы ели молча, изредка поглядывая друг на друга. Очевидно, досада по поводу фруктов отбила у капитана желание говорить, однако мысли его явно показывали беспокойство, и я гадал, зачем он позвал меня, да ещё обставил встречу с такой роскошью.
- Отчего Вы так смотрите на меня, профессор? - спросил он, трижды перехватив мой взгляд. - У меня что-то на лице или Вам не нравится наш завтрак?
- Очень нравится, - отозвался я, не опуская глаз.
"Ничуть не меньше Вас".
- Однако позвольте спросить, капитан: откуда в нашем меню акулье жаркое? Насколько мне известно, места обитания этих рыб остались далеко на севере.
- Вы правы. Но изредка в здешних водах встречается один из полярных видов акул. Не имею понятия, нападают ли они на людей или предпочитают более мелкую добычу: мы предпочли этого не проверять. Между прочим, - Немо чуть приосанился, приподняв подбородок и гордо глядя на меня, - Это я загарпунил Ваше жаркое. Лично.
- О, в самом деле? - новость и впрямь оказалась неожиданной. - Не знал, что к числу Ваших талантов относится владение подобным оружием.
- Полагаете, я хуже Неда Ленда? - капитан фыркнул, откидываясь на спинку стула. - Наверняка этот тип не рассказал Вам о той замечательной сцене позавчера, когда он с четверть часа уверял меня, что ему нет равных в гарпунных делах, а потом промахнулся с двадцати футов на глазах у половины экипажа!
- Двадцать футов... Для броска вроде бы немало.
- Но мне это не помешало попасть в цель!
Ну, теперь понятно, отчего наш канадец ходил все последние дни чернее тучи. Конечно, в своём хвастовстве он виноват сам, но не хотелось бы мне попасть в похожую ситуацию. Впрочем - сравнение невольно заставило порадоваться - вряд ли капитан Немо мог стать мне соперником в области медицины; а уж его познания в маринистике были на порядок выше любого человека земли - это я признавал давно и охотно. Слушал ли он сейчас мои размышления или просто улыбался чему-то своему? Похоже всё-таки слушал, ибо на этом их месте вновь усмехнулся.
- Опасаетесь конкуренции, господин Аронакс?
- С чего бы? Зашивать раны - это вам не гарпуны кидать. Тут нужны знания и кропотливая работа.
- Что ж, вынужден согласиться. Один раз в жизни мне пришлось зашивать кое-кого, - он резко помрачнел, что-то вспоминая. - Думаю, я больше навредил, чем помог; так что если придётся делать это снова, уступлю место Вам.
- Без сомнения, но я искренне надеюсь, что Вы больше никогда не позовёте меня для этой цели.
В памяти в очередной раз всплыли обрывки воспоминаний о коралловом кладбище, заставив поморщиться.
Несколько минут мы продолжали молчать, наслаждаясь вкусной пищей. Мысли капитана приняли обычный ритм, показывая, что неприятные воспоминания оставили его; а вслед за ними успокоился и я. После небольшой дружеской перепалки мне ужасно не хотелось возвращаться к своему плану. И всё же, было предельно ясно, что лучшего случая может не представиться ещё очень долго.
"План? - внезапно прозвучало в голове. - И что Вы задумали теперь, профессор?"
Вздрогнув, я вспомнил, что не следует терять бдительности. Капитан с интересом рассматривал меня, отложив вилку, и видимо ждал ответа. Была не была...
- Да вот, уже двадцать минут задумываю спросить Вас, чем обязан столь пышному приёму. Никак не возьму в толк.
Мой собеседник на секунду приподнял бровь, будто ожидал совсем другого, но кивнув, поставил передо мной полный стакан.
- Посмотрите на воду, господин Аронакс. Глядите внимательно - ничего не замечаете?
Что он имеет в виду? Внутри гранёного стекла была обыкновенная вода: прозрачная, чистая и пресная; такая же как та, что каждый день выходит из дистилляторов "Наутилуса". Слегка колеблется от качки, вот и всё. Я вновь посмотрел на него.
- Не уверен, что понял Ваш намёк, капитан.
Немо вздохнул, наверное, сетуя на мою недогадливость.
- Я очень ценю Вас, господин Аронакс: как учёного, как человека и не только. Но иногда Вы так туго соображаете очевидные вещи! Впрочем, совсем скоро тайное станет явным.
Он вытер губы салфеткой, собираясь уже подняться, однако на сей раз наблюдательность не подвела меня.
- Капитан, кажется, Вы кое-что забыли.
- Вот как? - мой внезапный выпад весьма удивил его. - Что, по-вашему, я мог забыть?
- Например, доесть свою ульву - не желаете брать апельсины, ешьте хотя бы её.
Тот едва заметно поморщился.
- Доем на обед.
- Нет, не доедите. За время нашего знакомства мне давно известно, что Вы предпочитаете свежие блюда и не жалуете консервы. Вывод: эта сушёно-размоченная водоросль Вам точно противна, и, кроме меня, никто не заставит Вас её съесть.
Немо хмуро сверлил меня взглядом, уперев ладони по краям стола.
- А Вы, значит, заставите? На каком основании?
- На врачебном, - спокойно заметил я, протягивая руку за фруктами. - Четверть часа назад Вы так удачно напомнили, что доверяете мне в этом; доверьтесь же и сейчас. Тем более, я забочусь о вашем собственном здоровье.
"А недостаток витаминов не пойдёт на пользу ни ему, ни вашей природной стати".
Мысли командира вновь совершили сальто, рассыпаясь внутри насупленным бурчанием, и я чуть было не рассмеялся, когда он недовольно придвинул тарелку обратно, с самым оскорблённым видом уставившись на салат. Опасаясь выдать своё веселье, я поспешил сунуть в рот очищенную дольку апельсина. Прохладный сок пролился в горло, снова убеждая меня, что жизнь - великолепная штука, приятная если не во всех, то, по крайней мере, во многих отношениях. Вряд ли на другом конце стола разделяли мои убеждения, но не всё приходит сразу, думал я, не замечая, как режу второй апельсин прямо с кожурой и пачкаю пальцы в липкой сладости. Жаль, до салфетницы не дотянуться... Простит ли капитан мою бестактность, ежели я просто оближу их? Украдкой оглядевшись, я всё же решился.
Сладко-то как - даже непривычно...
Занятие моё прервал металлический звон ложки. Капитан Немо решительно поднялся и заявил:
- Поторапливайтесь, профессор! Сегодня важный день, и дела не могут ждать.
- Сожалею, но им придётся подождать, ибо Вы ещё не закончили с профилактикой.
Благодаря батареям "Наутилуса" в столовой, как и во всех других помещениях, поддерживалась привычная и комфортная температура, но в этот момент она словно упала на десяток градусов. Связь в очередной раз оборачивалась против меня, заставляя тонуть в чужой ауре едкого раздражения. Эта аура оплетала меня как кокон, обвивала и сковывала сознание тёмными щупальцами. На несколько мгновений я ощутил спазм в горле и застыл, не в силах вымолвить ни слова, практически загипнотизированный его пронзительным взглядом. Никогда прежде я не чувствовал в своём соулмейте такой поразительной силы: властной и пугающей одновременно.
- Вы всерьёз осмелились указывать мне? - голос его звучал спокойно, почти обыденно. Пожалуй, если б в комнате стоял кто-нибудь ещё, он бы наверняка не уловил перемены в командире судна. Но волей судьбы, мне единственному было дано чувствовать то, что не видно постороннему глазу - душу этого человека. Сейчас он определённо размышлял, не пытаюсь ли я нагло командовать им. Один неверный шаг, и все мои усилия разобьются вдребезги, изрезав нас обоих осколками.
Подняв на него глаза, я произнёс как можно чётче:
- Я не оспариваю Ваше главенство, капитан; и, упаси Боже, не желаю Вам дурного. Раз уж моя забота Вам не угодна, не стану больше настаивать.
С минуту он напряжённо изучал меня. Затем глубоко вздохнул, опускаясь обратно на стул. Воздух перестал душить, атмосфера в зале несколько разрядилась - как минимум, зловещий ореол вокруг уже исчез.
- Ну, так что, господин профессор: Вы идёте? Солнце не остановит свой бег ради нас.
Меня отчаянно тянуло узнать, что именно капитан собирался показать мне сегодня. Но, по плану или без, потакать высокомерным выходкам этого человека я не хотел, как бы сильно ни любил его.
- Нет, капитан. Сегодня я не смогу составить Вам компанию.
Не успев снять пиджак со спинки стула, Немо замер; затем медленно обернулся ко мне. А ещё через пару секунд насмешливо искривил губы.
- Хорошая шутка, я почти поверил. Но сейчас не лучшее время для юмора. Одевайтесь: всё давно готово.
- Это не розыгрыш, капитан. Я не пойду.
Одна половина его лица странно дёрнулась, в глазах застыла удивлённая холодность.
- Что значит, Вы не пойдёте? Не припомню, чтоб Вам когда-нибудь не нравилось то, что я показывал.
- Если Вы не уважаете мою заботу о Вашем здоровье, я не буду мешать Вам портить его. Но и смотреть на это не хочу.
Мы снова испытывали друг друга на прочность, но на сей раз я знал, что не отступлю. Раз Немо силён и напорист, как океанский шторм, я должен был стать несокрушимой скалой для валов его недовольства.
"Если Ваш отказ это месть, то Вы выбрали не того соперника, профессор!"
"Мстить кому-либо не в моих правилах, капитан. Я умею решать проблемы иным способом".
"Но этот способ - чистой воды шантаж! Вы злоупотребляете моей привязанностью к Вам и нашим встречам".
"Это вовсе не доставляет мне удовольствия - но иногда Вы не оставляете выбора".
Он резко отвернулся и в явном волнении прошёлся по комнате. Облик его отражал сейчас суровую озадаченность, но моё сознание вопреки зрению чувствовало тембр мыслей моего соулмейта, и отчаяние в них ощутимо преобладало над злостью. Боялся ли он попросту лишиться собеседника на предстоящий день или здесь имела место более глубокая причина? Я не мог угадать наверняка, но решительно остановил его хождение, подойдя и мягко погладив по плечу.
- Ну же, капитан, ульва - не самая мерзкая вещь на свете. Съешьте её, и мы пойдём, куда бы Вам ни вздумалось.
Капитан на мгновение сжал кулаки, опять пробурчав себе под нос что-то сердитое; потом встряхнул головой и занял своё место за столом.
"Я подчинюсь Вашему желанию первый и последний раз".
- Как знать, как знать... - на душе вновь стало легко и приятно. И сразу обнаружился ещё один факт. - Надо же: я, оказывается, тоже не доел свои витамины.
На блюдце действительно лежало два апельсина: один целый, а другой - тот самый, что я, увлёкшись, разрезал прямо с кожурой. Теперь есть его дольками по всем правилам этикета было решительно невозможно. Посему, удостоверившись, что капитан Немо не нарушает обещание покончить с водорослями, я аккуратно поднёс одну из отрезанных четвертинок ко рту. Зубы сами впились в ароматную мякоть, стремясь выпить сочный фрукт до самой корки, подобно тому, как паук высасывает пойманную муху. Мне всегда нравилось есть апельсины таким образом: не слишком культурным и оттого приносящим дикое, почти хищное удовлетворение. Хищное? Да, сегодня хищник именно я. И моя охота в самом разгаре.
Краем глаза я уловил, что капитан всё-таки заметил моё временное бескультурие и, кажется, находит его весьма неожиданным. Как бы то ни было, он продолжал расправляться с пресной морской травой, и при этом неотрывно наблюдал за мной, практически пожирая взглядом последний нетронутый апельсин.
"А говорили, что не любите фрукты".
"Я говорил, что не ем их - это разные вещи".
- А вот Ваша манера обращаться с фруктами, господин Аронакс - есть явное непотребство.
- Удивительно слышать это от человека, которому обычно нет дела до светских заморочек. Впрочем, - я потянулся ко второй ярко-рыжей четвертине,
"Возможно, в непотребствах Вы разбираетесь гораздо лучше меня".
Немо вспыхнул, в глазах его загорелось пламя. То ли ярости, то ли...
"А Вы, профессор, видно очень желаете получить пару уроков в этой сфере?"
Тут, не выдержав, я расхохотался, безудержно и искренне. Может быть, даже скорее всего, это выглядело глупо и невежливо, но последняя фраза Немо оказалась последней каплей. Сам капитан, вмиг утратив грозный настрой, обескураженно наблюдал за этим весёлым срывом. Похоже он только сейчас осознал, что ответил, ибо мысли его вертелись бешеным вихрем, а лицо наоборот, почти окаменело.
- Ну уж, капитан, - просмеявшись, с трудом отдышался я. - Кто бы мог предположить, что Вы перейдёте сразу к сути - даже объяснять долго не пришлось...
Апельсин, между делом, снова оказался у меня в руках. Но прежде, чем я успел повторить своё непотребство, прибавив к нему ещё парочку фокусов, Немо рывком поднялся со стула и подошёл ко мне.
- Знаете что, господин Аронакс? Пожалуй, Вы заслужили наказания за своё дьявольское безрассудство! А поскольку угрожать Вам бесполезно, как, Вы считаете, мне поступить?
С каждым словом капитан склонялся всё ниже и ниже, и, почти нависнув надо мной, оценивающе рассматривал мои губы. Я вдруг вспомнил, что они по-прежнему в липком апельсиновом соке, и осторожно облизнул их. В тот момент я не испытывал ни страха, ни угрызений совести - всё, что занимало мои мысли: что Немо задумал в ответ на мою игру. Но когда расстояние меж нашими лица сократилось ещё втрое, явно выходя за рамки всяческих норм, я решил потянуться ему навстречу, вновь замерев в паре дюймов от цели. Отсюда почти ощущалось биение чужого сердца и непереводимые мысли, переливавшиеся плавным журчанием о чём-то явно приятном. Я прикрыл глаза, стремясь различить в них как можно больше. Внезапно в ухо мне прошептали:
- Попрощайтесь с Вашим десертом!
В следующую секунду капитан грациозно отпрянул назад, прихватив с собой оставшиеся полтора апельсина. Целый сразу скрылся в кармане его костюма, а резаные доли он тут же сгрыз с выражением неописуемого удовольствия.
- Ну, вот, - хитро прищурился он, наблюдая, как я, обманутый и раздосадованный, вытирал губы салфеткой - Теперь мы оба защищены от цинги, как Вы и хотели.
- Прекрасно, - отозвался я, решив простить ему эту мелкую обиду. - Иначе я уже волновался. Полярные воды небогаты полезной растительностью, а ведь "Наутилус" в них уже несколько недель. Как бежит время...
- Действительно, господин профессор. Через два с небольшим часа настанет полдень, а мы всё ещё не вышли на палубу.
Как! Не ослышался ли я? Очевидно, Немо перехватил и эту мысль, картинно закатив глаза.
- "Наутилус" нашёл свободное море и сейчас находится на поверхности. Как можно было не заметить этого по качке и моим подсказкам - не представляю. В любом случае, нужно спешить.
***
Мы утеплились и поднялись наверх. Над океаном стоял тихий, слегка ветреный день, и хотя вокруг было довольно светло, небесное светило клонилось к горизонту, выдавая близость заката - непривычного в столь ранний час. В этом месте всё ощущалось иначе: крайний юг будто лишился своей суровости, раскрывая перед нами свой неприхотливый пейзаж. Вокруг не было ни красивых рельефов гор, ни каменистых птичьих базаров - только льдины; десятки огромных ледяных глыб неправильной формы и свободная вода вокруг них. Я молча оглядывал эти громады, чувствуя, как в груди шевелится разочарование. Неужели это всё? Столько риска, надежд, разладов между Немо и его командой, между мной и друзьями - и всё?
- Это... просто нечестно, - глядя на эту однообразную картину, я чувствовал, как в груди неприятно давит расстройство. - Мы так хотели найти свободное море, но теперь "Наутилус" здесь, и нам даже некуда ступить за его пределами.
- Вы хотели бы выйти на сушу и увековечить наше прибытие сюда?
- Если бы здесь был хоть один островок, да. Но увы - сколько бы мы не боролись с природой все эти дни, в итоге она всё равно всё решила за нас.
Капитан внимательно осматривал горизонт, на время погрузившись в раздумья. В такие минуты он становился ещё внушительней и притягательней, чем обычно; мне оставалось только любоваться. И пускай его слегка растрёпанный вид казался непривычным, передо мной по-прежнему стоял первооткрыватель, триумфатор, человек, который умел бросать вызов и добиваться своего. Невольно на ум приходил вопрос: ему ли я дерзнул бросить вызов четверть часа назад? На что рассчитывал?
Однако вновь увлечься пугливыми сожалениями мне не дали. Немо тронул мою руку и указал куда-то налево.
- Похоже суша сама нашла нас. Если не побоитесь взбираться по льду, вон тот айсберг окажет нам услугу.
По левому борту действительно оказался ледяной массив. Он медленно плыл вдоль нашего судна, будто повинуясь глубинному течению; но какому именно - я не знал; да и, собственно, никто не мог бы знать, будучи здесь впервые.
- Вы предлагаете залезть на его вершину?
- Почему нет? Так мы сможем совместить пользу с новым, весьма интересным путевым опытом. Я немедленно распоряжусь о снаряжении.
Минут семь спустя капитан уже проверял надёжность крюков и креплений.
- Должен сказать, господин Аронакс, что никогда подобным не занимался, и, кроме того, все эти приспособления самодельные, что не может гарантировать полной безопасности. Вы можете остаться, если не хотите рисковать.
Произнося столь воодушевляющее напутствие, Немо искренне улыбался. Господи, этот человек воистину невозможен!
- Одного Вас я туда не отпущу, даже не надейтесь. И потом, раз уж Вы обещали нам новый опыт, грех от него отказываться. Я иду следом за Вами.
- Прекрасно. В таком случае, бросайте крюк в сторону айсберга: нужно пришвартовать его к "Наутилусу". Мы ведь не хотим оторваться и уплыть в неизвестном направлении от корабля.
Конечно, бросок капитана оказался лучше моего, но в итоге, после нескольких попыток, льдину удалось прицепить на двух коротких канатах, крепившихся на кольца наружной обшивки субмарины.
Восхождение далось несколько труднее, чем виделось поначалу, возможно потому, что сапоги из тюленьей кожи с неподбитой должным образом подошвой скользили по гладким выступам скалы. Два или три раза я едва не сорвался в море. Много позже капитан жалел, что не догадался прихватить с собой ледоруб, но я уверил его, что два человека без опыта скалолазания, держась за верёвку обеими руками, всё равно не смогли бы им воспользоваться. Хотя в отсутствии опыта у Немо я довольно скоро усомнился: слишком уж ловко он карабкался наверх по тонкому канату.
- Где Вы научились так, капитан? - спросил я, когда он выбрался на плоскую вершину массива и помог взобраться мне.
- Да так. В своё время я часто был вынужден... путешествовать по горной местности. И единственным подспорьем там были редкие лианы и сила воли.
Он отвечал так, словно не хотел распространяться на эту тему, но одно из брошенных им слов внезапно зацепило меня.
- Лианы? Стало быть, Вы путешествовали в горах тропического пояса?
- Что Вам с того, профессор? Уверен, в своих экспедициях Вы не раз посещали такие места и знаете о них ничуть не меньше моего.
Я хотел и боялся задать ему главный вопрос, но, набравшись смелости, всё-таки решился:
- Капитан, Вы были в Индокитае?
Немо нахмурился, настороженно глядя мне в лицо. Мысли его заметались с новой силой, но теперь в них не было ни лёгкости, ни ехидства. На пару секунд я почувствовал головокружение и с трудом подавил желание присесть, по-прежнему ожидая ответ.
- Почему Вы назвали именно Индокитай, господин Аронакс? - от его интонации веяло холодом.
- Я был командирован туда летом 57-го года. Там я впервые за долгое время услышал Вас, и хочу узнать, слышали ли Вы меня?
Командир "Наутилуса" вздрогнул, будто его окатило волной; затем неопределённо мотнул головой и произнёс:
- Это не имеет значения.
- Напротив, - настойчиво парировал я. - Это имеет значение! В ту грозовую ночь - единственную в июле 57-го - я слышал Вас и пытался связаться с Вами. Почему Вы не отвечали?
- Мне было недосуг, - процедил он, сцепляя руки на груди, точно стремясь отгородиться от меня. - К тому же, мой ответ ничего бы не изменил.
- Ошибаетесь.
Горечь, обида, разочарование смешивались в моей душе воедино, переплетаясь с воспоминаниями о тех тяжёлых сутках, разделивших мои убеждения на "до" и "после". Я не заметил, как оказался сидящим на краю айсберга, закрыв лицо руками. Слёз не было - душил нервный смех.
- Что с Вами, профессор? - кажется моё нежданное состояние взволновало его.
Глотнув, наконец, морозного воздуха, я очнулся.
- Когда двадцать с лишним лет назад Вы не пожелали даже встретиться со мной, я принял это. Думал, что являюсь помехой в Вашей жизни, что Вы не нуждаетесь в родственной душе, чтобы быть счастливым. Многие годы после я ездил по миру, надеясь убедиться в Вашей правоте и, наконец, забыть о своей мечте сойтись с Вами. И что же? Тогда в джунглях Индокитая я убедился лишь в том, что Вы несчастны. Я зажимал уши от Ваших отчаянных криков и не знал: убивают Вас, режут или Вы просто тронулись рассудком! Где-то там, возможно, Вы умирали в муках или медленно сходили с ума от горя, а я мучался от неведения, не представляя, где, и умолял Вас ответить. Боже, после такого я не знал, живы ли Вы вообще! Последние несколько лет я провёл с мыслью, что человек, определённый мне самой судьбой, мёртв, а я ошибся, уступив его отпору в юности. Если бы Вы просто мне ответили, всё могло быть иначе.
Понемногу приходя в себя, я не спешил вставать. Без сомнений, я снова наговорил лишнего, но потребность высказать это ему в конце концов одержала верх. Станет ли он возмущаться, в очередной раз замыкаться от меня или что-то ещё - в данный момент не имело значения. Он должен был знать это. Я хотел, чтобы он узнал.
На мгновение я различил в его потоке мыслей своё имя; в следующий миг он потянул меня за плечи, заставляя подняться и посмотреть на него.
- Выслушайте меня внимательно, господин Аронакс, - голос его звучал мягко и несколько смущённо. - Я многие годы шёл к своей мечте - к высшей цели, которую считал смыслом своей жизни. И я был счастлив, как бы обидно это не прозвучало для Вас. Но с течением времени обстоятельства всё чаще оборачивались против меня. Я привык бороться и не заострял внимания на мелочах, считая, что временные поражения не смогут одолеть меня. В ту ночь... - он умолк, подбирая слова. - Я узнал страшное известие: всё, к чему я так долго шёл, обрушилось в пропасть, похоронив под собой не только плоды упорного труда, но и самых близких мне людей. Я не мог сдержаться: бежал сквозь ночь, зная, что остался совершенно один. Тогда мне действительно казалось, что всё кончено; вероятно, так и было. - Немо перехватил мою кисть и слегка провёл по ней. - В какой-то момент мне почудился голос. Он звал меня на чужом языке и спрашивал, что случилось, но мне не хотелось видеть и слышать абсолютно никого из людей. Признаться, я был удивлён не меньше вашего; мне подумалось, что судьба насмехается надо мной, показывая, что всё могло случиться по-другому. Но нет, господин Аронакс, ничего и не могло быть иначе! Я сам избрал путь - с Вами или без, но я бы прошёл его точно так же. Считайте, Вам повезло не встретить меня и остаться в живых.
- Но я всё равно встретил Вас.
Капитан усмехнулся, скорее нервно, чем высокомерно:
- Как я ни стремлюсь отгородиться от внешнего мира, он всё равно приходит, приводя за собой то Вас, то призраки прошлого. Что за странная вещь - жизнь, - тут взгляд его упал на хронометр. - Профессор, три минуты до двенадцати! Держите прибор и сообщите мне нужный момент.
Да, прокараулить полдень было бы крайне неприятно. Поглядывая, как капитан следит за погружением солнца в горизонт, я чувствовал, что груз, лежавший на мне всё это время, исчезает.
- Полдень!
- Южный полюс, профессор! - торжественно произнёс он, протягивая мне подзорную трубу. - Вы верите в это?
Солнечный диск исчез в море ровно на половину.
Немо вдруг положил мне руку на плечо.
- Я многое собирался сказать Вам, господин Аронакс. И прежде всего поблагодарить - без Вас это удивительное путешествие могло закончиться ещё в самом начале, ибо никто, кроме Вас, по большому счёту не верил в его успех и мои силы. Я искренне рад, что Вы поддержали эту экспедицию и, надеюсь, получили от неё много новых впечатлений. Сейчас мы находимся в самом поразительном месте планеты - точке, где запад, восток, и юг не существуют как таковые, так как любая дорога ведёт к северу; где звёзды круглый год не изменяют положения на небе и не опускаются за горизонт; где воды океана чисты и нетронуты, а их обитатели никогда не знали людской охоты и жадности. И, клянусь, если бы здесь была хоть небольшая суша, я бы с радостью объявил её своей собственностью!
Несколько минут мы любовались ярким закатом, затем вокруг начали сгущаться сумерки, и капитан предложил вернуться на борт.
- Как же так вышло, - спросил я его, спрыгивая с нижнего уступа на палубу и отцепляя крюк, - что мы прибыли на полюс сегодня? Ведь не далее как вчера Вы подсчитали, что "Наутилусу" потребуется двое суток ходьбы на полном ходу. Собственно, поэтому сегодня я и не ждал ничего выдающегося.
- Ах, Вы об этом, - Немо махнул рулевому, чтобы нам открыли люк, - Это действительно не планировалось. Однако ночная вахта сообщила мне, что "Наутилус" попал в неизвестное течение. Подсчитав с утра его скорость, я понял, что Южный полюс будет достигнут уже сегодня, к половине девятого. Поэтому у нас был повод на роскошный завтрак, - он хитро прищурился, спускаясь вниз по трапу.
"Но апельсины я Вам ещё припомню!".
- Что до нашего разговора, - уже серьёзно продолжил капитан, - Вы замечательный человек, господин Аронакс, и всё же я по-прежнему уверен, что связь ошиблась, но, возможно, не с Вами, а со мной. Что если Вы напрасно ждёте счастья от наших отношений? Подумайте.
Я знал, что существуют люди, утратившие в этой жизни многое - после опасающиеся пораниться даже о мягкие стены; и отныне знал, почему мой соулмейт так защищает своё одиночество. Но теперь Немо больше не казался мне безразличной и бесчувственной статуей, его действия становились понятными и отчасти объяснимыми. Я видел, что он начинает доверять мне, как своему соулмейту Пьеру Аронаксу, и такое доверие грело душу. Ожидание этой перемены заняло у нас много времени, но мне не было жаль. Возвращаясь в стальное нутро "Наутилуса", я был уверен:
"Однажды Вы поймёте, что связь не ошибается".
И почти улыбнулся, когда из глубины сознания донеслось:
"Посмотрим, господин профессор, посмотрим".