Внеконтекстно, тепло, и в деталях. Погрейте руки о свечу на окне, обнимите тех, кто находится в одноминутье от вас.  Любите, и держите ноги в тепле.

Сборник стебных, грустных, временами жутких зарисовок о двенадцати днях чумы в Городе-на-Горхоне

«Через десять лет я стану тонкой и высокой красавицей. У меня будет белая кожа и черные волосы до пяток. Даже еще длиннее. Я буду разговаривать с Землей».

Мишка лежит в своем вагончике и слушает. Если закрыть глаза, прижать к себе куколку, то можно на секундочку представить, что вагончик едет, везет ее далеко к морю. Мишка никогда не скажет этому глупому Бураху, что ждет его. И Спичке тоже не скажет. И совсем они ей не нужны.

Но куколка смеется: нужны.

Потому Мишка не говорит, но ждет. У нее есть к ним вопросы. И, наверное, у этих глупых есть вопросы для нее.

Эпидемия позади, но на разоренных руинах полумертвого города выживших продолжают рвать на части их собственные демоны.

— А мой тоже врач-грач, — снова запнулась — только теперь не физически, ногами, а языком о тяжелые, неповоротливые слова, застрявшие в глотке острыми осколками гальки. Сказать было одновременно и нечего, и так много чего, что Кларе казалось, будто ей вечности не хватит — что там этот крошечный час, два, три, что они просидят до поздних сумерек и ненавязчивого скрипения сверчков?