— Что скажете, детектив?
— Во-первых, сержант, во-вторых, у жертвы дыра в башке размером с кулак, а в стекле позади него отверстие от пули, на мысли не наводит, кретин? — агрессивно рыкнул мужчина, которого с каждой секундой всё больше раздражали тупые вопросы невнимательного патрульного. Этот молодой стажёр бил все рекорды по идиотизму, словно специально не замечая очевидных вещей и продолжая разглядывать и ощупывать вещи покойного, портя и так безрадостную картину преступления. — Ты не на экскурсии, так что убери свои поганые ручонки в карманы и свали из комнаты!
— Криминалисты тут уже закончили… — начал было оправдываться новичок, но его речь сразу же прервали.
— Мне по хую, веришь? Страдай хернёй в другом месте и не мозоль глаза.
День у сержанта и без того начался дерьмово. Вечно обдолбанный сосед охренел окончательно и подпёр его тачку, понадобилось полчаса, чтобы достучаться до спящего мудака и объяснить, почему лучше лишний раз не злить соседа-копа. Ещё и машина завелась не с первого раза, грёбаный стартер снова начал выёбываться. Из-за задержки Рид встрял в огромную пробку, в итоге опоздал на работу больше, чем на час, за что получил нелестный нагоняй от обозлённого капитана. Повезло, что тот решил ограничиться лишь ссылкой в хранилище для наведения порядка в старых делах и не стал портить личное дело подчинённого письменным выговором. А сейчас Рида, как единственного, кто остался пинать хер в отделе, направили на одно из таких сраных дел, которые обычно оставались нераскрытыми. Он ненавидел оставлять за собой «висяки», Фаулер это знал лучше других, но всё равно передал вызов ему. Это было ещё одним своеобразным наказанием, не иначе, ведь Гэвин знал, что Коллинз уже отчитался капитану о том, что завершил осмотр места преступления по своему делу и направлялся в отдел. Капитан Фаулер же закрепил новый вызов за Ридом, словно в издёвку озвучив предположение, что было заказное убийство.
А сейчас Рид находился в доме одного крупного бизнесмена, но по факту каждая собака в отделе знала, что магазины и несколько ломбардов — это только прикрытие. Фактически, заезжий итальяшка давно держал в руках крупную долю рынка по сбыту наркоты, но проворачивал свои дела так гладко, что отдел наркоконтроля уже несколько лет не мог взять его за жопу. Налоги он платил исправно и точно в срок, недвижимость приобретена согласно закону, а весь антиквариат, в обилии пестревший на каждом углу, был подарен не менее богатыми друзьями. Юридически каждый документ был оформлен грамотно, подкопаться было невозможно. Итальянец сделал всё, чтобы лишний раз не привлекать к себе внимание, но даже намеренные попытки отследить отдельно взятые транзакции не приносили результата, след по каждому платежу обрывался на подставных фирмах-однодневках или выводил на офшорные счета, которые невозможно было связать ни с одним другим преступлением.
И вот сейчас одна из главных звёзд Детройта лежал в луже собственной алой крови, осколках костей и серых частичках мозгового вещества, так и не поставив подпись на каком-то контракте, который пропитался настолько, что был почти не читаем. Таких людей не убивают при случайном ограблении, опыт Гэвина в подобных делах лишь подтверждал предположение о том, что убийство заказное, но восстановить исходную картину на месте преступления было проблематично, поскольку один долбоёб из патруля, которого офицеры, нарушив протокол, по какой-то причине оставили без присмотра, уже успел везде сунуть свой любопытный нос. Придётся теперь внимательно читать талмуд с отчётом, который предоставят криминалисты. Сержант неспешно продолжал осмотр места преступления в поисках улик, желая найти хоть какую-то зацепку, которую могли не заметить коллеги, как за спиной его окликнул молодой полицейский, наблюдавший за работой отдела наркоконтроля
— Эй, Рид, зацени, — Крис махнул ему рукой, приглашая следовать за собой.
Мужчина, ворча себе под нос, прошёл в соседнюю комнату, которая была размером больше, чем вся его квартира, и обомлел. Пока он разглядывал грузный труп, в гостиной нашли целый клад, спрятанный в чёрном пианино.
— По нашим прикидкам, тут порядка трёх миллионов и около двух килограмм «красного льда», — раздался со стороны грубый мужской бас. — Неплохая заначка.
Рид стоял в молчаливом согласии, ведь даже малая часть этого добра могла обеспечить на достаточно долгое время.
— Собирайте, отвезём в отдел, — тихо сказал он слегка осипшим голосом. Вернувшись на место преступления, он с трудом сосредоточился на деле, мысль о таком количестве денег крепко поселилась в сознании.
***
— Ну и, стоило оно того, Гэвин? — разочарованно произнёс седой пожилой мужчина, сидящий напротив на жёстком стуле.
— Я уже сотню раз повторял, что ничего не брал, — ответил уставший голос.
В небольшой допросной привычно светили яркие лампы, раздражающие своим холодным светом, от которого уже начали слезиться глаза. Мужчина с колючей двухдневной щетиной на лице лениво откинулся на жёсткую спинку небольшого стула, насколько это позволяли наручники, удерживающие его руки на столе. Он без интереса разглядывал своё отражение в зеркале Гезелла, подмечая, насколько стали заметнее потемневшие мешки под глазами. Последние несколько дней выжали из него все соки. Буквально недавно он даже представить не мог, как сильно выматывают бесконечные допросы, хотя сам столько раз проводил их в этой же комнатке. За всё время пребывания в допросной, Рид поимённо успел вспомнить несколько десятков убийц, которых раскалывал самолично, а теперь сам каким-то образом оказался на месте подозреваемого.
Видимо, в отделе посчитали, что бывший наставник и недавний коллега сможет вытянуть из него больше информации, чем парочка предыдущих детективов. Гэвин лишь мысленно посмеялся. Хэнк сейчас явно был не в лучшей форме, свежий перегар после вчерашнего проигрыша его любимой баскетбольной команды давно витал в плохо проветриваемом помещении. Старик вчера слишком увлёкся дешёвым виски, из-за чего яркий свет доставлял ему неописуемый дискомфорт, но лейтенант упорно продолжал разглядывать свежие фотографии, внесённые в дело Гэвина. Но алкоголь был не единственной причиной, из-за которой Хэнк не мог сосредоточиться на допросе. Всё бы шло совсем иначе, если бы перед ним не сидел один из лучших сотрудников отдела, с любым другим подозреваемым разговор строился бы совсем иначе.
— Ты знаешь, в чём тебя обвиняют? — издалека начал Андерсон, получая в ответ утвердительный кивок.
— Я уже устал слушать о том, что из архива с вещественными доказательствами пропало порядка пятидесяти кусков зелёных. И уже который раз я говорю о том, что понятия не имею, какого хуя это вешают на меня! — Рид раздражённо ударил по столу ладонью, натянувшаяся цепочка наручников негромко звякнула в такт движению, а холодная сталь кольца неприятно впилась в натёртую кожу на запястье.
— Сегодня с утра провели обыск у тебя дома, три тысячи нашли под матрасом, ещё две — на кухне. Не расскажешь, Гэвин, откуда у простого служащего полиции столько наличных? — Лейтенант вальяжно откинулся на неудобном стуле, следя за нарастающим удивлением на чужом лице. — Рид, ты не первый коп, которого поймали на краже, воруют многие. Кто-то по старинке балуется коксом, кто-то ворует по паре грамм «льда», некоторые тащат драгоценности или деньги, но ты первый на моей памяти, кто спиздил такую сумму, — в голосе мужчины сквозило разочарование.
— Твою мать, Хэнк, я одиннадцать лет в полиции, я жопу рвал, чтобы выбраться в люди, продвинуться по службе! Я не настолько долбоёб, чтобы красть под носом у своих коллег и под наблюдением десятка камер! — негодовал Гэвин.
В ответ лейтенант молча начал раскладывать перед ним размытые кадры с камер видеонаблюдения, которые с трудом смогли восстановить техники. На них виднелась спина Рида, скрытая неизменной коричневой курткой. Вот он в 22:41 заходит в хранилище, вот он в 22:44 самом хранилище трётся возле ящика, в котором хранились деньги. И хоть качество кадров было откровенно дерьмовое, даже при отсутствии лица только слепой не узнал бы одежду и фигуру Гэвина. Не нужно быть гением, чтобы сложить два и два. Видеозаписи были удалены ровно в тот день, когда обнаружилась пропажа, а восстановленные кадры и найденные у него дома наличные позволяли предъявить обвинения.
— Ты неплохо потрудился, записи удалил под чистую, техникам пришлось знатно повозиться, чтобы восстановить хотя бы эти кадры. Да, ты можешь и дальше упираться, что ничего не брал, что на кадрах не видно лица или не видно, как ты берёшь деньги в руки, но не мне тебе объяснять, что для присяжных даже имеющихся доказательств будет достаточно для вынесения приговора, — Андерсон сделал небольшую паузу, внимательно следя, как отчаяние начинает проступать на обычно наглом лице. — Тебя с позором уволят, без всякой возможности восстановления, за кражу такой суммы тебя ждёт несколько лет тюрьмы. Ты же знаешь, что делают в тюрьмах с копами, даже с бывшими. Так ответь, Гэвин, стоило оно того?
— Мне нужен адвокат, — послышался в ответ обречённый шёпот.
Бесплатный адвокат — это худшее, что могло придумать государство, ведь каждый раз почти лотерея. Гэвину не повезло, ему выпал проигрышный номер. Никакой мотивации, никакой заинтересованности в светло-карих глазах напротив, особенно после ознакомления с имеющимися материалами. За его дело взялся пухлый коротышка с блестящей залысиной, обрамленной подернутыми сединой чёрными волосами, которого в отделе давно прозвали Верняк, потому что если дело вел он, то подсудимый всегда оказывался за решёткой. Ещё на этом этапе, когда коротышка изучал его дело, Гэвин понял, что прозвучит совет написать чистосердечное признание. Если признается, то отсидит год-другой, а если прокурор будет очень благосклонен, то отделается условным сроком, но добровольно брать на себя вину в преступлении, которого не совершал, Рид не собирался. Не важно, какая тварь решила его подставить, подкинув ему в квартиру часть сорванного куша, но лучше сожрать собственный язык, чем добровольно ставить на себе клеймо вора.
В итоге послав на хуй непутёвого юриста, Гэвин показал средний палец следователю, который вёл его дело. Жирный мудак в заляпанной каплями кетчупа серой рубашке, сменивший Хэнка, наблюдал за каждым действием наглеца через непрозрачное стекло. Ещё с первой встречи следователь мечтал набить морду зазнавшемуся сопляку, но служебное положение не позволяло. Мужчина успокаивался лишь тем, что в тюрьме Риду точно покажут, где его место.
Так и не подписав признание, бывший сержант Гэвин Рид с гордо поднятой головой был отправлен в камеру предварительного заключения. За ту неделю, которую он провёл в ней в ожидании суда, посетить его пришли лишь однажды. Хэнк был единственным, кто решил развеять одинокие будни своим неожиданным появлением.
— Ты же понимаешь, Гэвин, какой пиздец ждёт тебя в тюрьме? — тихо спросил мужчина, разглядывая ярко-оранжевую робу, которая сидела на бывшем сержанте непривычно ярким пятном. — Сброд из разномастных гондонов там только и ждёт шанса поквитаться с копом, а тех, кто выёбывается, стараются быстро и без шума прикончить где-нибудь в душе.
— Знаю, но это геморрой на мою жопу, а не твою, — пробубнил в ответ Рид.
Он не понаслышке знал, что делают в тюрьме со служителями закона, даже бывшими, ведь для заключённых не существует бывших копов. Не особо важно, за что ты сел, исход почти всегда один и тот же. Если повезёт, то будешь получать пизды несколько раз в неделю и коротать свои дни в медпункте или ходить с порванным очком из-за постоянных изнасилований; а не повезёт, так ко рваной жопе добавится нож под ребро или удавка из простыни на шею. А в качестве дополнения ещё и лейку от душа в задницу засунут. Рид пару раз расследовал подобные смерти, приятного в этом было мало, а зная свой всратый язык, который с годами он так и не научился держать за зубами, он был уверен в менее благоприятном исходе.
— Хуй им всем, Хэнк, я могу за себя постоять, ты и сам знаешь, драться я умею, а безропотно натянуть себя на чей-то член я уж тем более не позволю. Не я первый, кто попадает в тюрьму, не я последний, уж протяну как-нибудь, — произнёс Гэвин, решительно смотря в глаза бывшего коллеги.
— В этом и проблема, Рид, лучше бы ты позволил. А ведь всего этого можно было избежать, если бы не трогал то, что тебе не принадлежит.
— Я уже говорил тебе, что ничего не брал. Сейчас я не могу этого доказать, а тот жирный хуила палец о палец не ударит, чтобы прикрыть меня и докопаться до сути, но я всё равно этого не делал, — бывший сержант со всей серьезностью смотрел в голубые глаза напротив. — Может, я тот ещё мудила, но так низко ни за что бы не пал! На кадрах из архива мог оказаться любой, но в последний раз сверхурочно там работал только я, а найти адрес в моём личном деле труда не составит. Поработал кто-то из своих, но сейчас я не представляю, кто это мог быть. И если ты не веришь мне, Хэнк, то пиздуй-ка лучше домой к своей вонючей псине и не доёбывайся до меня. — Мужчина поднялся из-за стола, давая знак охраннику, что встреча окончена. В спину его провожал задумчивый взгляд.
Бюрократическая волокита по его делу слишком затянулась, поэтому лишь через месяц Гэвин предстал перед судом. Обросший, уставший, немного похудевший — внешний вид сейчас не выдавал в нём когда-то успешного сотрудника полиции. Лишь прямая спина и вызов в серо-зелёных глазах показывали, что он не сдался. Престарелая, некрасивая женщина-судья, похожая на жабу, с презрением смотрела в его сторону, отчего руки Рида так и чесались показать ей средний палец, рискуя быть привлечённым к ответственности ещё и за неуважение к суду. Ярко-красные губы раздражали взгляд, тонна шпатлёвки на лице не скрывала возрастных глубоких морщин, а несуразное гнездо на голове, которое судья явно считала отличной причёской, вызывало только насмешку. Плевать, как выглядит эта бабища, лишь бы всё закончилось как можно скорее. Гэвин уже давно мечтал о свидании с бритвой, надоевшая растительность раздражала кожу на подбородке и шее, вызывая постоянный зуд, словно у него завелись блохи.
Риду было безразлично, как проходит заседание, которое тянулось бесконечно долго. Он лишь выборочно вслушивался в усталый бубнёж судьи, уверенную речь прокурора и не обращал никакого внимания на невнятный лепет своего нового адвоката, который, казалось, только вчера окончил университет. Весь этот цирк быстро наскучил, а исход его дела и так был слишком очевиден, не имея в запасе денег на хорошего юриста, на положительный исход надеяться не было смысла.
— Гэвин Рид, вы приговариваетесь к трём годам и семи месяцам лишения свободы… — ворвался в сознание нудный голос.
Присутствующие в зале суда услышали удар небольшого деревянного молотка, Рид услышал, как забили последний бюрократический гвоздь в крышку его гроба. Несмотря на дерьмовую ситуацию, мужчина почему-то расслабился, чувствуя внутри необъяснимую лёгкость. Уже завтра небольшой автобус доставит его и ещё десяток других свежеиспечённых заключённых в исправительное учреждение Детройта, находящееся в часе езды от города. Но Гэвина сейчас волновало только то, что с утра ему наконец-то дадут возможность побриться.
Засыпая в сырой одиночной камере предварительного заключения, Рид упорно делал вид, что не замечает сальных комментариев из соседней камеры о том, как глубоко и грубо будут ебать его дырку истосковавшиеся по свежей полицейской крови преступники.