Илья зажмуривается и кивает, переплетая свои пальцы с Наташиными. Она считает до трех - это напоминает Илье о дуэлях. О кровавых пятнах на песке, о металлическом запахе в звенящем от напряжения воздухе, об ужасе сковывающем все тело, о бравадном крике “Я не серединный человек!”. И не замечает, как начинает кричать, крепко сжимая девичьи пальцы в своих.

— Страшнее всего становится в тот самый момент, когда понимаешь, что больше не осталось сил бороться. Ледяные волны отчаяния накрывают тебя с головой, но из них не выбраться. Тогда ты позволяешь себе наконец расслабиться, захлёбываешься и тонешь, — еле слышно шепчет Стас. — Именно этого я и боялся — утонуть.

Редкие снежинки медленно кружатся в воздухе, выписывая пируэты, перед тем как упасть на мерзлую землю. Снежный покров постепенно окутывает весь город, забирая остатки власти себе - как бы местные дворники доблестно ни пытались зачищать улицы. Он выдыхает, прислоняясь к парапету, и поднимает голову, разглядывая светлое, не по-зимнему голубое небо. Для полного счастья не хватает только солнца.

Сердце ухает прямо в пятки. Нет, не так. Сердце падает прямо на дорогой мраморный пол и разбивается вдребезги. Да так, что уже не соберешь, только растопчешь все эти осколки в мелкую крошку. И все. Нет и не было у тебя ни сердца, ни души. 

Его мелко потряхивает, к горлу подступает тошнота. Он просто поверить в это не может. Не может такого быть. Такого просто не может быть.