Операционная система заканчивает обновление. Подсоединяется слух, следом зрение. Теперь я вижу того, кто меня включил.
Выражение подобрано не совсем верно. Вижу только затылок и спину. Вероятно, мой новый хозяин не осознаёт, что я уже включился.
— Здравствуйте! Настройка устройства почти завершена. Желаете продолжить настройку?
Человек резко оборачивается. Вероятно, испугался: глаза широко раскрыты, как и рот. Вернее, рот не раскрыт широко, а характерно для человека приоткрыт. Андроиды моего поколения не способны так правдоподобно изображать человеческую мимику. Чаще всего нам это и не нужно: большинство работает на складах или в сортировочных центрах, как я, до того как попал сюда. А попал я сюда, по всей видимости, недавно.
— Ох, извините, я просто раньше никогда… Это самое… Ну…
Уже не испуган. Наверное, озадачен. Трудно сказать. Слишком много эмоций на одном лице. Точных совпадений в сети не найдено.
— Вы впервые пользуетесь андроидом, хозяин? Хотите, чтобы я зачитал вам инструкцию?
Выражение лица становится ещё сложнее.
— «Хозяин»? Что вы, не зовите меня так.
— Вы мой хозяин, поэтому я вас так зову.
— Странно как-то звучит.
Как люди это называют? Кажется, упрямство. Новый хозяин сильно отличается от начальника центра. Начальник только давал нам указания и изредка шутил. И он был намного толще. Новый хозяин выглядит нездорово. Вероятно, плохо питается. Возможно, болеет.
— Вы уже загрузили информацию о себе. Хотите, чтобы я звал вас по имени?
— Да, пожалуйста… Так будет лучше.
Хозяин поднимается с пола и садится в большое кресло очень старой модели. Последний год в моде хай-тек, но, насколько я могу судить по собранной информации, хозяина такое не интересует.
— Будет сделано, господин Берман, — отвечаю я и тоже встаю. Суставы поскрипывают после месяца спящего режима.
— Это ведь фамилия.
Хозяин вновь озадачен. Что не так? Информация обновляется. Начальника все просто называли начальником. Зачем людям столько имён? Это ведь только усложняет процесс коммуникации. Информация обновляется… Подключение к сети нестабильно.
— Прошу прощения, господин Илья.
— Ну кто же так к людям обращается? — смеётся он.
Плата начинает нагреваться.
— Господин… Господин. Данное обращение вас устроит, господин?
Он снова посмеивается и пожимает плечами. Повторное подключение.
— В качестве главной задачи вы указали выполнение хозяйственной работы. Напоминаю, что андроиды модели TI680 Pro способны справляться с любыми поручениями, которые не противоречат подписанному уже вами пользовательскому соглашению, но наличие главной задачи повышает производительность. Желаете поменять главную задачу?
— Нет-нет, всё правильно, не нужно ничего менять.
— Тогда с чего мне стоит начать, господин?
— Уже? Ты ведь только очнулся… проснулся. Отдохни пока, я тебе комнату покажу.
— Девяносто восемь процентов заряда. Хватит на два дня, пять часов и десять минут. Отдых не требуется.
Хозяин отмахивается и встаёт, поправляя длинный вязаный кардиган. Опять упрямство.
— Она, конечно, небольшая, но зато уютная, — зачем-то оправдывается он, выходя из гостиной в коридор.
Слева от дверного проёма стоит чёрное акустическое пианино. Не новое, но в отличном состоянии. Сверху тонкий слой пыли.
— Мне подойдёт любое помещение, где есть возможность подключиться к сети с напряжением не менее двухсот десяти вольт. С вами всё хорошо?
Господин Берман останавливается и, пошатнувшись, хватается за голову. Жмурится, закусывает губу. Я протягиваю руку, и он берётся за неё. Ладонь холодная и влажная.
— Давление, должно быть, упало… Помоги-ка мне до комнаты дойти.
Мы идём по коридору и через приоткрытую дверь входим в спальню. Пахнет сандалом — утром, вероятно, горела стоящая на комоде ароматическая свеча в стеклянной коричневой банке — и немного лекарствами. Я помогаю господину лечь на застеленную кровать. Он вытаскивает из-под головы подушку и даёт мне. Я беру и держу в руках. Смысл действия неясен. Мне взбить?
— Неловко-то как вышло, — прикрыв глаза, говорит господин. — Принеси мне, пожалуйста, воды. Я таблетку выпью и полежу пока, а ты в комнате располагайся, она напротив моей, не перепутаешь.
Больше ничего не говорит. Я кладу подушку на кресло в углу и выхожу. В конце коридора, скорее всего, санузел, поэтому я возвращаюсь в гостиную. Оттуда попадаю на кухню. Ищу в навесных шкафах стакан. Стаканов нет. Беру кружку, наливаю воду из графина на столе и иду обратно. Господин Берман приподнимается, кашляет и жестом указывает поставить кружку — в сериалах больным подают прозрачный стеклянный стакан, почему кружка? — на прикроватный столик. Прекратив кашлять, берёт пластину с таблетками и выдавливает одну.
— Изониазид является противотуберкулёзным препаратом и употребляется после еды. Вы уверены, что это то, что вам сейчас нужно?
— Ой-ой, и правда… Спасибо.
Он возвращает таблетку, придавливает фольгой и берёт другую пластину. Проверяет сзади название.
— Откуда ты столько о лекарствах знаешь?
— Я не настолько осведомлён, как вам могло показаться. Обладаю только базовыми знаниями об оказании медицинской помощи. Эту же информацию я нашёл только что.
— До чего всё-таки прогресс дошёл.
Он ставит стакан — нет, кружку — на столик и ложится. Откидывает со лба волосы, ставшие ещё темнее от пота.
— Чуть не забыл спросить: как тебя зовут?
— Мой серийный номер…
— Нет-нет, какой ещë номер? Я про имя. Ну, обычное имя. Как моё — Илья. У тебя есть?
— Нет, господин Илья. Андроидам, работающим в крупных организациях, как правило, не присваивают имена.
— Как же вас тогда различают? — удивляется он. — И как к вам обращаются?
— Обычно в этом нет нужды. А если есть, — я закатываю рукав униформы, — то по штрихкоду можно узнать всю необходимую информацию. Обращаются же по последним трём цифрам, — я указываю на грудной карман с нашивкой, — серийного номера.
— Так не пойдёт. Не могу же я тебя просто по номеру звать. У тебя нет какого-нибудь имени на примете?
Он снова садится и, когда я качаю головой, продолжает:
— Посмотри там у себя в интернете, повыбирай, что нравится. Необязательно даже русское. Есть в твоей внешности что-то эстонское… Или даже баварское. Ну это я так, — кашляет, — к слову.
Не знаю, что ответить. Надо что-то ответить. Но что? Подключение нестабильно. Странно. Три года назад большая часть страны была покрыта скоростным интернетом. В центре с этим проблем не было. Он продолжает смотреть. Что ответить?
— Хорошо, господин. Тогда я направлюсь в свою комнату и выберу имя. Отдыхайте.
Выхожу в коридор. Открываю дверь в комнату напротив. Односпальная кровать, письменный стол небольшого размера, шкаф. На полу ковёр с коротким ворсом. Ни в чём из этого я не нуждаюсь. Закрываю дверь и иду в гостиную. Поднимаю разбросанные инструкции, зарядное устройство, ящик с запчастями первой необходимости и складываю в большую прямоугольную коробку, в которой был доставлен. Несу в комнату и убираю под кровать, чтобы в будущем не затрудняла передвижение. Сам сажусь. Здесь подключение почему-то стабильней.
Немецких имён много. Как и эстонских. Господин Берман сказал выбрать понравившееся, однако это просто невозможно. У андроидов есть эмоциональный интеллект, но нет эмоциональности. Выбрать любое? Тогда загружу оба списка и позже воспользуюсь рандомайзером.
Минуту и тридцать семь секунд бездействую. Температура процессора и платы опускается до приемлемой отметки. Можно продолжить. Илья Данилович Берман… Российский пианист и композитор. Лауреат Глинкинской премии, призёр конкурса имени М. Мищенко, автор музыки к фильмам «До полудня», «С размаху», сериалу «Вспышка»… Сорок один год, не женат. Отмена перенесённых концертов… Первый композитор, которому вручили вновь учреждённую Глинкинскую премию… Пианист-затворник, засевший в глухой деревне, — излишне оценочные суждения, закрыть… Фотографии с концерта трёхлетней давности. Здесь господин моложе, здоровее и без щетины. Волосы короче и уложены. Улыбается.
Раздаётся стук. Встаю с кровати и открываю дверь. Господин улыбается, но совсем по-другому.
— Как тебе комната?
— Полностью удовлетворяет мои потребности. Вы уже лучше себя чувствуете?
Господин кивает и заходит внутрь. Смотрит на смарт-часы на запястье. Раньше их там не было.
— Вечно забываю надеть. Ну как забываю… Не хочу. Штука полезная, но очень уж неудобная. Не люблю играть, когда на руках что-то есть. Как будто бы движения сковывает.
Он подходит к окну, сперва смотрит наружу, во двор, обнесённый невысоким забором, потом поворачивается ко мне лицом.
— Я вообще пианист. Был, по крайней мере… Не выбрал ещё себе имя?
Я открываю загруженные файлы, но вместо того, чтобы запустить рандомайзер, спрашиваю:
— Разве людям обычно имена дают не другие люди?
— Что? — приподнимает брови господин Берман. Морщины на лбу становятся заметней.
— Насколько я знаю, люди обычно получают имена при рождении, а не выбирают сами.
— Ну-у… да. Хочешь, чтобы я придумал тебе имя?
Киваю. Он снова отворачивается к окну. Спустя минуту молчания я начинаю думать, что он недоволен тем, что я не смог справиться с одним из первых поручений. Наконец Берман выпрямляет спину.
— Может, — предлагает он, — Тис?
— Тис? Как дерево? Оно ведь ядовитое.
— Зато красивое. Ягоды сладкие… И древесина превосходная. Что, совсем не нравится? Прости. Воображение у меня в последнее время просто никудышное.
Он смеётся, но, кажется, ему неловко.
— Сочетание букв благозвучно. Если вам будет удобно так ко мне обращаться, то я не имею ничего против.
— Тогда решено, — удовлетворённо заключает Берман, переставая поглаживать выключенный дисплей часов.
Он говорит, что хочет ещё отдохнуть, и уходит, а я обновляю информацию о себе, заполняя пустовавшую до этого графу тремя буквами. Т-и-с.
Цифры, значит, не подходят. А порода дерева — вполне себе. Какой он всё-таки странный человек.