Под потолком ещё вились клубы табачного дыма, размываемые ветром из окна. После ухода Форса Гилберт так и не двинулся с места. Он просто сидел на диване, откинув голову на спинку, и пялился отсутствующим взглядом в потолок, не замечая, как мигает вторая лампочка в люстре. Желание думать улетучилось вслед за желанием хоть что-то делать для этого человека. Он никогда не рвался исполнять его прихоти, а сейчас не хотел шевелить даже пальцем.
Лампочка моргнула ещё с десяток раз и почти погасла. Тусклое свечение напомнило светлячка, пойманного в крошечную банку, где через полминуты тот неизбежно задохнулся. Комнату со всех сторон объял дымный сумрак. Островок света остался только над столом и софой: проводка в доме была ни к чёрту, как и коммуникации — обычное дело для незаконного жилья.
Новый стук в дверь вывел Гилберта из транса. Он выпрямился, взгляд невольно упал на разложенные по столу фотографии. Вернулся за ними? Странно. Казалось, Форс оставил снимки умышленно. Гил нехотя поднялся и добрёл до незапертой двери, с опозданием подумав, что ушедшему минуту назад детективу незачем снова стучать.
В грудь ему смотрел ствол.
Гилберт растерянно пялился на чёрное дуло пистолета в руках у стоявшей в подъезде женщины. Он перевёл взгляд на её лицо и сразу узнал, с едва уловимой улыбкой поднимая руки.
В жизни они не встречались. Гил видел её лишь однажды, издали, когда шпионил за Форсом. Сейчас эта высокая брюнетка с отталкивающим ледяным взглядом невесть каким образом очутилась на пороге его квартиры. Ему никогда не нравились такие глаза: прозрачно-серые, бездушные, пронизывающие холодом. Сияли как бельмо. Хотя без воинственной гримасы она сошла бы за красотку со своими тонкими чертами лица, аккуратным носом и чистой светлой кожей. И волосы так мило завиты от лица, едва касаясь плеч, словно дамочка сошла с обложки журнала 60-х годов, разве что одета не в короткое платьице, а в обычные синие джинсы и такой же пиджак.
Она кратко указала пистолетом в сторону. Гил послушно отступил вглубь комнаты, и женщина вошла следом. Дверь со щелчком захлопнулась, когда она ловко подцепила её ногой, при этом не сводя глаз с хозяина квартиры и по-прежнему держа его на прицеле.
— К стене, — жёстко велела она.
Голос под стать внешности, холодный и бесстрастный. Таким женщинам идёт доминировать. Если бы от её дыхания на стенах и полу вдруг образовалась наледь, он не удивился бы. Стоило повернуться и прижать ладони к стене, как она в один миг оказалась позади и резво завела руки ему за спину, сковав запястья наручниками.
— Легче, инспектор, — без тени прежней улыбки отозвался Гилберт. — Плечи мне ещё пригодятся.
На какие-то секунды она замерла, но быстро смирилась с тем фактом, что он знает, кто она такая. Подвела к креслу, в котором ещё недавно сидел Форс, и надавила на плечо, заставив сесть. Недовольный Гилберт поёрзал, глянув исподлобья.
— Эстафету друг другу передаёте?
Ни к чему юлить. Если эта женщина здесь, значит, она выследила Форса и ждала, когда тот уйдёт. На вопрос почему сразу не отправилась допрашивать напарника, а явилась к Гилу, ответ тоже очевиден: Форс ничего ей сам не скажет, не в его характере. Хотел бы, посвятил бы в детали сразу.
— Рассказывай, — потребовала она, возвышаясь ледяной глыбой. Пусть и не нацеленный больше, но пистолет остался у неё в руке. — Чем занимается Форс?
— Хороший вопрос, я и сам хотел бы...
Гилберт осёкся, когда брюнетка подступила ближе, но та лишь убрала оружие обратно в кобуру и сложила на груди руки. Похоже, полиция Нефткламмерна сговорилась, чтобы испоганить ему вечер.
Шэннон Хикс. В своё время он собрал немало сведений об этой особе, чтобы сейчас не сиять от восторга в её присутствии. Будь на её месте любая другая, Гил нашёл бы способ перевести разговор в мирное русло, возможно, даже с приятной перспективой. Приятной для него уж точно. Однако перед ним стояла принципиальная, эмоционально закостенелая, ничем не прошибаемая женщина, которая сейчас выглядела в точности как сторожевая собака, готовая сорваться с цепи.
Она работала под началом Форса давно и, если не считать череды событий со взрыва подстанции, всегда была рядом с ним. Оба занимались расследованием по делу гаудиума и жаждали упрятать Винсенте Альери со всей его сворой за решётку, ради чего всюду совали свои носы. Ни одного детектива в местных барах не называли «ищейкой» с таким презрением, как этих двоих. Именно про подобных людей говорят, что два сапога — пара. Гилберт рассматривал их скорее как сиамских близнецов или росшие друг из друга раковые опухоли. Не зря явилась через считанные минуты после напарника, они даже мыслят схоже. Одно он знал наверняка: в отличие от Форса у Хикс ничего на него нет. Только поэтому она угрожала с порога, хотела захватить инициативу с помощью давления и силы.
— Баш на баш, — Гилберт повёл плечами и бегло глянул в сторону стола с фотографиями. — Вы ответите на мои вопросы, а я — на ваши.
Заметила бы снимки, не стала бы спрашивать. С момента, как он открыл дверь, Хикс не спускала с него глаз и словно не замечала ничего вокруг. Даже не осмотрелась, когда заковала его в браслеты. Нетипичное поведение для копа. Она уверенно вошла в квартиру к преступнику, но при этом полностью игнорировала пространство вокруг себя. Или вокруг него. У Гила закрались сомнения.
— Вам же интересно, в какую авантюру ввязался ваш дражайший напарник.
Та ответила не сразу. Даже в эту паузу она пристально смотрела на него. Так ведут себя хищники на охоте, медленно подкрадываясь к жертве. Только при всей своей враждебности, которую ничуть не скрывала, Хикс совсем не напоминала хищника. Больше сходства было с загнанным в угол зверем, что странно, ведь это она явилась к Гилу, угрожая пистолетом, а не наоборот.
— Чего ты хочешь?
— Один минет для начала.
Возникшая кривая ухмылка медленно сползла с лица под её стальным взглядом. Неприятные всё-таки глаза. В иной ситуации с иной женщиной эта примитивная провокация сыграла бы роль, вызвав если не желание подключиться к агрессивному флирту, то банальное раздражение или неприязнь. Любую эмоцию. Сейчас у Гила сложилось впечатление, что разговаривает он с бездушным манекеном.
— Как вы обо мне узнали? — после неудачной попытки вывести инспектора он отбросил желание валять дурака.
— Просмотрела последние материалы, которые изучал Форс в архиве, — ответила Хикс на удивление легко и быстро, словно отрепетировала заранее. — Твоё досье среди них явно было лишним.
— Давно?
— Месяц назад.
Месяц назад. Многовато для простых совпадений.
Чуть больше месяца назад взорвали подстанцию, и той же ночью полиция наткнулась на человека, снимки которого сейчас лежали на столе. Через несколько дней труп выкрали из морга. Наверняка произошло что-то ещё, что-то, о чём Форс не удосужился сказать, но все эти события подстегнули его найти такой рычаг давления, чтобы Гил, захочет того или нет, рыл землю носом вместе с ним в обход закона. Вот зачем Форс полез тогда в архив за его досье. Вероятно, оно ссылалось на старое, о человеке, которое ещё на первом суде не сочли нужным добавить к материалам дела. Так удобнее выдвигать обвинения. Но Форс умудрился его найти, причём получил не копию, а оригинал, и сунул Гилберту. Тогда, правда, не потребовал ничего сверхъестественного, даже не заикнулся, отчего казалось, будто ему просто неймётся сорвать на Гиле злость из-за собственных промахов. А сегодня явился с конкретной задачей, которую определил для них обоих, не спрашивая, ещё месяц назад.
— Я думал, у напарников всё строится на доверии, — Гил машинально потёр запястье под браслетом, в отместку блуждая сальным взглядом по фигуре инспектора. — Много раз соврали ему за минувший месяц?
— Не твоего ума дело, — отбрила Хикс. — Зачем Форс приходил к тебе? Кто ты вообще?
— А вы невнимательно читали моё досье, — к нему вернулась привычная язвительность. — Понятно, почему капитан не рассказывал о нашем сотрудничестве. С таким-то интеллектом...
По глазам было видно, как сильно Хикс хочется его ударить, но она не только не двинулась с места, даже не шелохнулась, словно разговор Гил и впрямь вёл со стеной. Это начинало раздражать.
— Убийство в состоянии аффекта, три жертвы обескровлены. Убийство с особой жестокостью, две жертвы скончались от множественных ножевых ранений. Разбойные нападения с десятком пострадавших и раненных, убит полицейский. Убийство при отягчающих, заколота и обескровлена беременная женщина. Мне продолжать?
— Признаю, читали, — в противовес инспектору, чей голос на последней фразе стал выше, Гил говорил тихо и вкрадчиво, теперь вперив тяжёлый взгляд ей в лицо. — С такой информированностью ваше решение явиться ко мне домой кажется, мягко говоря, неосмотрительным.
Зато она предусмотрительно не приближалась, пусть и сковала его наручниками. Подойди ближе хоть на шаг, и Гилберт охотно сбил бы её с ног. Очевидно, они оба думали об этом. Именно потому, что знала, с кем имеет дело, не выпускала его из виду. Но это не объясняло, почему её внимание так зациклено. Разглядывая тело под строгим пиджаком, от которого веяло тонким ароматом духов, Гил уловил то, чего не заметил в первые минуты — напряжение. Инспектора что-то до одури напрягало, физически, и настолько, что концентрировалась она только на Гилберте, игнорируя обстановку. Столкнись они случайно, ответ стал бы ясен — напрягает преступник, однако версия разбивалась о ту уверенность, с которой Хикс наведалась в гости.
— Чего ради Форс связался с кем-то вроде тебя? — она умело обошла стороной слово «отброс».
Гил тяжело вздохнул и сдался.
— Информация.
— Какая?
— Какая понадобится, — он пожал затекающими плечами. — Сегодня запросил сведения о Людях Икс.
Видя её недоумение, он кивнул на фотографии. Хикс машинально оглянулась, но почти сразу метнула жёсткий взгляд обратно в Гилберта. Тот лишь криво усмехнулся.
Она отступила, чтобы обойти стол и при этом не упустить Гила из виду, а тот, стараясь не звякнуть цепью наручников, осторожно полез в задний карман.
— Глазам не верю, — его пальцы замерли, когда Хикс подала удивлённый голос. — И он показал это уголовнику.
— Информатору, — поправил Гилберт.
— Много Форс рассказал тебе о деле? — то ли она всерьёз заинтересовалась снимками, то ли настолько не ожидала увидеть их в подобном месте, но впервые полностью переключила внимание.
— В общих чертах, — а Гил успешно воспользовался шансом. — О взрыве, о находке в «Кормэдж», о краже трупа. Что прокурор продался с потрохами...
Они встретились взглядами, когда он поёрзал в кресле, будто желая устроиться удобнее. Инспектор со спокойствием удава вытащила пистолет из кобуры и нацелила ему в голову.
— Встань, — скомандовала она.
Гилберт скорчил недовольную мину, но подчинился и поднялся на ноги.
— Повернись.
— При всём уважении, инспектор, мне не по нутру женское доминирование. Вы немного не в моём вкусе.
— Живее.
В ней чувствовалась перемена, как если бы потерянное спокойствие вернулось на самом деле. Голос, мимика, скованность — всё разгладилось. Он не мог подобрать слово точнее, особенно глядя на её лицо. На секунду, если забыть о двух ледяных свёрлах, служивших Хикс глазами, она даже показалась милой. Вот только причины этой перемены остались за гранью понимания, равно как и причины недавнего напряжения. Гилберт нехотя повернулся спиной, уже зная, что за этим последует.
— Бросай.
Из разжатого кулака на пол упала одинокая скрепка.
— Пойман с поличным, — неуклюже отшутился Гил. — Предъявите обвинения?
— Сядь назад.
— А с вами трудно вести диалог.
Она проследила, чтобы он уселся обратно, будто под таким присмотром были варианты или он извлёк бы отмычку из воздуха, в последний раз глянула на фотографии и снова переключилась на Гила.
— Как ты можешь что-то узнать об этом человеке?
Занятная дама. Форс рассматривал труп исключительно как некое существо, во всяком случае, условно называл мутантом, тогда как она принимала это мутировавшее нечто за человека.
— У меня много источников. Каналов, связей, шпионов — как вам больше нравится, — и видя, что её взгляд стремительно превращается из холодного в пренебрежительный, добавил с нескрываемым превосходством: — Половину наводок на Альери вы получили от меня.
Недавно милое личико вновь исказило хмурое недовольство, на что Гилберт только улыбнулся.
— Бросьте, инспектор. Вы всерьёз думаете, что засадили нескольких сошек исключительно благодаря работе вашей слаженной команды?
— Хочешь сказать, благодаря тебе? — Хикс собрала снимки и спрятала обратно в конверт.
— Благодаря мне вы просто до сих пор живы, — он не без удовольствия отметил, как в очередной раз изменилось её лицо. — У Альери выраженная аллергия только на журнашлюх и бизнесменов, о таких даже не шутят. Но когда прицел смещается на защитников правопорядка, то слухи разносятся быстро. В подполье любят делать ставки, грохнут вас двоих на этот раз или нет. А где слухи, там я. Развивайте мысль.
— Хватит, — грубо оборвала она и подняла конверт. — Зачем он дал тебе это? По-твоему, здесь тоже замешаны Альери?
— А, — Гилберт неопределённо качнул головой. — Тут с большей вероятностью отличились Каннингемы, о них ваш напарник и просил узнать. Чем быстрее снимете с меня наручники, тем быстрее я займусь этим вопросом.
Хикс по-прежнему буравила его взглядом и не спешила освобождать. При должном усердии могла просверлить дыру в черепе.
— Как давно ты работаешь с Форсом?
Сквозь железную выдержку просочились нотки досады, и Гил почувствовал, как в руки приплыл повод для мелочной мести. Форс всегда старался оградить её от своих игр в теневого героя, который каждый день кладёт голову на плаху. За себя он не боялся, за неё — очень даже. А ей не просто не по душе секреты напарника, которых на поверку оказалось больше, чем она предполагала. Судя по реакции, они явно задевают. Гила волновали не столько её эмоции сейчас, сколько раскол в той самой слаженной команде, который он внесёт своим ответом. Инспектор Хикс точно не останется в стороне, захочет вмешаться и обеспечит Рэймонда дополнительной головной болью. А пока они будут выяснять отношения, он оставит в покое самого Гилберта.
— Дольше, чем вы, — улыбнулся Гил.
— Связь жертвы с Каннингемами не установлена. — Хикс в один миг сменила тему, и он понял, что угодил в цель. — Как ты можешь сделать то, чего не смогла полиция? Без улик, без тела, без доступа в институт, спустя столько времени. Сомневаюсь, что с боссами «Кормэдж» ты на короткой ноге.
— Боже упаси, — он разве что не передёрнулся. — Но знаю о них больше полиции.
— Откуда?
— Слишком много вопросов, а ведь мы даже не сотрудничаем.
Она выждала несколько секунд, если Гилберт всё же решит что-то сказать, затем спрятала конверт в пиджаке, забрала пистолет и вернулась к креслу. Прозвучало то же «К стене», но менее жёстко. Когда браслеты ослабли, и Гил получил обратно свои руки, Хикс снова взяла его на прицел, отступая к входной двери.
— Не за что, — попрощался он.
Стоило признать, что визит инспектора сгладил впечатление от разговора с Форсом. Если раньше Гил подобно амёбе сидел в прострации и вдыхал табачный запах, то теперь хотел как можно скорее из квартиры свалить. Паршивая тенденция. Велика вероятность, что за Хикс явится кто-то ещё. Эта мысль буквально подстёгивала, поэтому, выждав минуту после её ухода, он сдёрнул с вешалки плащ и вышел в подъезд.
Угрюмые соседи, желавшие стрясти долг или стрельнуть сигарету, не встретились ни на одном из маршей, так что Гилберт быстро оказался на улице. Бегло осмотревшись, он на ходу натянул плащ и юркнул за угол дома. Его обычный путь пролегал через тихие дворы и переулки, сейчас наполненные тёмной вечерней синевой. Тишину вокруг разбавляли только звук его быстрых шагов и сирена скорой помощи, звучавшая в отдалении.
Итак, отсидеться в стороне не удалось. Как бы ни хотел сделать вид, что к событиям того злополучного дня не имеет отношения, мир это не волновало. Редкий случай, когда Гил не собирался лезть в происходящее и не влез бы, будь один. Но тем вечером он находился неподалеку от подстанции из-за нелепого свидания.
При мысли о Мишель к паху прилила кровь. Гил остановился. Девица навела хаос в его устоявшейся жизни, чтобы психануть и уехать в Штаты, а его оставить разгребать последствия в гордом одиночестве. Он достал из кармана полупустую пачку сигарет и вытянул одну зубами.
«Надо снять девку», — мрачно заключил Гилберт, подкуривая, и возобновил шаг.
В старом лесопарке они бывали регулярно. Вряд ли можно найти более романтичное место для свиданий с девушкой, чем облюбованный озверевшими монстрами парк. Байки о радикально настроенных, консервативных, ненавидящих новые устои долгожителях, которые шныряли по заросшей глуши, его не пугали. Ели-то они людей. С вампира взять нечего, с его подружки-оборотня — тоже. Звучит абсурдно, но безопаснее места в городе Гил не знал. В парке легко укрыться от преследования, подслушивать некому и незачем, туда не лезли уроды из банды Альери. Поэтому когда избалованная жизнью Мишель хотела увидеться — немедленно — встречались они именно там. От его дома и от её фотостудии расстояние выходило одинаковым.
От кого прятались? От её дражайшего папочки из той самой банды Альери и его стукачей.
Парк забросили давно. Новую подстанцию для растущего центра возвели на бесхозной территории, не сильно заботясь о нормах и экологии. Законы и правила здесь вообще обходили виртуозно. Позже её выкупила одна из компаний Альери, перестроила, и в таком виде, с такими хозяевами объект взорвали. Через считанные минуты после того, как Гил и Мишель встретились. Та сразу обо всём забыла и отправилась в сторону чёрного дыма за инфоповодом. Зря он тогда пошёл за ней.
К моменту, когда они добрались до подстанции, кругом уже сновали полицейские. Рассказ Форса многое расставил по местам, и вопрос, каким чудом копы приехали так быстро, отпал: их предупредили. По официальной версии взрыв произошёл из-за нарушений в процессе строительства, — так СМИ в очередной раз отбросили тень на деятельность Альери. Но анонимный звонок говорил в пользу диверсии. Кто и кому в конечном счёте решил испортить репутацию? Подстанция принадлежит Альери, но мутанта нашли у Каннингемов, и о последнем полицию тоже предупредили.
Гилберт выбрался из своего микрорайона на первую улицу, освещённую фонарями. Бросив окурок на асфальт и раздавив носком ботинка, он перешёл с дороги на тротуар и сбавил шаг, заново прокручивая воспоминания.
У Мишель при себе была пресс-карта и камера, у Гилберта — янтарно-желтые пастилки гаудиума. Он захватил их с расчётом поразвлечься. Возбуждающий гаудиум единственный не вызывал привыкания и не превращал в калек. Смертельная волна выкатила трупы на суд общества лишь потому, что сутенёры пичкали своих девочек и мальчиков волшебными витаминками на пару со стимулятором. На выходе получали ошалевших от возбуждения и эйфории проституток, готовых обласкать даже самых мерзких клиентов. Доказать вред нового наркотика не сумели, но всё равно поставили его в ряд с другими видами гаудиума. За любой охотно давали статью, и у Гила зашевелились волосы, когда Мишель, сидя с ним в кустах, сняла крышку с объектива. Он утянул её в чащу, не дав сделать снимок.
Они условились переждать суету подальше в парке, в беседке, куда позже вышла, точно призрак, женщина в белом халате. Испуганная, раненая, она едва переставляла ноги и без сил сползла на землю, увидев людей. Её внешность отличалась от фотографии на бейдже, но резанула глаз только печать под именем и должностью — «Кормэдж».
Идея возиться с потерявшей сознание женщиной не понравилась Мишель. Мишель вообще зверела, когда Гил даже просто заговаривал о других женщинах, и поставила ультиматум: либо он бросает полумёртвую тушу, либо она уходит. Очевидно, что с полумёртвой тушей он отправился домой один.
Пока дамочка приходила в себя уже у него в квартире, Гилберт обыскал её по первому разряду. При виде имени на правах удивился он неслабо. Нужно обладать изрядной долей невезения, чтобы в городе-миллионнике столкнуться не абы с кем, а с журналистом новостного издания «Блэк Кэнвас». Мэй Хаттер знали как пронырливую скандалистку, которая сделала имя на статьях о гаудиуме и «Кормэдж». Она освещала работу над противораковой вакциной, писала оды Каннингемам и была частым гостем на радио. О появившихся полгода назад наркотиках писала тоже, но с филигранной аккуратностью обходила участие в этом Альери, чтобы ей не снесли голову.
Рана на плече оказалась укусом — глубокие следы зубов, вонзившихся почти до кости. Вопросы копились. Когда Мэй очнулась, и они с Гилом крайне любезно побеседовали, в разблокированном смартфоне он увидел, что оставило на журналистке укус. Это были не фотографии, невнятное трёхсекундное видео: нечто с дикими глазами и окровавленным ртом бросалось на оператора. Фотографии Форса дополнили образ деталями, а Мэй нехотя рассказала, что пробралась в «Кормэдж» с помощником после отключения электричества. Что характерно, ей тоже позвонили, намекнув на сенсацию. Тогда Гилберт упустил это из виду.
Тварь не отправила Мэй на тот свет, потому что отвлеклась на подоспевшего полицейского, который всадил несколько пуль. Поскольку оба журналиста выдавали себя за научных сотрудников, коп собирался допросить их на месте, но Мэй сбежала. В панике она выбрала самый неочевидный путь и сунулась в парк.
Под утро явилась Мишель. Она вспомнила Мэй. Сталкивалась с ней в редакции, но не признала в истекавшей кровью женщине ту холёную журналистку, что дерзила всем по поводу и без, и пришла с явным намерением её прикончить. «Эта желтушная дрянь выдаст, что видела нас у подстанции». Мишель боялась не полиции, а подручных отца, тот проверил бы слух из-за дочери, и Гилберт сыграл бы в ящик. Большими расистами, чем оборотни, не были даже люди. Однако оборотней Гил боялся меньше, чем тюрьмы, и никого убивать не собирался. Пока они спорили, Мэй попыталась выбраться через окно на пожарную лестницу, но Мишель услышала. Всё произошло так быстро, что Гилберт не успел среагировать.
Решение было глупым. Он не считал страх Мишель веской причиной для убийства в его квартире. Ясно, к кому приведёт расследование, если начнётся. Форс со своей детективной чуйкой явился буквально через день после того, как они скормили соседу-оборотню тело и сожгли все вещи, а сложные отношения с Мишель, состоявшие из драк, секса и шантажа, испортились окончательно. Когда она беспечно предложила оставить «дерьмовую жизнь» на Ванкувере и уехать с ней в Америку, как романтические герои в закат, Гилберт посоветовал валить хоть на край света, лишь бы без него. Что ж, Мишель уехала, а созданные ею проблемы остались.
Форс поймёт, что Гил его надул. Уже понял. Если помощника Мэй в ту ночь задержали, то выяснить, где и с кем он работал, полиции труда не составило. Либо они точно знают со слов свидетеля, что Мэй была в институте, либо предполагают, что вторым человеком была именно она. В любом случае, получив видео, Форс догадается, что Гил виделся с Мэй. Слишком много совпадений для веры в чушь про пьяного парня из бара.
Инфополе живёт по своим законам. Спустя годы информация стала искать Гила, а не наоборот, и что он вляпался в эту историю действительно случайно, никто не поверит. Не в том месте, не в то время и не по своей воле. Гил почесал висок, понимая, что врёт самому себе. Мишель ведь не просила тогда идти с ней.
Несмотря на поздний час, жизнь в городе кипела. Часть заведений вешала табличку «Закрыто», остальные держали двери нараспашку и днём, и ночью с тех пор, как власти разрешили вампирам обращать контрактных доноров. Обращённые и работали в ночную смену, вместе с людьми обслуживали полуночников и чистокровную элиту. Прозаично. В тишине и мраке тонули только кварталы на периферии и спальные районы, откуда уже выбрался Гилберт. Главные улицы сияли от яркого света разномастных вывесок, многочисленных фар, красных стоп-сигналов, светофоров и стилизованных под старину фонарей, стоявших стройными рядами вдоль некоторых дорог. Такие фонари сохранились только в восточном районе. Они украшали улицы, которые вели к старому парку и когда-то открывали прогулочную зону. Сейчас почти все такие улочки и бульвары перестроили, а атмосферные фонари заменили безликими серыми столбами в четыре метра высотой. Практично, дёшево и сердито. Говорят, модернизация.
В паре километров от дома Гила сохранился осколок старого города. Не без вкраплений современного лоска, шума и суеты, но среди этих фонарей появлялось чуждое для других мест чувство уюта. Он не знал, каким город был раньше, не видел. Его жизнь прошла в Онтарио, а на другой конец страны, на Ванкувер, Гилберта затащили уже вампиром, который пошёл вразнос и почти сразу сел. Ассоциировать город было не с чем, кроме трупов, крови и тюрьмы с редкими проблесками героиновых снов вместо привычных кошмаров. Наверняка раньше весь город был красив. Жаль, что новые боссы угробили его вслед за парком.
Одним из таких же уютных заведений на аллее с фонарями был английский паб. Здание порывался выкупить очередной делец, но пока хозяин стойко держал оборону. Тяжёлая дверь тихо скрипнула, когда Гил вошёл внутрь, и отрезала его от уличных звуков, погрузив в сонм голосов. Внутри было темнее, чем снаружи. Пока мир стремительно поглощал безвкусный «лофт», превращая каждое новое место в подобие пятиэтажки, где жил Гил, здесь царил дух старой Англии. Все стены были отделаны панелями из тёмного дерева, того же цвета круглые деревянные столы и длинная барная стойка украшали зал. Стену за спиной хозяина-бармена почти полностью скрывали полки с алкоголем, старые фотографии и небольшие картины. И, как обычно, ни одного свободного места, кроме парочки за баром. Гилберт незаметно для отдыхающих просочился между столиками и занял крайний стул справа.
— Давно тебя не видел.
Худощавый и совсем седой хозяин с ухоженной белой бородой, не дожидаясь, поставил перед Гилом пинту тёмного стаута. Тот сразу выложил плату за выпивку.
— Почва из-под ног уходит, — обронил он, кося глазом на сидящего слева подвыпившего мужчину и выкладывая вслед за деньгами сигареты.
Хозяин забрал деньги и поставил пепельницу.
— У тебя-то?
— И такое случается.
Гил сделал щедрый глоток и подкурил новую сигарету, пока хозяин отвлёкся на посетителей. В голове с новой силой завертелись мысли о видео, Мэй и Рэймонде. Разбить запись на кадры и выдать за снимки? Нет, с ним фокус не пройдёт. Списать всё на вымышленное опьянение, якобы забыл, что это было видео? И в первый раз не купился, точно саданёт кулаком по челюсти. Челюсть не пострадает, но неприятно. В последнее время у них с Форсом сложились отвратительные односторонние отношения, когда Гилу просто нечем парировать. Поднадоело, и так кучу лет сидит на крючке.
— Кому на этот раз перешёл дорогу? — вернувшийся хозяин заговорил вполголоса, оставив обслуживание на второго бармена.
— Ощущение, что всем и сразу.
— В этом ты мастер.
Гилберт выдохнул дым с невесёлым смешком.
— Грир, веришь в совпадения?
— Когда суицидник прыгает с крыши того здания, где через час кого-то бьёт током насмерть?
— Это уже мистика, но в целом да.
— Параноик ты, Гил.
— Я ещё ничего не сказал.
— Незачем. Знаю тебя, как облупленного, — пятидесятилетний Грир облокотился на стойку, пристально глядя Гилберту в глаза. — Не ищи связь там, где её нет.
— Если проигнорирую связь, которая есть, то я — покойник.
— Это ещё неизвестно.
— Не горю желанием проверять, — возразил Гилберт и допил остатки стаута, пока человека на стуле слева сменил другой.
Грир поздоровался с очередным гостем и красноречиво глянул на Гила, намекая, что говорить стоит ещё аккуратнее.
— Я, кажется, забыл в прошлый раз зажигалку. Случайно не сохранилась?
На морщинистое лицо Грира легла тень. Он сухо улыбнулся, кивнув, выставил вторую пинту и скрылся за дверью, ведущей в кухню. Когда вернулся, человек слева от Гила уже вышел в уборную. Грир положил чёрную зажигалку рядом с пепельницей, и Гилберт ловко её сгрёб, пряча в нагрудный карман.
— Зачем?
— Нашлось, куда приткнуть. Что за фрукт ушёл в сортир?
— Налоговый. Зачем тебе флешка?
— Пока говорить не о чем, — Гил не горел желанием распространяться о деле Форса или упоминать имя Каннингемов в людном пабе, где хоть и шумно, но у некоторых вместо ушей локаторы. — Есть шанс, что ей воспользуются по уму. Человек упёртый.
На своё место вернулся налоговый инспектор. Грир с Гилом переглянулись: один выпрямился, другой осушил вторую пинту и забрал сигареты.
— Если карта сыграет, ты об этом наверняка узнаешь, — он оставил на стойке чаевые и с улыбкой слез со стула, направившись к выходу.
Три секунды видео на куске пластика. Запись Гил перекинул со смартфона Мэй в тот же день, когда избавился от тела. Удобно, что люди считают рядовых оборотней невинными соседями, не подозревая, сколько среди них скрывается людоедов. О дивный новый мир.
После встречи с двумя самыми принципиальными копами короткая беседа с Гриром принесла облегчение. Паранойя не утихла в полной мере, но Гил перестал думать, что его роль в судьбе Мэй подсвечена красным. На ходу набирая номер единственной девки из борделя, к которой наведывался до появления Мишель, он стремительно пересекал улицу за улицей, сокращая путь. В любом случае, пока нет тела, нет и дела. Подозревать Форс его может, но предъявить на пустом месте ничего не получится.