Окно в кабинете было распахнуто настежь, чтобы выветрился въевшийся в стены и мебель запах табака. Свежего воздуха хватало с лихвой, но помогало это слабо, голова всё равно кружилась. Сидя за рабочим столом, Шэннон машинально массировала висок и дописывала рапорт.
Спала она плохо. После знакомства с Гилбертом её состояние обострилось, ночью снова мучили беспокойные сны, и на утро к привычной тревожности добавилась сонливость. Она кое-как собрала себя в кучу, выдула две чашки крепкого кофе, но приехала в участок с теми же ощущениями, с какими проснулась.
Без Рэймонда время тянулось как резина. Он не любил сидеть в кабинете, почти все рабочие часы они проводили вне участка, собирая информацию, постоянно с кем-то встречаясь и обедая, где придётся. Отчёты он обычно писал дома. В его отсутствие шеф поручил Шэннон подчистить все хвосты, и она второй день пялилась в компьютер, буквально засыпая за ним.
Разговор отложила на сегодня. Соблазн явиться к Рэю на ночь глядя сразу после Гилберта был велик, но что толку? Шэннон просто швырнула бы в него конверт с порога и осыпала обвинениями. Она и сейчас прокручивала в уме сплошные обвинения, чувствуя себя прескверно.
В дверь коротко постучали, и в возникший проём протиснулась русая с рыжинцой голова.
— Кабинет да при живом начальнике, любо-дорого смотреть, — пошутила голова, и вслед за ней в кабинет пролезло невысокое тело в тёмных штанах и коричневой кожаной куртке.
— Привет, Майлз, — на вошедшего без приглашения коллегу Шэннон не взглянула, пока не отправила доклад.
— Тебе это кресло больше к лицу. На твоём месте я бы подсидел Форса, пока он в отпуске.
— Не смешно.
Майлз неприятно улыбнулся, блеснув недавно отбеленными у дантиста зубами, выдвинул кресло и уселся по другую сторону стола.
— Нужна твоя помощь, — прямо заговорил он, не виляя. — С делом.
— В вашем отделе не хватает рук?
— В нашем отделе на каждом висит по десятку дел от кражи кошельков до пьяных дебоширов-насильников. За просьбу о помощи можно получить в глаз.
Он преувеличивал, но не лукавил. За последний год из отдела расследований и впрямь ушло несколько человек. Кто-то перевёлся в другие отделы, кто-то уволился совсем. Полицию постоянно прессовали властные круги, и выдерживали работу под натиском угроз не все. Такие, как Картер Майлз, редко занимались тяжкими преступлениями, если только не на подхвате у начальства, и всё больше имитировали бурную деятельность. В его адрес угрозы не поступали. Когда умело спихиваешь серьёзные дела на сослуживцев, а сам повышаешь раскрываемость на бытовых драках и поимке воров, неудивительно, что никто не горит желанием помогать.
— Ну а я причём? — у Шэннон похожего желания тоже не было. Единственное, о чём она думала, это о шансе проскользнуть в комнату отдыха и урвать пару часов сна до обеда.
— Ты всё равно окопалась в отчётах, которые никуда не убегут. Брось, Хикс, ты же не из офисных крыс, что нажимают кнопочки на клавиатуре. Поехали, прогулки хорошо держат в тонусе, и ты умеешь разговаривать с такими людьми. Обед с меня.
— Такими? — переспросила она.
Майлз вновь сверкнул белозубой улыбкой и кивнул, с добродушным видом подавшись вперёд.
— Волонтёры. Совестливые люди, помогают бездомным, но на нас точат зуб. Мне передали дело недавно. С подачи заявления прошёл уже месяц, но никто не почесался, — подобно заговорщику он понизил голос и глянул исподлобья. — Сама знаешь, тогда такой шум поднялся в прессе из-за сожранной в парке студентки¹, не до пропавших бомжей.
— Почему ты уверен, что они станут говорить со мной?
— Ты — девушка.
Изведённой недосыпом и нервозностью Шэннон не хватило эмоций высказаться в ответ на сексистское замечание. Она молча просверлила Майлза взглядом, полным усталости и глухого презрения. Бездумно делить полицейских по половому признаку было у него в привычке. Злиться на это не имело смысла, иначе велик шанс нарваться на монолог о бесполезности женщин в рядах полиции.
— И? — ограничилась она.
— И ты такая, — Майлз окинул её бесхитростным взглядом, подыскивая правильное слово, — нейтральная. При тебе не станут ворчать слишком долго и заговорят по делу. Ты только успокой её, а дальше я сам.
Ему не хватало сложить руки в молитвенном жесте, если бы Майлз умел молить или хотя бы просить вежливо.
Выбор не велик. Или она составит компанию не особо приятному парню и проветрится, или продолжит чахнуть в четырёх стенах, сажая зрение, пока гоняет по кругу мысли о Рэе и его тайнах, в которые почему-то посвящен сомнительный информатор, а не она. К радости Майлза Шэннон со вздохом согласилась.
Местом, куда они отправились, был брошенный спортивный комплекс недалеко от старого парка. Раньше он занимал огромную территорию, включавшую не только спортивный стадион с трибунами и сохранившееся здание бассейна, но и лечебный пансионат, куда направляли людей на реабилитацию. К комплексу также принадлежала западная часть парка. Хоть и не использовались больше, но проложенные терренкуры сохранились до сих пор. Когда на морском побережье построили новый оздоровительный центр и переманили туда тренеров и врачей, старый комплекс распродали по частям. Сначала выкупили и снесли пансионат, затем прогулочные зоны. После закона о помиловании, когда вышедшие из тюрем долгожители обозлились и открыли охоту на людей, перекрыли дорогу в парк. Из-за последних бассейн и спортивные секции утратили популярность окончательно. Прилегавшие к комплексу и парку жилые кварталы превратились из цветущих в брошенные, где стали селиться наркоманы и отсидевшие преступники, а сам комплекс обжили бездомные.
Шэннон смутно помнила эпизоды из детства, как во время футбольных матчей болела на трибуне за игравшего в полузащите отца. Полиция и пожарная часть регулярно соревновались между собой на этом стадионе, летом гоняя мяч, а зимой — шайбу. Когда она подросла и поступила в художественную школу, на матч пришла в последний раз и с тех пор здесь не появлялась. Вид теперешней разрухи вызывал стойкое ощущение, что комплекс погиб вместе с отцом.
По пути Майлз бегло рассказал о деле. Месяц назад бесследно пропал семнадцатилетний парнишка. По словам Кейт — волонтёра, подавшего заявление, — мальчишка хоть и трудный, но с головой на плечах. Противник любых веществ, трудолюбивый, после совершеннолетия хотел устроиться в автосервис, там его ждали. Бегал от службы опеки, предпочитая уличную жизнь жизни в системе. Незадолго до его исчезновения полиция устроила в комплексе облаву на беспризорников, и Кейт решила, что парень где-то затаился. Но когда он не появился ни на второй, ни на третий день, забеспокоилась.
— Они ведь живут рядом с парком, — Майлз выбрался из машины, хрустнув гравием под подошвами. — Велика вероятность, что почти совершеннолетний пацан рискнул и спрятался от полиции именно там. Видела, как лихо уличные перебираются через такие заборы? А тут ещё студентка, которую сожрали в парке примерно в те же дни. Была версия, что парнишкой тоже закусили, но доказать подобное почти невозможно, если только оборотень не отрыгнёт кости ровнёхонько под ограду. Вот только через неделю парня засекли в центре. Причём не наши, его узнал соцработник, устроивший мальчишку в последнюю семью. Ту, из которой он полгода назад сбежал. В центре тоже сбежал, когда они друг друга узнали: дал дёру по переулкам и как сквозь землю провалился.
— Что говорит семья? — Шэннон убрала ключ от машины в карман и поравнялась с Майлзом, осматривая знакомые места и дорогу.
— Семейка та ещё, они его даже не искали. Их навестили с проверкой, а они куратору лапшу на уши навешали — то ли мальчишка у одноклассника в гостях, то ли в спортивной секции. Ориентировку на него выслали тогда же с подачи соцслужбы, но сбегал он не впервые и умело затаился.
— Как же им его поручили?
— Да так же, как всем, — Майлз неприязненно дёрнул плечом. — С виду любящие родители, а как получают на руки трудного подростка, так сразу всплывает тщательно скрываемое дерьмо. Зачем бездетной паре усыновлять уже взрослого, всё осознающего парня? Вряд ли по доброте душевной. Они либо эксплуататоры, либо извращенцы. Джон прожил у них год и вдруг сбежал. Подумай, с чего бы?
Выйдя к зданию бассейна, они увидели припаркованный фургон и первых людей. Потянуло запахом томатного супа. Молодая темноволосая девушка в джинсовой куртке резво выгружала на асфальт коробки и объёмные клетчатые сумки с одеждой. Сразу за фургоном показались ещё две женщины, суетившиеся у раскладного стола, где на походной плитке грелась пятилитровая кастрюля.
— Доброе утро, — поздоровался Майлз, не к месту сияя лучезарной улыбкой. Женщины повернулись как по команде.
— Вы кто? — девушка поставила одну коробку на другую и недоверчиво уставилась на полицейских, оттряхивая руки.
— Детективы Хикс и Майлз, — оба показали значки, говорить продолжал Майлз. — Мы хотели...
Девушка молча отвернулась и полезла обратно в фургон. Рады им явно не были. На взгляд Шэннон Майлз только пожал плечами, как бы говоря, что об этом и предупреждал.
— Сподобились наконец, — проворчала женщина, помешивая суп. Вторая выкладывала на стол одноразовую посуду и термосы, словно вовсе не замечая посторонних. Шэннон заглянула в фургон.
— Мы хотим поговорить о Джоне Миллере.
— Месяц спустя? — девушка отвечала отрывисто и резко. Она вытащила очередную сумку и сбросила на асфальт.
— Вы Кейт, верно?
Та скинула следующую сумку и шумно выдохнула, переводя дыхание.
— Да, — она всё же спустилась и вперила в Шэннон острый взгляд. — Да, я Кейт. И мне очень интересно, какой петух клюнул в задницу наших копов, что вы двое притащились сюда.
На вид ей не было даже двадцати пяти. Среднего роста, худенькая, с узкими плечами и маленьким веснушчатым лицом, она таила в себе воинственный гонор, который не стеснялась направлять на сотрудников полиции.
— Ваше дело только недавно... — начал было Майлз, но Кейт гневно перебила.
— Я заявила месяц назад! — её сильный голос перешёл в крик, эхом прокатившийся по пустынной улице. — С тех пор пропало уже трое человек, а вы стоите здесь, как ни в чём не бывало, и вам хватает наглости делать вид, что прожираете наши налоги не зря! Если это не жирный толстосум, то проблемы таких людей и решать не надо!
Шэннон не сразу заметила фигуры в засаленных толстовках, потёртых джинсовых и старых кожаных куртках, которые появлялись из-за углов и мелькали в оконных проёмах на втором этаже. Никто не приближался, наблюдая издали, и возникло стойкое ощущение, что следят они давно. Возможно, с самого прибытия полиции к комплексу.
Не любивший подобные сцены Майлз пытался что-то возразить, успокоить, но Кейт только разражалась новыми тирадами, и Шэннон знаком предложила ему отойти. Как только они отступили от бассейна на достаточное расстояние, бездомные подошли к столу за горячей едой.
— Волонтёры беснуются, а этих мы даже допросить не сможем, — сложив руки на груди, Майлз недовольно кривил рот и наблюдал за разбиравшими одежду мужчинами. — Попрятались по своим норам как тараканы, просто увидев нашу машину.
— Пропал не только Миллер, — Шэннон стояла рядом, следя за Кейт. — Об этом ты не говорил.
— Знаю столько же, сколько ты. Об исчезновении ещё двоих либо не заявляли, либо заявили, но не увидели связь. Ко мне информация не поступала.
Прошла четверть часа, прежде чем унявшая эмоции Кейт решилась на разговор. К полицейским она вышла без агрессии, но в глазах ещё читалось недоверие. Теперь ей задавала вопросы Шэннон, а Майлз только делал заметки в блокноте.
В комплексе подростки не селились и жили обособленно, подальше от взрослых. В отличие от них Джон Миллер нашёл укрытие именно здесь. Он появился полгода назад и с тех пор постоянно мелькал среди местных, понемногу привыкая к волонтёрам. Благодаря книгам, которые Кейт привозила кроме прочего, они вскоре нашли общий язык и в некотором смысле подружились. Она доставала для него в букинистических магазинах разную литературу, кое-какие учебники, а Джон понемногу делился планами. Он не рвался высоко, хотел вести обычную жизнь, честную и скромную. Найти работу, дом, не зависеть от чужих людей. Работать он умел и любил, даже в эти полгода умудрялся найти подработку, не опускаясь до воровства. Кейт искренне хотела помочь ему и договорилась с владельцем автосервиса, куда Джона согласились устроить, когда парню исполнится восемнадцать. Последние месяцы он регулярно наведывался в мастерскую учиться, и единственным, что его беспокоило, была приёмная семья. Он не говорил, чего именно страшится, но патрульных машин избегал как огня.
Иногда с Джоном приходили другие подростки, чтобы пересидеть в комплексе несколько дней. Ребята всегда были разными и Джону доверяли безраздельно. Должно быть, он прятал их, как прятался сам. Двое из таких ребят — Кит и Генри — остались жить с ним. Киту едва исполнилось четырнадцать, как он сбежал из дома, а шестнадцатилетний Генри жил на улице давно. Пропали все трое. После исчезновения Джона мальчики порывались уйти из комплекса, уверенные, что здесь его поймала полиция, но сожалевшая теперь Кейт уговорила их остаться. Генри с Китом пропали следом с разницей в неделю.
— Они не ушли бы, никому ничего не сказав, — она совсем погрустнела. — Мы здесь не просто помогаем продуктами, одеждой и медикаментами. Нам доверяют, с нами дружат, советуются. Некоторым людям мы помогли с работой и даже с жильём, другие согласились уйти с улицы в центр помощи. Молча никто не уходит.
— Центр помощи, — как-то странно повторил за ней Майлз и поднял взгляд от записей. — Ночлежка?
Глаза Кейт снова полыхнули от гнева.
— Не всем хватает воли вернуться в общество сразу, — парировала она. — Снобы вроде вас смотрят на таких людей, как на мусор, презирая, даже если они стараются что-то изменить. Некоторым легче выйти в мир, привыкнув сперва к центру.
— Пропали только дети? — Шэннон перевела тему, сердито зыркнув на Майлза. Кейт кивнула. — А раньше кто-нибудь пропадал?
— Да, но не бесследно. Просто уходили, спивались, попадали в тюрьму, пару-тройку находили и забирали родственники. Всегда был хоть один человек, который знал, что произошло. Но в этот раз дети буквально растворились.
— Вы знали, что здесь живут несовершеннолетние. Почему не сообщили? — Майлз не унимался и будто норовил залезть ей под кожу.
— Это ваша работа, — отрезала Кейт, ощерившись. — Мы помогаем, не обманывая их доверие, пока копы подтираются нашими заявлениями.
Шэннон понемногу жалела, что согласилась на вылазку. Майлз привык работать с крикливыми невротиками, писавшими пасквили по любому поводу и без. Выслушивать их бессмысленные вопли про бездельников-бюрократов, из которых сплошь состоит полицейское управление, входило в его обязанности, и осаждал он таких людей умело. Враждебность Кейт, как ни крути, была оправдана, но вместо того, чтобы сглаживать углы, Майлз подначивал её каждой новой фразой.
— Не знаете, что Джон мог делать в центре? — по крайней мере, на вопросы Шэннон она отвечала спокойно. Майлз не ошибся, предположив, что вместе они добьются результата, хотя того же результата она добилась бы и сама, без Майлза.
— Джон не бывал в центре, — Кейт пожала плечами. — Он не уходил дальше территории комплекса или автосервиса, боялся попасть на глаза полиции.
— Его видели там через неделю после исчезновения.
Гнев на лице волонтёра сменился удивлением. Кейт открыла рот, чтобы что-то сказать, но растерянно запнулась о собственные мысли.
— Выходит, он жив?
— Пока нет оснований предполагать обратное.
Её взгляд посветлел. Шаблонной фразы хватило для зарождения в сердце крохотной надежды, что с пропавшим парнишкой всё в порядке. Кейт переживала и злилась от тревожного неведения, но несколько слов вернули ей веру в лучшее.
Волонтёры проводили в комплексе не больше трёх часов, поэтому не могли знать, кто ещё захаживает на территорию или куда уходят бездомные. Кейт обещала узнать, кто из местных согласится поговорить с полицией о Джоне и других подростках.
На обратном пути к машине Майлз проговаривал, что неплохо заодно заехать в тот автосервис, куда собирался Джон, и побеседовать с хозяином, а завтра наведаться к Миллерам. Шэннон деликатно отстранилась и посоветовала продолжать без неё.
— Отчего же? Мы так славно сработались, — Майлз саркастично хохотнул. — Но если серьёзно, я ангажировал тебя по другой причине. Та улица, где засекли парня. Отправиться туда лучше тебе.
— В участке ты просил только поговорить с волонтёрами, — сухо отметила Шэннон, понимая, что Майлз привычно идёт по нарастающей.
— Это был повод вытащить тебя из табачной пещеры Форса, — он по-новому улыбнулся, глядя на неё. — И заодно пригласить на обед.
— Флирт оставь для подружек. Чем тебе не угодила улица?
Майлз смиренно вздохнул, и игривый тон уступил место будничному.
— Улица как улица, ничего необычного. Примечательными на ней оказались только один фитнес-клуб и его владелец.
— И кто? — она практически потеряла интерес.
— Гарри Гро́арг.
Шэннон замерла как вкопанная. Майлз по инерции сделал несколько шагов вперёд и тоже остановился, оглянувшись на неё. В его лице читалось нарочитое сочувствие.
— Как это понимать?
— Я тоже удивился, когда узнал. Более того, через три улицы стоит и его ночной клуб. Ты знаешь, тусовочная мекка всех сливок города. Пропавший парень шарился по району Гроарга.
— Я не об этом, — меньше всего она ожидала услышать это имя в постороннем расследовании, и оттого прежде ровный голос сделался взволнованным и резким. — Почему ты не сказал сразу?
— Пока нет явной связи, — пожал плечами Майлз, ничуть не тушуясь. — Может оказаться простым совпадением, но проверить стоит. Просто если туда сунусь с вопросами я, меня выволокут за шкирку. А тебе не привыкать допрашивать людей Альери.
Шэннон не знала, что обезоруживает больше, вопиющая наглость Майлза или тот факт, что синдикат Альери подобно гигантскому спруту протянул щупальца во все сферы жизни. Почти каждое дело сводилось к нему если не явно, то в мелочах. Одно из таких щупалец — Гарри Гроарг.
Известно о нём было много и одновременно ничего. Они знали, что он ведёт бизнес в подполье, но не располагали сведениями, какой именно. Знали, что Гроарг на короткой ноге с Альери, что в криминальных кругах им одинаково опасаются переходить дорогу. Знали о детях от двух браков и что ныне он вдовец; каким движимым и недвижимым имуществом владеет; что ему принадлежит самый популярный в городе ночной клуб, где под запретом любые стычки между вампирами и оборотнями. Знали, что группа Гроарга контролирует добрую половину центра, крышуя множество заведений. Только часть этой информации они могли проверить и подтвердить. Непосредственное участие в криминальных делах оставалось на уровне слухов, а данные о недвижимости и бизнесе были прозрачнее воды из родника, равно как и у Альери. И так же, как Альери, Гроарг ни разу не проходил ни по одному из дел даже в качестве свидетеля.
Не до конца ясным оставался его статус в синдикате. Если большинство вписывалось в привычную мафиозную структуру без оговорок, то самая верхушка Семьи вызывала вопросы. По всем признакам Гроарг подходил на роль капобастоне, так называемого младшего босса — второго человека после дона и его правой руки. Но часть сведений этому противоречила и указывала на статус не выше капо, возглавлявшего отдельную группу, что, в целом, подтверждали многие факты. При таком раскладе другие претенденты на должность младшего босса не находились, по крайней мере, среди известных участников. И Рэй, и Шэннон оставляли место для версии, что отсутствовавший капобастоне мог вести дела вдали от Семьи, чтобы не светиться.
Нежелание Майлза пересекаться с людьми Гроарга понятно. Никто в здравом уме не захочет добровольно идти в клетку к тигру, чтобы проверить набросится он или нет. Но Шэннон до глубины души поражала его уверенность, что на это безо всяких причин согласится она.
— С чего ты взял, что Альери к этому причастны? — её вдруг охватил прилив брезгливости. — Ни улик, ни оснований, никакой работы. Ты просто узнал про фитнес-клуб.
— Тише, Хикс, сбавь-ка градус презрения, — недовольно осадил Майлз. — Я только попросил тебя о помощи. Это для вас такие совпадения в порядке вещей, но не для остальных. Что, если дело вообще по вашей части?
— Вот оно что, — услышав последние слова, Шэннон вернула себе контроль и вскинула голову. — Поэтому ты пришёл сегодня. Вчера у тебя был выходной, а до этого работал Форс.
— Ты о чём? — не понял Майлз.
— Ты дождался, когда он уйдёт в отпуск, так как прекрасно знал, что если явишься с подобной просьбой, он пошлёт тебя туда же, куда посылают все. Но раз Форса нет на месте, ты решил выдернуть меня в надежде спихнуть своё дело.
Она обошла Майлза и быстрым шагом направилась к служебной машине, стиснув в кулаке ключ.
— Перестань, это не профессионально, — он говорил уже в спину, неспешно идя следом. — Я всего-то просил немного подсобить, чего ты так взъелась?
— Иди к чёрту, Майлз.
Шэннон села за руль, хлопнув дверью сильнее, чем следовало. Дошедший до машины Майлз нажал на дверную ручку со своей стороны, но та не поддалась, и он несколько раз безрезультатно подёргал дверь.
— Хикс, — на его лицо выползла откровенно сардоническая улыбка, — не будь стервой, сними блокировку.
Та повернула ключ в замке зажигания и в последний раз бросила на Майлза тяжёлый взгляд. Добраться до участка ему не составит труда, в километре от комплекса останавливался автобус, а вот ей точно не хватит выдержки слушать его бредни весь обратный путь. Игнорируя стук по тонированному стеклу и требования открыть дверь, Шэннон оглянулась, уверенно сдавая назад.
За время её отсутствия в участке не изменилось ничего, кроме положения стрелок на часах. С ней с ближайших улиц вернулись патрульные, которые, что-то бурно и со смехом обсуждая, отправились на обед. У Шэннон аппетита не было. Она вошла за ними в комнату отдыха, коротко поздоровалась и, купив кофе из автомата, вернулась в свой отдел.
Навязчивый запах сигарет до сих пор не выветрился и оседал на языке едкой горечью с кофейным послевкусием. Менять тут надо стены, а не воздух. Чувствуя, как по новой накатывает отступившая сонливость, Шэннон стряхнула с подоконника листья и прикрыла окно. За то время, что она провела с Майлзом, кабинет больше заледенел, чем посвежел, а сам Майлз вернулся немного погодя и не преминул напомнить, что жив-здоров и крайне признателен за участие.
К Далтону её вызвали, когда Шэннон изучала базы данных. Ориентировки на обоих мальчиков — Генри Янга и Кита Бейли — нашлись быстро, причём Генри засветился не только как бежавший из приюта подросток, но и как мелкий воришка, таскавший батончики и газировку из магазинов. О пропаже Кита заявили летом. Шэннон переслала данные вернувшемуся Майлзу и, не взглянув на ответное сообщение, отправилась к шефу.
Рядовой серый день перевернулся с ног на голову, когда навстречу ей прямо из кабинета Далтона вышел молодой шатен в строгом чёрном костюме без галстука. Казалось, из душного коридора разом выкачали весь воздух, и Шэннон охватило знакомое чувство, словно на шее затянулась петля. Первым инстинктивным порывом было развернуться и уйти, до одури не хотелось сталкиваться с ним нос к носу, но ватные ноги предательски несли вперёд. Слепо глядя на коричневую дверь шефа, венчавшую коридор, Шэннон надеялась просочиться мимо, не пересекаясь с этим человеком хотя бы взглядом, однако стоило им оказаться в непосредственной близости, как он остановился, слегка загораживая путь. Шэннон стиснула зубы и отступила на шаг, не желая делить с ним личное пространство.
— Доброго дня, инспектор.
Для палача, что валит видных фигур в городе, как дровосек деревья, Джошуа Хэммет выглядел на редкость невинно. Он не обладал ангельской внешностью или чарующим голосом, просто от него не исходила угроза. Тяжело заподозрить в нейтральном человеке — безупречном как в общем, так и в деталях вроде отглаженной рубашки, лаконичных часов и ненавязчивого парфюма, — карателя семьи Альери. Не склонный к презрению, холоду и насмешкам, Хэммет не отталкивал, а подкупал своей сдержанностью, чем и был опасен. Худшее, что можно сделать в присутствии такого человека, это потерять бдительность.
Джошуа Хэммет проходил подозреваемым по многим делам. В половине случаев последним, кто видел жертву живой, бывал именно он. В остальных — непринуждённо беседовал с журналистами, бизнесменами и общественными деятелями при уйме свидетелей. Позже человека с пулей в сердце находила прислуга или супруга где-нибудь на шезлонге перед бассейном. Ещё тёплым. Как снайпер Хэммет не оставлял следов, и даже обыск его квартиры, машин и рабочего офиса, против чего он подозрительно не возражал, не давал результатов. Косвенные обвинения адвокат всякий раз разбивал в пух и прах и ловко подводил под выстроенный сценарий другого человека, который подходил на роль убийцы не меньше, чем сам Джошуа.
Раньше Шэннон гадала, почему тот ни разу не подал встречный иск о защите чести и репутации, ведь выдёргивали его на допросы и досудебные разбирательства не редко. Хэммет официально представлял интересы Винсенте Альери, вместо него находился на виду у общества, так что репутация значила многое. С него сталось бы очистить своё имя от грязи. Загадка разрешилась, когда прошли первые слухи, что мафия взяла её и Рэймонда на прицел. Чем активнее они стремились посадить Джошуа Хэммета, тем больше им чинили препятствий на пути, а когда стало ясно, что отступать они не намерены, над напарниками повисла угроза расправы. Воздействовали как через шефа Далтона, которого взяли за горло, так и прямо, устроив по очереди Рэю и Шэннон предупредительные «несчастные» случаи. Им пришлось отступить, и подкупленная пресса тотчас затрубила об ошибках в расследовании. Хэммет вышел из воды сухим и чистым сам по себе.
Последний раз он появлялся в участке в начале августа по делу об убийстве очередного журналиста. Его не связывали с организованной преступной деятельностью, и потому оно ушло в отдел к начальнику Майлза, Бену Харрису. Но и это расследование благополучно зависло, а угрозы получил ещё один детектив в управлении. Насколько Шэннон знала, новых инцидентов не случалось, и оттого визит Хэммета крайне нервировал.
— Доброго, — мрачно поздоровалась она, глянув исподлобья.
— Выглядите измученной.
Он констатировал факт. За его словами не стояла попытка высмеять или унизить, но Шэннон и без того понимала, насколько по-разному они выглядят, просто стоя рядом. От Хэммета веяло силой, влиянием и спокойной уверенностью, а от неё — усталостью и тревогой.
— Работы непочатый край, — она чуть не добавила «благодаря вам» и перевела тяжёлый взгляд обратно на дверь шефа. — У вас ко мне какие-то вопросы?
— Никаких. Молча пройти мимо было бы невежливо.
И он пошёл дальше. Это почти походило на издёвку, если бы она не знала, что такому, как Хэммет, не свойственно глумиться над окружающими, сколь бы неприятны они ни были.
После его визита Стюарт Далтон ожидаемо пребывал в дурном настроении. В последний год мафия повадилась ходить к нему как к себе домой, и потому на круглом, от природы добродушном лице лежала тень. На вошедшую в кабинет Шэннон он взглянул сурово. Кажется, уже забыв, что сам вызвал её, Далтон почесал испещрённый морщинами лоб, прочистил горло и попытался вернуть былую невозмутимость.
— Столкнулись?
— К сожалению, сэр.
Он кивнул на кресло, а сам наоборот вышел из-за стола. Смуглый и коренастый, с густой щёткой каштановых волос, до сих пор не тронутых сединой, Далтон всегда несуразно смотрелся в этом кабинете. Руководил он прекрасно, но лучше представлялся в роли патрульного, к которому обращаются за помощью женщины с детьми. В наивных ли карих глазах дело или виноват нелепый нос картошкой, но от него веяло тёплым, домашним уютом, хотя по натуре это был законченный холостяк. Даже когда повышал голос и гневно отчитывал в этом же кабинете, Далтон оставался больше покровителем, чем начальником.
— Чем занят Форс?
А вот голос звучал на редкость жёстко. Шэннон неопределённо пожала плечами, испытав лёгкий приступ паники.
— Вероятно, отсыпается.
Ей не впервой было лгать, выгораживая напарника. Так они работали годами: Далтон запрещал, Форс нарушал, она покрывала. Давно забылось, что Далтон приставил её к Форсу следить и сдерживать, а не потворствовать, хотя Шэннон честно исполняла приказ поначалу. Рэймонд выводил её одним видом, дымил как паровоз, был груб и плевал на протоколы, так что она охотно доносила шефу обо всём. Фырканье напарника, что стукачей никто не любит, её не трогало. После долгих месяцев совместной работы, когда влияние Форса незаметно пересилило влияние Далтона, получали выговоры они уже вдвоём.
Вряд ли Далтон о чём-то подозревал. Скорее, слишком хорошо знал Рэя и понимал, что даже в отпуске тот не усидит на месте. Появление в участке Хэммета наводило на некоторые мысли, но вся работа, связанная с Альери, остановилась после взрыва подстанции. Форс в самом деле отступил, больше не заговаривая об этом, нашлись проблемы посерьёзнее. Далтон запретил в них копаться, и Шэннон старательно делала вид, что ничего из ряда вон не происходит, учитывая, что именно этими проблемами Форс занимался сейчас.
— Лишь бы снова не пил, здесь он нужен в трезвом уме. Проконтролируй.
В запои при Шэннон Форс не уходил, но она была наслышана о трудном периоде алкогольного забытья, когда погиб его прежний напарник.
— Я проверю после работы.
Остаток дня прошёл как в тумане. Из-за нехватки сна голова отключилась, и рабочей рутиной Шэннон занималась словно робот, не думая, больше не отвлекаясь и не замечая времени. В себя она пришла только после пересадки в трамвай, шедший к дому Рэймонда.
Она явилась без звонка, и потому он встретил её с удивлением, сразу перешедшим в настороженность. Шэннон, не дожидаясь приглашения, молча прошла в квартиру.
— Что-то случилось? — в спортивных штанах и футболке, с дымящейся во рту сигаретой Рэй выглядел слегка помятым, будто недавно проснулся. Скорее всего, так и было, если не обманывал шедший от него запах алкоголя. Не совсем перегар, но приятного тоже мало.
— Я всё знаю, — прямо выпалила Шэннон.
Она оглядела совмещённую с кухней гостиную, по обыкновению прибранную, где не раз проводила вечера, — бутылок нигде не заметила и повернулась к напарнику.
— Например? — спокойно уточнил тот.
Закрыв дверь, он подошёл к дивану и потушил сигарету в пепельнице, стоявшей на широком подлокотнике.
— Чем ты занят. Гилберт рассказал.
Рэй сразу всё понял. То гнетущее чувство, что терзало с прошлого дня и не унималось даже после всего выпитого, не имело отношения к паранойе: ему не показалось, за ним действительно следили. Предательски это делала Шэннон. Рэй молча прошёл к барной стойке и включил кофемашину. Всё, что он делал до этого момента, держа её в стороне, стало напрасным, а одна мысль, что она находилась наедине с Гилбертом, мгновенно вывела из себя. Голос стал злым.
— Ты не должна была в это лезть, — Рэй вслушивался в свистящий звук варившегося кофе, но закипал сам. Взгляд теперь упирался не в барную стойку, а в Шэннон.
— А ты должен был сказать мне! — она вспыхнула первой.
— Шэннон, — он потёр саднившие от усталости глаза, — ты вообще в курсе, кто обитает в том районе? Гилберт — не худшее, что могло с тобой случиться. Опустим тот факт, что ты следила за мной, но о своей безопасности ты подумала?
— Не меняй тему, — жёстко пресекла Шэннон, наступая на него. — Ты скрыл, что ведёшь расследование тайком. То расследование, которое тебе велели прекратить.
Рэй закрыл дверцу навесного шкафчика и громко бахнул кружкой по керамограниту.
— Я уже ответил тебе.
— Это не ответ. Мы пять лет работаем вместе, и ничто не мешало тебе впутывать меня в авантюры. Я всегда была в пекле рядом с тобой, — она чувствовала, что уступает вчерашним эмоциям, но остановиться уже не могла, они прорывались словно вода через дамбу. — А теперь ты связался с законченным отморозком, который почему-то полностью посвящён во все твои планы вместо меня!
— Ты закончила? — Рэй не повышал голос, но говорил отрывисто. — Теперь послушай. Мои дела тебя не касаются, потому что всё, что я делаю один — ради твоей безопасности.
— К чёрту тебя, Форс! Я не хрустальная!
Голос Шэннон звенел от ярости, с неё будто слетела холодная маска. Казалось, ещё немного и она то ли заплачет, то ли ударит его. Рэй сделал несколько шагов навстречу и крепко взял её за руки, удерживая перед собой. Прежняя злость отступила, а взгляд смягчился. Он заглянул ей в глаза в надежде найти отклик.
— Я не смогу жить дальше, если и с тобой что-то случится, — и добавил после секундной заминки. — Одного напарника я уже потерял. Пожалуйста, Шэн, не лезь в это.
— Хочешь, чтобы напарника потеряла я?! — она машинально дёрнула рукой, чтобы вырваться из хватки, но он не отпустил. — Теперь твою спину прикрывает уголовник?!
— Шэннон...
— Не хотел меня вмешивать, пусть. Но почему не рассказал? С каких пор я не заслуживаю твоего доверия?
Кофемашина издала характерный сигнал, известив о готовом кофе.
— Не в доверии дело, — в Рэе не осталось злости, но он снова заговорил резко.
— Дело всегда в нём, — наконец и с Шэннон сошла вспышка ярости. Она подступила на полшага, став почти вплотную и буравя его стальным взглядом. — Вот тебе повод для размышлений: или ты будешь обо всём мне рассказывать, или я доложу Далтону.
Рэй отпустил её, ничего не говоря. Он повернулся обратно к стойке, чтобы разлить кофе по кружкам. Одну поставил ближе к Шэннон, а сам присел на край стола и глотнул из своей.
— Доложи, — он равнодушно пожал плечами. — Увольнение развяжет мне руки.
— Да как ты вообще... — Шэннон не нашлась с ответом и упёрла руки в бока, беспомощно выдохнув в пол.
Конфликт был исчерпан. Она очевидным образом блефовала, а он не собирался уступать. Упёртым Рэй был всегда, и в таком возрасте люди уже не меняются.
Некоторое время они просто молчали. Он неторопливо пил кофе, не глядя в её сторону, и ждал, когда Шэннон окончательно успокоится. Та в итоге присела на край рядом с ним, ощутив тепло знакомого плеча.
— Я не буду лезть, — недовольно согласилась она, держа скрещенные руки на груди. — Я только прошу не скрывать от меня, что занимаешься опасными вещами. Если мешаю твоему расследованию, буду сидеть в офисе и врать Далтону, но, пожалуйста, держи меня в курсе. Я ведь тоже волнуюсь.
Рэй никак не отреагировал — ни словом, ни вздохом, ни жестом. Шэннон почти уверилась, что в одночасье выросшая между ними стена из тайн и недомолвок, укрепилась арматурой и стальными пластами, и сейчас он попросит уйти. Но вместо этого Рэй прислонился головой к её виску. Шэннон почувствовала, как он расслабился, а прежде каменное плечо вновь стало родным и уютным.
— Кофе остынет.
— Всыпать бы тебе.