Конец августа — начало нового учебного года, а для Кели практически новой жизни. Он поступил в колледж. Конечно, каждый подросток, едва окончивший школу, искренне считает, что впереди безграничные перспективы: больше свободы, самостоятельности, драйва, и это так. Вот только для Кели всё несколько иначе. Впервые за два последних года он собирался влиться в социум. Не то чтобы он жил взаперти и совсем никуда не выходил, но круг общения давно сократился до нескольких человек, и даже школу он заканчивал на удалёнке, появляясь там только для сдачи экзаменов.
Кели закинул в рюкзак чистую тетрадь, бутылку с водой, а потом потянулся к столу за новеньким студенческим: «Келвин Роултон. Первый курс. Студент художественного отделения». Ещё раз взглянув на пластиковую карточку и повертев в руках, он отправил её в задний карман джинсов, а потом туда же запихнул проездной.
В дверь постучали, и через секунду в комнату заглянула мама, посмотрела на вечный беспорядок и покачала головой.
— Ты уже собрался?
Лора Роултон была красива. Ей скоро исполнится сорок два, но по внешности этого не скажешь: невысокая, худенькая, с длинными каштановыми волосами, обрамляющими узкое лицо, а несколько пока не слишком заметных морщинок лишь оттеняли выразительные голубые глаза.
— Ты, что, в этом пойдёшь? — Лора с грустью посмотрела на одежду сына. — Сегодня первый день в колледже. Может, наденешь что-нибудь другое? Я недавно купила тебе отличную синюю рубашку, она бы…
— Ма, не начинай. — Кели порылся в ящике стола и забросил к тетради ещё и ручку с карандашом. — Я ведь просил: не покупай мне одежду. Только деньги зря тратишь, их и так не больно-то много.
— Мои деньги, хочу и трачу. Я приготовила омлет, будешь?
— Опоздаю на автобус, лучше булку по дороге перехвачу. — Кели подошёл к матери, чмокнул её в щёку и, уже покидая комнату, бросил: — Хорошего дня, ма.
Несколько метров по коридору, мимо небольшой кухоньки, где восхитительно пахло омлетом. В голову даже закралась мысль наскоро перекусить, но если задержаться ещё немного, то следующий автобус будет только минут через сорок, и вот тогда он действительно опоздает, что вряд ли добавит ему симпатии препода. Сразу за кухней лестница, ведущая вниз, а потом можно проскочить через подсобное помещение пекарни, расположенной на первом этаже. Маминой пекарни, кстати говоря. Чуть больше года назад ей помог купить это помещение один хороший знакомый, и Лора уже практически выплатила ему долг. Какая ирония: раньше она владела четырьмя ресторанами, а теперь управляет кафе-пекарней в спальном районе на самой окраине Нью-Йорка. А виноват Кели… Нет, гнать от себя эти мысли.
Юноша прошёл мимо огромного духового шкафа и толкнул дверь в маленький зал для посетителей. Сразу же увидел молодую девушку, расставляющую по столам красиво свёрнутые салфетки: Тая тут подрабатывала — приходила три раза в неделю и подменяла его мать.
— Утро, — пробормотал Кели, проскользнув мимо. — Я думал сегодня не твоя смена.
— И тебе доброе, — хмыкнула девушка, оборачиваясь и откидывая с лица длинные пепельные волосы. — Я поменялась с Лорой днями. У меня ведь тоже начинается учебный год: третий курс как-никак. Но у работы здесь есть огромный плюс — практику могу проходить прямо тут.
— Точно, ты же собираешься податься в ресторанный бизнес, — кивнул Кели, уже подходя к стеклянной входной двери, на которой красовалась вывеска: «Открываемся в 10:00». — Только не очень-то наша булочная тянет на ресторан.
— Это тоже точка питания, так что пока вполне подойдёт. К тому же от дома четверть часа пешком — сплошные удобства, — Тая с улыбкой пожала плечами и переместилась к соседнему столику, выставляя очередной букет из белых салфеток. — Удачного первого дня.
— Спасибо. И тебе... хорошей работы.
Кели выскочил на улицу и ускорился. Чёрт! Забыл захватить пару слоек из подсобки. Может, хоть шоколадный батончик в рюкзаке завалялся? Порывшись в боковых кармашках, нашёл-таки любимый снек: спасибо маме, она периодически подсовывала их в его комнату. Закинув рюкзак на плечо и разорвав упаковку, Кели на ходу откусил перепавший ему завтрак.
Если поторопиться, до остановки минут пятнадцать, а автобус через семнадцать — успевает. Теперь они с матерью жили в Хобокене. По сути это не так уж и далеко от центра Нью-Йорка, всего-то час с небольшим на общественном транспорте или чуть подольше на велике, но всё-таки этот район считался практически пригородом. Здесь было не так уж плохо: тихо и спокойно, на улицах нет вечно снующей толпы, чистенькие домики от двух до пяти этажей, да и жители, в большинстве своём, весьма дружелюбны.
А вот колледж Кели находился на Манхэттене, в какой-то паре улиц от Центрального парка. Огромное здание, где будут толкаться и шуметь тысячи и тысячи людей, и это настоящее испытание для Кели, который за последние годы стал едва ли не социофобом. Нет, всё не настолько плохо, но всё же — среди людей он чувствовал себя некомфортно. Что ж, это придётся преодолеть: сам захотел учиться дальше. Да и мама бы не обрадовалась, если бы он загубил, как она говорит, «талант к рисованию». Кели себя гением не считал, но какие-никакие способности всё же были, не зря же он с раннего детства посещал всякие художественные клубы и изостудии. Карандашные зарисовки получались у него особенно хорошо, да и с живописью тоже не плохо, но Кели не очень любил работать с краской. Вот что он действительно хотел бы попробовать, так это компьютерную графику, которая в нынешний век хайтека практически вытеснила остальные виды художеств, и колледж давал ему такую возможность.
Автобус подъехал по расписанию, и к удивлению Кели было несколько свободных мест, так что он протиснулся на задний ряд, к окну, и прикрыл глаза — двадцать минут можно спокойно подремать, а вот потом его ждёт пересадка на метро, и там-то точно народу будет тьма.
—
Войдя в широко распахнутые по случаю первого учебного дня двери колледжа, Кели по привычке пригладил длинную светлую чёлку, прикрывая часть лица. Уже с порога, в просторном холе, возле лестниц и лифтов, толпились сотни студентов. По телу пробежал мерзкий холодок, и чувство тревоги тут же кольнуло под рёбрами, но Кели постарался взять себя в руки, покрепче вцепился вспотевшей ладонью в лямку рюкзака и глубоко вдохнул. Похоже, первым испытанием на сегодня станет лифт.
Мама была права — стоило одеться получше. Шумные, взбудораженные подростки самовыражались кто во что горазд: дреды, пирсинг, рваные дизайнерские джинсы, но все опрятны. Не то что Кели. Он давно перестал следить за своим внешним видом, а потом специально начал носить затасканные и мешковатые вещи, которым по-хорошему место на помойке. Кели не раз убеждался, что когда он одет, как сейчас, люди его сторонятся или старательно не обращают внимания, чего он и добивался. Сегодня на нём были старые синие джинсы с истёртыми до дыр коленями, хотя это, кажется, всё ещё модно, но кривая заплатка на бедре точно не в тему. Растянутая серая футболка, которая и без того на пару размеров велика, да ещё и с заметно потрёпанным, в мелкую дырочку, воротом. А на ногах когда-то белые кеды, которые он специально изгваздал чёрным маркером. В довершение образа бомжа — вечно опущенная голова и длинная чёлка, прикрывающая лицо.
Может, такой внешний вид — дурацкий способ спрятаться от людей, но он работал, а Кели очень хотел спрятать худощавое тело и смазливую мордашку. Кукольный овал лица — ни тебе широких скул, ни мощного волевого подбородка. Он почти ненавидел свои розовые девчачьи губы, небольшой ровный нос, голубые глаза с длинными ресницами и самые что ни на есть настоящие блондинистые волосы, без какой-либо краски. Волосы, кстати — это единственное, что досталось ему от отца, за остальную кукольную внешность спасибо маме.
«Детка…» Кели вздрогнул, вспомнив, как его когда-то называли. Раньше он не прятал свою внешность, раньше она его не парила, раньше ему нравилось то, какой он хорошенький. И раньше он не сторонился людей. Но всё это было раньше.
Кели втянул голову в плечи и вместе с другими студентами проскользнул в лифт, а потом прилип к дальней стенке. В груди всё сжалось от тревоги, но, кажется, никто на него не смотрел. Секунда… Две… Три… Четыре… Когда лифт остановился на нужном этаже, Кели вышел и наконец-то смог выдохнуть. Ну нафиг! Обратно пойдёт по лестнице.
Этаж и номер аудитории, где будет проходить вводная лекция для первокурсников художественного отделения, ему прислали смской пару дней назад. Кели оглядел коридор и пронумерованные таблички возле дверей и, прикинув, двинулся в нужном направлении.
Огромную аудиторию с длинными рядами столов и стульев он нашёл быстро. Сюда без усилий втиснулось бы, наверное, человек триста, не меньше, но пока большая часть мест оставалась свободной. Кели выбрал стол в самом углу, на предпоследнем ряду, и отгородил соседнее место рюкзаком. На столах лежало несколько брошюр, и он рассеянно их листал, пока остальные первокурсники подтягивались к началу лекции.
В первой листовке с глянцевыми видами колледжа ожидаемо рассказывалось, как здорово учиться именно здесь, как руководство радо, что читающий выбрал этот вуз, и как оно надеется, что каждый учащийся станет частью одной большой дружной семьи, и как много интересного и нового ждёт студентов. Кели повертел её в руках не больше пары минут, а потом отложил в сторону.
В следующей брошюре рассказывалось о клубах, кружках и внеурочной деятельности, к которой мог присоединиться любой желающий. Так же предлагались волонтёрские программы и множество других занятий, которые предполагали совместное времяпрепровождение и тесное социальное общение. Вот уж куда Кели точно не собирался. Просто лекции пережить бы для начала, и было бы уже неплохо.
Кели вздрогнул и резко повернул голову на раздавшиеся поблизости девчачьи голоса. Три хихикающие девушки прошли на соседний ряд и сели прямо перед ним. Он снова провёл ладонью по чёлке, проверяя, прикрыто ли лицо, а потом прижался телом к парте, практически ложась на неё грудью и прячась за спинами новых соседок.
До третьей брошюры добраться не успел, так как внизу начался какой-то движ, а потом крупный парень принёс стойку для лектора. Сразу включился большой экран в полстены, и на нём замелькали нарезки из видео со счастливо улыбающимися студентами, которые всячески расхваливали колледж. Свет в аудитории убавили до тусклого, но не погасили совсем, чтобы новоприбывающие не врезались в столы. Кели вздохнул чуть свободнее: пока никому точно нет дела до чудика в углу.
От взглядов незнакомых людей ему становилось не по себе, а когда те подходили слишком близко, начинало потряхивать. Конечно, Кели пытался с этим бороться, терпел, пересиливал себя, иногда специально ходил в ближайший молл, чтобы вновь привыкнуть к тому, что его окружают люди. Мама даже таскала его к психологу, но, честно говоря, это не особо помогло. Кели вполне спокойно ходил по немноголюдным улочкам и даже по маленьким магазинам, но такие места, как метро, торговые центры или этот колледж — были проблемой. Но Кели хотел пойти учиться, очень хотел, а значит, будет терпеть и привыкать. Он чувствовал себя спокойно лишь с несколькими людьми, среди которых была мама, её младший брат — самый офигенный дядя на свете! — и мамин знакомый, Стив. Хотя что-то в последнее время подсказывало Кели, что это далеко не простое знакомство, и между Стивом и мамой, похоже, что-то большее. А ещё, в круг людей, с которыми Келвин мог общаться, как-то сама собой вошла Тая — болтливая помощница в пекарне.
Минут через десять тошнотворно жизнерадостных видео, в аудиторию вошла полноватая дама лет пятидесяти и, встав за стойку лектора, стала рассказывать об учебных планах на ближайший год. После провела виртуальную экскурсию по колледжу, рассказала, где что находится, а потом стала отвечать на вопросы самых въедливых первокурсников. К тому моменту, как женщина закончила, стрелки на часах, висящих на дальней стене, уже показывали час дня. Прежде чем отпустить студентов, лектор пустила по рядам бланки с индивидуальным расписанием для каждого студента. Естественно, что до предпоследнего ряда стопка с бумагами добиралась долго, так что своё расписание Кели нашёл одним из последних.
На сегодня обязательная часть была закончена, и можно было пройтись по зданию и изучить колледж самостоятельно, так же всем предложили спуститься в столовую пообедать. Есть, и правда, уже хотелось: утренний батончик давно провалился, но... столовая? Нет, для одного дня испытаний Кели вполне достаточно, потерпит полтора часа и спокойно поест дома.
Выйдя из аудитории, Кели направился к ближайшей лестнице. Подниматься пешком на верхние этажи высотки пешком, конечно, самоубийство, а вот не торопясь спуститься по запасному выходу — уже другое дело. Он почти дошёл до дверей, ведущих на лестничную площадку, когда заметил прямо по коридору человека, которого узнал бы, даже если бы прошло десять лет, не то что два с небольшим.
В груди всё сдавило. Кели резко развернулся и пошёл в обратном направлении. Сердце бешено колотилось, в руках уже чувствовалась дрожь, и отчаянно хотелось бежать сломя голову. Там, впереди, в той части коридора, должна быть ещё одна лестница. Дышать стало труднее, и Кели решил: к чёрту всё! Сейчас нужно спрятаться где-то и переждать. Он хотел только одного — спрятаться!
«ОН ведь не заметил меня? Не заметил, правда? ОН стоял там с какими-то парнями, весело болтал и не смотрел в мою сторону. ОН не видел меня… Господи, скажи, что не видел!»
Кели заметил справа дверь с табличкой «WC» и, не задумываясь, нырнул в неё. Снова направо, в мужскую половину, и бегом в ближайшую свободную кабинку. Повернув защёлку, привалился спиной к двери. Потряхивало уже всё тело, а не только руки, и Кели стал глубоко и размеренно дышать, пытаясь прийти в себя.
Почему?! Почему посреди мегаполиса встретился именно ОН? ОН тоже учится здесь? В том же колледже, куда поступил Кели?! Мыслить разумно сейчас не выходило, и всё, чего Кели хотел, это исчезнуть из здания, заполненного тысячами людей, так, чтобы его не заметил всего один. Так, минут через пятнадцать, у студентов начнутся занятия, значит, коридоры опустеют, и можно будет спокойно уйти. Или наоборот — лучше выйти сейчас и попробовать затеряться среди толпы? Проклятье… Кели даже не был уверен, что ОН его заметил, но как же страшно. Страшно выйти из этого маленького убежища. Страшно так, что дыхание снова срывалось.
Кели до боли сжал кулаки и снова глубоко вдохнул, пытаясь хоть немного успокоиться. Нет, не работает… Нужна помощь, хоть какая-то. Он полез в передний карман джинсов, вытянул телефон и, разблокировав экран, открыл телефонную книгу. Всего три номера: мама, Ред и Тая. Он не сомневался, что мама примчится за ним, стоит только намекнуть, но это значило, что потом придётся говорить, а говорить Кели не хотел. Особенно с ней. Мама и так из-за него пережила столько дерьма, что... Не хватало только новых неприятностей, когда всё более-менее наладилось.
Тая? Они, конечно, ладили, и девушка, скорее всего, приедет, если попросить. Попросит на пару часов заметить её, а после не выдаст, но Тая мало что знала о его состоянии и причинах этого, а он не хотел рассказывать. Стать посмешищем ещё и в её глазах, когда он, впервые за два года, вроде как подружился хоть с кем-то? Оставался только Ред, и, пожалуй, это был самый приемлемый вариант. Дядя не станет давить на него и что-то выспрашивать и, возможно, даже ничего не расскажет матери, если поймёт, что Кели справился.
Дрожащими руками нажав кнопку вызова, он прижал смартфон к уху, слушая гудки в ожидании ответа. Не прошло и минуты, как на том конце раздался приятный мужской голос:
— Привет.
— Привет. Ред, ты ведь сегодня не работаешь? — тихо спросил Кели и понял, что голос тоже дрожит. Докатились… Он даже по телефону не может скрыть своего состояния.
— Что случилось? — голос дяди стал встревоженным.
— Ред, пожалуйста, забери меня.
— Откуда? — Кели услышал, как в трубке звякнули ключи, а потом звук захлопнувшейся двери.
— Из колледжа.
— Первый день не задался? Слишком много народу? Снова приступ паники? Давай, милый, говори со мной, — Ред тихо выдохнул и говорил нарочито спокойно.
— Типа того.
— Ты сейчас один? Назови конкретное место, где ты находишься. — Кели услышал, как заводится мотор его старенького Шевроле.
— Заперся в туалете.
— Хорошо, сиди там. Дорога займёт минут сорок. Справишься? — Кели кивнул, но поняв, что Ред точно не мог бы этого увидеть, прошептал: «Да». — Милый, может, послушаешь музыку?
— Может, — вздохнул юноша. — Напиши, как подъедешь.
Кели нажал отбой, а потом опустил крышку унитаза и сел на неё. Руки всё ещё дрожали, но после разговора с дядей стало намного легче. «Снова приступ паники?» Ну, до панической атаки не дошло, но ему давненько уже не было настолько фигово, и Кели знал причину — ОН. Если бы Кели мог хоть на секунду предположить, что может встретить ЕГО здесь, то никогда бы не подал документы в этот колледж. Он вообще надеялся, что никогда в жизни больше не пересечется с НИМ. Ну, серьёзно, какова вероятность случайной встречи среди стольких миллионов людей? И почему же ему так не повезло…
А ОН не изменился. Может, только возмужал, хотя ОН и в школе был в отличной форме. Всё та же полуулыбка на губах, те же уложенные гелем тёмные волосы, даже стиль одежды тот же: чёрная футболка, чёрные джинсы, цепь на ремне. Пожалуй, только неизменной кожаной куртки не хватает, но это и не удивительно — в такую-то жару. Кели уткнулся лицом в ладони и тихонько застонал. Не думать… Не думать о НЁМ! Но кто бы его спрашивал: в голову уже заползали настойчивые противные мысли и…
Кели вытянул из рюкзака наушники, воткнул провод в телефон, капельки — в уши и врубил музыку из экстренной папки. Самую паршивую, какую только можно было придумать, с лажовыми электронными битами на заднем фоне и писклявым женским голосом. Он слушал подобное вовсе не потому, что ему нравилось, как раз наоборот — выбирал ту, что была ему неприятна и даже противна. Так он мог отвлечься, сосредоточиться на кошачьем концерте в наушниках, раздражающем слух, но зато это не давало погрузиться в паническое состояние или отчаяние. Музыку, которую он действительно любил, Кели уже давно не слушал, потому что… Потому что ОН.
Кели взглянул на экран телефона. С момента, как он положил трубку, прошло семь минут. Что ж, ещё тридцать с хвостиком, и, кажется, он неплохо держится. Ну да, неплохо… спрятавшись в кабинке туалета. Келвин прикрыл глаза, вслушиваясь в писк безголосой певички.
Смартфон ожил куда раньше, чем он рассчитывал, и на экране высветилось: «Подъезжаю. Выходи. Буду у главного входа». Кели выдернул наушники, затолкал их в рюкзак и, закинув его на плечо, глубоко вдохнул. Открыл дверь кабинки. В туалете никого не было, но, собственно, тут он и не ожидал никого встретить, да и в коридоре стояла тишина: видимо, большинство студентов разошлось по аудиториям и кабинетам и усердно училось.
Кели с опаской выглянул в коридор — пусто. Движением руки снова надвинул чёлку на лицо и, не останавливаясь, быстрым шагом направился к ближайшему лифту. Створки распахнулись довольно скоро. Едва переступив порог, Кели стал лихорадочно давить на кнопку первого этажа. Сердце снова бешено колотилось. Быстрее... Быстрее уйти отсюда. Сесть в безопасный салон машины. Как только двери открылись в главном холле, Кели, вжав голову в плечи и не оглядываясь по сторонам, снова ускорил шаг, направляясь к выходу из здания, а когда до него оставалось несколько метров, не выдержал и побежал.
Оказавшись на улице, он сразу же увидел тёмно-синюю машину с опущенными стёклами. Редли стоял, облокотившись на капот, и курил, беспокойно глядя на входные двери. Он на двенадцать лет младше свой сестры и на одиннадцать старше Кели. И весьма хорош собой: высокий, поджарый, загорелый и ни капли не похож ни на Кели, ни на Лору. Едва увидев племянника, Ред отбросил сигарету и шагнул навстречу.
— Ты… — начал было что-то говорить он, но Кели пробежал мимо и нырнул в салон, на сиденье рядом с водительским местом. Ред обошёл машину, тоже сел и завёл двигатель.
— Ничего не скажешь? — спросил он.
Кели покачал головой, чуть отодвинул чёлку, чтобы лучше видеть дорогу, и бросил взгляд на главный вход, откуда только что выбежал.
Воздух застрял в горле, потому что ОН стоял там! Прямо на ступеньках. И неотрывно смотрел на их машину. Нет, не на машину — на него, теперь уже практически глаза в глаза. Шевроле медленно тронулся, а Кели не мог ни отвести взгляд, ни пошевелиться: его будто парализовало. Теперь уже не осталось сомнений — заметили его или нет, узнали ли… ОН узнал.
Машина отдалялась, и Кели уже не мог видеть ЕГО, зато чувствовал, как подступает приступ, которого так давно не было. Теперь уже точно, он. В груди всё сдавило, не вдохнуть, и в глазах потемнело.
— Кели! — голос дяди казался таким далёким, и даже если бы юноша хотел ответить, то не смог бы и рта открыть. Он попытался мысленно зацепиться за близкого человека, но сознание уплывало. — Кели, милый…
Он уловил касание крепкой ладони, которая сжала его плечо.
— Да что б тебя! — тихий возглас и резкий звук тормозов, а потом спасительная тьма.