Ольга нервно перебирала пальцами по своей чашке, дыша чуть активнее обычного и не сводя взгляда с Дениса. Её студенты, тоже сидящие за столом, так же не отрывали от него глаз. Молодой мужчина был чистым после бани, куда его вчера вечером едва ли не затолкал Максим, и одетым в футболку, которую они все видели на Кольцове в день приезда. Леопардовая шуба, больше похожая на грубо обработанную шкуру, снова была на его плечах и сегодня, по крайней мере, выглядела не такой грязной. Денис по-царски расселся на диване, смачно поедая небольшое зелёное яблоко, совершенно не обращая внимания на вперенные в него пристальные взгляды.
— Денис, — неуверенно позвала Наумова под удивлённые взгляды молодых людей рядом. Впрочем, те сразу вернулись обратно к человеку на диване.
Упомянутый Денис на секунду прекратил жевать, вскинув голову, и вопрошающе поднял брови.
— А?
— Как… вы себя чувствуете?
Молодой мужчина подвигал челюстью, проглатывая, и задумчиво поводил взглядом по потолку, как будто прислушивался к себе.
— Да нормально, — вздёрнул он плечи и неопределённо качнул головой, снова вгрызаясь в яблоко, — Не жалуюсь, по крайней мере. А что?
— Нет, ничего, — помотала головой Ольга, несколько облегчённо выдыхая и вспоминая события прошедших дней.
Её студенты уже успели устроиться по своим местам и сладко сопели, а к ней сон никак не шёл. Женщина укуталась плотнее в тяжёлое шерстяное одеяло и разглядывала чёрно-белые выцветшие фотографии, которыми была увешана стена над старым комодом. Как объяснил Максим, двое на фотографиях — бывшие хозяева дома, у которых он «квартирантом прописался».
Рыжий свет уличных фонарей, лившийся сквозь белый тюль, неожиданно пропал, и Наумова растерянно встрепенулась. Поднявшись с кровати, она, стараясь не скрипеть старыми деревянными половицами, едва ли не наощупь прошла в кухню, после чего потянула на себя ручку двери рядом с раковиной. Входная дверь оказалась настежь распахнута, а на крыльце, присев на деревянные перила, курил Максим.
— Чего не спите? — поинтересовался он негромко, подняв голову на тихий скрип двери.
Ольга вышла в сени и поёжилась от ночной свежести, обнимая себя руками. Знала бы, что здесь будет так холодно, взяла бы зимнюю пижаму вместо тонкой ночнушки. А Максиму, похоже, всё было нипочём, раз стоял в одной футболке и даже мурашками не покрылся. Привык, должно быть.
— Что у вас со светом случилось? — спросила Ольга, выходя на крыльцо и зябко поджимая пальцы ног. Кольцов, заметив это, молча скинул с себя тапочки и лёгким пинком отправил их к чужим ногам, сам вставая босиком на холодные доски. Женщина незамедлительно сунула ступни в согретую домашнюю обувь, — Спасибо.
— Да тут каждую ночь так отключают. Нежилая местность же. Умирает русская деревня, — вздохнул хозяин дома, окидывая печальным взглядом территорию вокруг, после чего запрокинул голову, выгибая спину и глядя из-под навеса в небо, — Ну хотя, так зато звёзды видно хорошо.
Женщина подошла ближе, опёрлась локтями на перила и тоже взглянула в ночную черноту. Вернее, черноты как раз и не было — были мириады мерцающих звёзд, рассыпанные словно белый бисер по насыщенно-синей ткани. Удивительно яркий Млечный Путь густым светлым росчерком пересекал небо по диагонали. Наумова позволила себе расслабленно улыбнуться. Она даже не подозревала, что где-то ещё остались подобные виды, в Москве такого уж точно нигде больше не найдёшь. Невольно вспоминалось детство, беззаботность летних каникул у бабушки в деревне, спокойное счастье юных лет.
— Муж, родители, ребёнок?
Странный вопрос, заданный небрежным тоном, выдернул Ольгу из умиротворённых воспоминаний, заставив рассеянно обернуться. Максим скучающе её разглядывал, сложив одну руку поперёк живота, а второй держал возле лица дотлевающую сигарету.
— Что? — нахмурилась она.
— Ну умер кто? — добавил мужчина уточняюще, бросая бычок в грязноватую консервную банку.
— Никто не умер, все живы, — растерянно помотала головой Наумова.
— Ну значит скоро умрёт, — продолжил Кольцов всё с той же интонацией, лениво пожав плечами.
Женщина выпрямилась и крепко сжала губы, собираясь сейчас же уйти в дом, чтобы не наговорить лишнего хозяину. Деревня деревней, конечно, но такой грубой невоспитанности она ещё не видела.
— Да не злитесь вы. Просто сюда по другим причинам не приезжают. Последняя надежда, все дела, чуда подавай, спасения, — примирительно объяснил Максим, звуча немного невнятно из-за сигареты, которую доставал из пачки зубами, — Хотите?
Ольга вздохнула, успокаиваясь, и вытянула из пачки одну сигарету. Курить Наумова давным-давно бросила, но в юности, помнится, очень помогало при стрессе.
— И что, получают они своё чудо? — спросила она устало, прислоняясь бедром к перилам и обхватывая сигарету губами.
Кольцов подхватил с перил пластиковую зажигалку, сперва подкурил ей, а потом и себе, и неопределённо пожал плечами.
— Ну, Денчик вон сюда рак лечить приехал, — начал он, отнимая сигарету от губ и стряхивая в сторону пепел.
Ольга затянулась, поддерживая одной рукой согнутую в локте вторую, с сигаретой в пальцах. Дым в горле горчил, но женщина длинно и ровно выдохнула, заслужив тем самым приподнятые удивлённо брови и уважительный кивок со стороны Максима. Тот, видно, ждал, что она закашляется с непривычки, поморщится от оседающего на языке никотина.
— Опухоль в голове, терминальная стадия, операции и химия бесполезны, — продолжил хозяин дома задумчиво, затягиваясь между предложениями, — На таблетках был постоянно, от боли во время припадков белугой выл, жуть, конечно.
Наумова с лёгкостью представила себе эту картину. А повторённые Кольцовым слова невероятно сильно повторяли те тезисы, что она сама слышала от врачей Риты.
— А сейчас вон носится как угорелый целыми днями, жизни радуется, — подытожил Максим, выдыхая носом дым и разглядывая простирающийся за пределами деревни лес, словно выглядывая кого-то, — Здоровый как бычара. Мы тут год уже живём, хотя когда только приехали, Дэну счёт шёл уже на дни.
Ольга глубоко затянулась, стараясь не выпустить случайно сигарету из подрагивающих пальцев. Надежда на горизонте стала ярче, вспыхнула, словно огонёк этой самой сигареты во тьме.
— У меня дочка умирает, — призналась она на выдохе, — Пятнадцать лет. Болезнь сердца, ей меньше месяца осталось.
В носу мерзко защипало, но совсем не от никотина. Наумова впервые за всё время с кем-то заговорила про Ритину болезнь. Кольцов промолчал, понимающе кивнув. Не кинулся утешать, ничего не обещал, а главное — не жалел. Ольга это оценила.
— Чего с собой не привезли? — спросил он в какой-то момент, сам же потом исправившись, — Ну, хотя, так даже правильнее, что не взяли.
Почему это правильнее, женщина не поняла. Сделала только последнюю затяжку, бросила докуренную сигарету в пепельницу и ушла спать, предварительно вернув Максиму его тапочки.
Когда на следующий день Никита и Алиса огорошили её известием о том, что Денис, о котором хозяин дома так самозабвенно рассказывал, на самом деле мёртв, надежда внутри Ольги в одночасье потухла. Стало быть, не было в этом месте ничего чудотворного — Максим всего лишь тронулся умом от горя, а она от того же горя ему поверила. Смелые мечты, что она ещё раз обнимет Риту, не укладываясь для этого на больничную койку, услышит её смех и увидит, как её девочка вырастет, разлетелись снопом искр залитого водой костра.
В голове крутилось утро. Подъём в восемь часов, тихий отъезд и не колыхнувшая сознание мысль, что надо бы разбудить дрыхнущих без задних ног студентов и поддерживать легенду об учебной экспедиции. Обветшалый монастырь, фиолетовый платок, обёрнутый вокруг головы, и Кольцов, на вопрос «А вы не пойдёте?» оставшийся курить у машины со словами «А чего мне там делать? Мне там ничего уже не надо». Обшарпанные стены залов и безжизненная пустота. Скромная трапезная и сладковатая вода из бака на краю стола. Тихое мерцание свечей и печальные, будто живые глаза Христа с иконы.
— Я не знаю, где я согрешила, — шептала Наумова, глядя на раскрашенные доски, и вытирала с лица слёзы. — Наверняка где-то я что-то делала не так, я не отрицаю. Но тогда почему не я, а? Почему она должна страдать?
Христос на иконе молчал. Только смотрел сочувствующе, будто жалел. Ольга хотела разломать икону на щепки от одного этого взгляда.
— Я тебя молю, — всхлипывала женщина, падая на колени на кривые половицы, — Я умоляю, пусть она будет жить. Она должна жить. Можешь кого угодно забрать вместо неё, хочешь кого-то из них возьми, хочешь всех забери, только пусть она будет жить, я тебя прошу, я прошу тебя, Господи, я прошу!..
Крик, сорвавшийся на плач, эхом взлетел по кирпичным стенам. Никто ей не ответил. Ничего не произошло и легче ей тоже не стало, совсем наоборот. Не случилось никакого Божьего ниспослания. Только перед самым уходом Ольге почудилось, будто в груде тряпья под коном лежали, обнимаясь, две светловолосые девушки. Наваждение моментально рассеялось, и женщина решила, что ей просто показалось.
А сейчас в окна кухни светило утреннее солнце, она сидела перед человеком, которого ещё вчера все они считали мёртвым, и хотела верить. Пусть боялась, что всё снова разлетится о какую-то ещё более неприглядную правду, но так отчаянно хотела верить, в этот раз по-настоящему, как ещё никогда в своей жизни.
— Чай-то все будут? — спросил Максим, стоящий к ним спиной и возящийся у плиты.
— Да, конечно, — пробормотала Ольга, чуть повернув к нему голову, но взгляда не отрывала от доедающего яблоко Дениса. Словно боялась, что если перестанет на него смотреть, то он исчезнет.
Кольцов что-то утвердительно мыкнул, со щелчком снял со станции вскипевший чайник и подошёл к столу.
— Ты Виталича не видел по дороге? — спросил негромко хозяин дома, заливая кипяток в заварник.
Денис, утирая лицо от капель яблочного сока, отрицательно мотнул головой туда-сюда.
— А сегодня какой день вообще? — удивлённо спросил он.
Ольга хотела узнать, о чём идёт речь, и почему день недели так важен, но ответить Кольцов не успел. С улицы неожиданно раздался шорох шин, и хозяин дома, вернув на место чайник, заглянул в окно, перевесившись через раковину, и опёрся на неё руками. Наумова, наконец оторвав взгляд от Дениса, посмотрела в том же направлении, что и Максим, встав со своего места.
Перед низким забором, не доезжая до закрытых почему-то ворот, остановился чёрный внедорожник. Ольга сперва приняла его за машину Кольцова, но потом обратила внимание, что Гелендваген хозяин дома загнал во двор.
— Значит так, — начал Максим неожиданно серьёзным голосом, — Всем сидеть тихо и не отсвечивать, на улицу не выходить. Андестенд?
Дождавшись неуверенных, но утвердительных кивков, мужчина сам удовлетворённо угукнул и вышел на улицу. Наумова просто сидеть и ждать непонятно чего не могла, поэтому осталась у окна, смотреть. Скавронский, как самый активный в их компании, тоже подскочил на ноги и прилип к окну рядом с ней, едва не перекрыв весь обзор. Алиса и Никита встали позади. Один только Денис всё так же полулежал на диване, поигрывая огрызком яблока и не проявляя к происходящему никакого интереса.
Из машины в этот момент вышел мужчина примерно возраста Максима и Дениса, одетый в коричневую куртку с меховым воротом, точёным лицом и чёрными волосами, зачёсанными назад.
— Здрасьте, Иван Виталич! — зычно поприветствовал Кольцов с веселым дружелюбием, спускаясь с крыльца по ступенькам, — Чё-т вы рано, не ждали пока. Как дела идут?
Тот, к кому обратились Иван Виталич, в лице никак не изменился. Подошёл поближе к забору, на который добравшийся до него Максим сложил локти, и приветственно кивнул. Отказался от предложенной хозяином дома сигареты и огляделся по сторонам, после что-то спрашивая. С такого расстояния было уже не расслышать, Ольга видела только, как Кольцов время от времени пожимал плечами и жестикулировал, что-то не то объясняя, не то прося, и пару раз махнул рукой на дом.
— А чё это за мужик? — спросил Скавронский, оборачиваясь к Денису и тыча большим пальцем в окно.
— А тебе не похуй? — лениво отозвался тот, небрежно бросив огрызок на стол рядом с заварочным чайником, а потом привстал, открывая его крышку и принюхиваясь.
— Ребята, я тут поразмыслила немного, — привлекла внимание своих студентов женщина, неловко потеребив ворот своего джемпера, — Может, соберёмся сейчас и снова в монастырь сходим? Все вчетвером.
Денис, звонко опустив крышку на чайник, громко хмыкнул. Алиса открыла было рот, чтобы ответить, но озвучить свою мысль не успела. Максим незаметно для всех вернулся обратно и под тихий скрип двери вышел из сеней. Выражение лица у него было донельзя странное.
— Оля Пална, пойдёмте со мной, — сказал он, повиснув на дверной ручке, как будто куда-то торопился, — Пойдёмте-пойдёмте.
Женщина, неуверенно посмотрев на своих студентов, отодвинулась от окна и сделала несколько шагов к Кольцову. Антон, пару раз шумно выдохнув, подлетел к ним, пытаясь заглянуть мужчине через плечо, видимо, тоже собираясь выйти.
— Пацан, он позвал кого? — подал голос возникший за спиной Скавронского Денис, будто предупреждая.
Студент, поиграв озлобленно желваками на попытку его осадить, отступил на пару шагов. Глядеть настороженно то на хозяина дома, то на его друга, он при этом не перестал.
— Училку твою, правильно. Про тебя никто ни слова не сказал. Так что жопу к стулу прижал и сиди ровно, — лениво продолжил Денис, кивнув всё так же стоящему в дверях Максиму, — Всё, пошли.
Втроём они покинули дом и вышли во двор. Максим приоткрыл калитку напротив внедорожника, возле которого ждал мужчина в коричневой куртке, и приглашающе махнул рукой.
— Ну всё, трансфер подан, Оль Пална, — бодро сообщил Кольцов под скрип старых петель, — Можете ехать домой.
Наумова непонимающе скакала взглядом по всем трём мужчинам, пытаясь найти ответ на лице хоть одного из них. Денис лениво ковырял носком кроссовка траву под ногами, Максим доброжелательно улыбался, подкуривая только что взятую сигарету и расслабленно прислонившись бедром к калитке, а Иван сунул руки в карманы брюк, глядя на неё с молчаливым ожиданием.
— Так погодите, я ничего не могу понять, — Женщина помотала головой и подняла руки, нервно улыбаясь, — Что значит «ехать домой»? Вы вообще кто?
— То и значит, — ответил Иван немного устало, проигнорировав второй вопрос, — Вы приехали, желание своё исполнили, теперь можете вернуться, вас никто не задержит.
— Какое еще желание?
— Чтобы дочка ваша жила. Вы разве не об этом в монастыре молились? Ну так всё, она теперь здорова.
Ольга вмиг словно окаменела.
— Откуда вы знаете? — спросила она на грани с шёпотом, и тут же перевела взгляд на Максима. Тот единожды кивнул, подтверждая её догадки.
— От верблюда, — буркнул Денис и повернулся к Кольцову, протянув к нему руку и пару раз сделав пальцами хватательное движение в воздухе. Тот без вопросов протянул ему пачку вместе с зажигалкой.
— Иван, послушайте-ка меня… — начала раздражённо Наумова.
— Витальевич, — тут же поправил её мужчина. Ольга шумно выдохнула — человек напротив был младше её лет на десять как минимум, и явно не в том статусе, чтобы она обращалась к нему по имени-отчеству.
— Как вы можете так говорить, а? Не много на себя берёте? — Наумова была человеком сдержанным, но сейчас понемногу начинала раздражаться, — Вам кто вообще дал такое право, скажите на милость.
— Она не верит, — вставил безучастно Денис, звуча немного невнятно из-за сигареты во рту.
— Да, точняк, — поддакнул Максим, задумчиво её разглядывая, после чего повернулся к Ивану, неопределённо покрутив в воздухе руками, — Иван Виталич, может, это, ну, сообразите как-то?
Мужчина вздохнул, словно силился не потерять терпение, после чего поднял голову и пару секунд поглядел на точку где-то вдалеке, над их головами.
Какое-то время ничего не происходило. Ольга не понимала, чего она вообще ждёт и почему продолжает тут стоять, хотела уже развернуться и уйти обратно в дом, как вдруг телефон, несколько дней лежавший в кармане ненужным балластом, громко зазвонил. Успев отвыкнуть от этого звука, женщина в первую секунду растерялась, не зная, что делать. Как это вообще возможно? Под пристальным взглядом трёх пар глаз сразу Наумова вытащила трезвонящий мобильный из кармана, взглянула на экран и чуть не уронила в траву.
Номер звонившего определился как «Риточка» с красным сердцем рядом. На фоне было чуть затемнённое фото с отдыха много лет назад, на нём дочь стояла с ней в обнимку на фоне моря, раскрыв руки как для объятий отцу за кадром и лучась щербатой улыбкой. Трясущимся пальцем Ольга нажала на кнопку принятия вызова.
— Мам, ты куда пропала, привет! — выкрикнули на том конце трубки с лёгкими помехами, и у женщины чуть не подкосились колени, — Я до тебя полчаса дозвониться не могла! Позвонила Андрею Марковичу, ну который с твоей кафедры, он сказал, что ты в экспедицию какую-то уехала под Архангельск. Ты где?
— Рита… — выдавила Наумова, не зная, что сказать, — Рита, ты в порядке?
— А, да, всё хорошо, — встрепенулась дочь, словно вспомнила, что хотела сказать, — Ко мне кардиолог зашёл несколько минут назад, проверить, потом вышел куда-то, вернулся с тремя докторами и сказал, что у меня ремиссия или типа того. Спросил, не болит ли у меня ничего, а у меня вообще ничего не болит, представляешь? И дышать легко, и в груди не тянет, кости тоже болеть перестали, и вообще всё тело как будто новое. Я не знаю, что это такое, они тоже руками разводят. Говорят, чудо. Я телефон попросила и сразу тебе звонить, обрадовать. Это же хорошо, да?
Ольга поняла, что плачет, только в тот момент, когда тёплая рука Максима легла ей на плечо, утешающе поглаживая. Денис позади что-то недовольно заворчал, но и это, и весь остальной мир для женщины превратился в белый шум. Значение имел только Ритин голос в телефоне.
— Мам, ты чего молчишь? Всё норм? — спросила дочь, как будто растерявшись, — Ма-ам? Ты когда домой?
— Рита, солнышко моё… — булькнула Ольга, пытаясь не дать вырваться из горла всхлипу, — Я… да, я скоро, я сейчас соберусь и совсем скоро приеду, обещаю, ты только меня подожди, хорошо?
— Да, хорошо, — беззаботно ответила Рита, чем-то шурша на фоне, — Тут доктор какие-то ещё тесты хочет провести, мне идти надо. Я тебя позже наберу. Люблю тебя.
— И я тебя, моя хорошая, — выдохнула Наумова, отнимая от лица телефон и нажимая на отбой.
— Ну вот видите, мы вас не обманываем, — развёл руками Кольцов, снимая с её плеча руку и отходя на шаг. Денис, воспользовавшись этим, юркнул в чужие объятия, прижимаясь так плотно, словно Максима у него пытался кто-то отобрать, — Так что поезжайте и не переживайте.
— Хорошо, — ответила Ольга, чувствуя, как неподъёмный груз, лежавший на её плечах столько лет, с грохотом свалился, больше не напоминая о себе, — Хорошо, да. Ребят своих только соберу сейчас и поедем…
Она уже обернулась к дому и собиралась вернуться к студентам, но рука Максима неожиданно преградила ей путь.
— Э-э, нет-нет-нет, погодите, стоп. Поедете, Оля Пална, только вы. Ребята ваши тут остаются.
— В каком смысле остаются? — нервно улыбнулась Наумова, — Почему это?
— Ну как же, — пожал плечами Кольцов, будто объясняя ей очевидные вещи, — Плата.
— Плата?
— Ага, за чудо. Чтобы что-то получить, надо всегда что-то отдать. Ваша дочь здорова и будет жить, а студентики ваши взамен останутся здесь, — продолжил мужчина пояснять со снисходительными кивками, — Оля Пална, ну вы же умная женщина. Неужели вы серьёзно не догадались, почему нужно было обязательно троих с собой привезти?
— Они… умрут? — еле выдавила она, всё так же глядя перед собой и боясь поднять глаза на дом.
— А есть разница? — спросил равнодушно Иван, до этого молча ожидающий её решения.
Ольга задышала через раз. Камень, упавший с плеч несколько минут назад, как будто водрузили обратно, и после долгожданного облегчения давил он будто вдвое сильнее. Как она может так поступить? Как она может пойти на это? Она ведь педагог, это её студенты. Она ничего такого им не хотела…
Перед глазами был кривой деревянный пол и грустные глаза Христа в окружении тоненьких свечей, а в ушах набатом звучала собственная молитва. «Можешь кого угодно забрать вместо неё, хочешь кого-то из них возьми, хочешь всех забери, только пусть она будет жить».
— Неужели никаких других вариантов нет? — задушенно просипела Наумова.
— Почему нет, есть, — Максим доброжелательно улыбнулся, качнув шеей, — Вы можете остаться тут и разделить с ними их судьбу. Я на вас, конечно, не давлю ни в коем случае, мы вообще только за. Но я напомню просто, что своей дочери — Рита же она у вас, да? — вот, своей Рите вы пообещали, что приедете.
— Так нельзя… — просипела Ольга, — Я… я не…
— Вы своё чудо получили? Получили, — грубо влез Денис, выплюнув докуренную сигарету в траву, — Вот и валите обратно и живите себе долго и счастливо, а что тут с ними будет — уже не вашего ума дело.
— Дэн, — осадил его Кольцов и вздохнул, — Но правда, решайте быстрее. Вам что дороже и нужнее-то? Или живой и здоровый родной ребёнок, или три чужих человека, но дочь вы тогда больше не увидите.
«Так нельзя, — билось в голове, — Это неправильно. Так нельзя. Так нельзя!»
«Ма-ам? Ты когда домой?»
— Хорошо.
— Всё, да, поедете? — уточнил Максим, чуть наклонившись к её низко опущенному лицу.
— Да, — всхлипнула Наумова, стирая со щёк набежавшие слёзы.
— Вот и хорошо.
Иван помог ей сесть на заднее сиденье машины и закрыл дверь. Руки сильно тряслись, но при этом крепко сжимали телефон, будто от этого зависела её жизнь. Об оставшихся в доме вещах и паспорте Ольга не думала. Она просто не могла заставить себя вернуться туда и хоть на секунду посмотреть этим детям в глаза, это было выше её сил.
Она придумает, что сказать. Придумает, как объяснить, почему трое студентов-выпускников не вернулись с ней из поездки в экспедицию. Она теперь с чем угодно справится, обязательно. Главное у неё уже есть.
— Вещи ваши в багажнике лежат, — удивил женщину Иван, как только сел за руль, — Высажу возле станции, дальше на поезде доберётесь.
Наумова безучастно кивнула, забывая пристегнуться. Машина тихонько зарычала, заводясь, и тронулась с места. Ольга всё же извернулась и поглядела в заднее окно. Максим и Денис вышли на дорогу, провожая их. Кольцов махнул рукой на прощание, друг же его повернулся спиной и обвил руками чужую шею, едва не повиснув на мужчине. Максим мгновенно потерял интерес к медленно удаляющейся от них машине, притянул другого за талию к себе, счастливо улыбаясь, и крепко поцеловал Дениса в губы. Наумова неловко кашлянула, смущённо отводя глаза. Через пару мгновений, сама не зная, почему, она снова взглянула в назад. И расслабленное спокойствие, которое вызвало созерцание чужой нежности, тут же исчезло, сменившись липкой жутью. С губ сорвался испуганный вздох.
Никакого Дениса больше не было. На дороге стоял один только Максим, с зависшими в воздухе руками глядящий в пустоту перед собой.
— Что, отпускать начало? — спросил Иван без интереса, бросив на неё взгляд в зеркало заднего вида.
Ольга не нашлась, что ответить.