Can I breathe alone?
Can I sleep alone?
Can I be alone?
We all die alone
Crossfade, Open Up Your Eyes
Присланный или, скорее, сосланный из Виктории Максимилиан Кёниг стоял посреди кабинета и отчитывался о проделанной за месяц работе: сухо, ёмко, по собственной инициативе. Далтон привык узнавать подробности до получения отчётов, которые, так уж повелось, писались с опозданием, а в случае Харриса выбивались из-под палки. Кёниг не только всё своевременно составил и отправил, но и явился пересказать с уже пятой по счёту отсылкой «подробности указаны в письме». Далтон успел изучить то по приезде, словесный поток следовало бы прервать, но худощавый, как селёдка, столичный детектив прибыл явно не только помочь, но и напеть песенки про работу здешней полиции своим хозяевам.
Кёниг поправил очки и умолк на полуслове, оглянулся на дверь, услышав голоса в коридоре. Возмущалась обычно тихая секретарша, её Далтон всегда узнавал безошибочно, а вот спорили с ней мужские.
— Что там? — он нахмурился, кивнув на дверь, и исполнительный немец тотчас взялся за ручку.
С той стороны тоже взялись за ручку. Дверь распахнулась наружу, утянув не ожидавшего Кёнига следом, и новый детектив нос к носу столкнулся с незваным гостем. Жёсткий оклик секретарши завис над коридором, а стоявшие рядом офицеры принялись ворчать и шикать.
Кёниг, сморщив нос, отступил обратно в кабинет. В бородатом и обросшем мужчине в мешковатых обносках привставший от изумления Далтон едва узнал Рэймонда. Он отослал всех прочь, готовый забыть о субординации и обнять исчезнувшего на месяц подчинённого, к которому чаще относился не как начальник, а как отец, но тот деликатно отстранился со словами:
— От меня разит, как от помойки.
Слух о возвращении Форса — живым и невредимым — разлетелся по участку и некоторым рациям в считанные минуты, поэтому вскоре ворвавшийся без стука Харрис не вызвал удивления. Его не смутило ни замечание о «помойке», ни присутствие шефа. Он сгрёб Форса за плечи и осмотрел с головы до ног, не веря, словно тот скрывал под пахучей одеждой травмы и увечья. Затем, по примеру Далтона, принялся осыпать вопросами, которых Форс наслушался и в подобравшей его неподалёку от старого парка патрульной машине. Когда в открытую дверь влетел беспокойный Кларенс, Далтон сердито разворчался, велел Форсу ехать домой и отдыхать, а утром явиться на допрос. Тот пожал плечами, что за ключом и явился. А после вытащил из-под куртки мятый коричневый пакет, отчего и Далтон, и Харрис разом помрачнели. «Если возможно, оставим для завтрашнего допроса», — и после сухого кивка шефа покинул кабинет.
Харрис уточнил, нужно ли Форсу что-то ещё, поскольку часть из личных вещей проходила как вещдоки, но высматривавший коллег Форс попросил только телефон. Харрис замялся, обронил что-то о детализации звонков и отправил ждать к машине.
— Как ты в целом? — он вырулил со стоянки и теперь не отрывал сосредоточенный взгляд от дороги. — Не считая сногсшибательного амбре.
— Как полупереваренное и выблеванное пугало, — Форс горько усмехнулся, опустив стекло, чтобы потоки воздуха хотя бы немного разогнали вонь, и почесал загустевшую, прилично отросшую бороду. — Пока думаю лишь о ванне. У Шэннон выходной?
— Вроде того, — неловко уклонился Харрис. — А солнце и... жажда?
— Не верю, что говорю это, но я протопал более двадцати километров с рассвета и стало терпимо. Омерзительное посвящение.
— Где второй?
Форс искоса глянул на него, затем вперил взгляд в ленту серого асфальта.
— Ты правда хочешь устроить допрос сейчас?
— Нет, — Харрис вздохнул, его голос из осторожно выспрашивающего вновь сделался твёрдым. — Пытаюсь понять, нужно ли психиатрическое освидетельствование.
— Оно в любом случае будет, — Форс отвернулся к окну. — Это часть процедуры.
На вопрос о жажде он так и не ответил. В салоне повисла напряжённая тишина, нарушаемая лишь глухими щелчками поворотника.
— Не звони Шэннон, — выдал, наконец, Харрис, словно долго собирался с силами. — Она в Виктории.
Краем глаза он видел, как на лице вновь повернувшегося Форса проступили беспокойство и замешательство, но сам по-прежнему в его сторону не смотрел. В день, когда всё случилось, Харрис понимал, что тяжело придётся обоим, но кому-то — тяжелее, и этим кем-то станет Форс. Свяжется он с ней или нет — итог один, а вот Шэннон Харрис был в силах уберечь от очередного потрясения. Хотя выбирать между той, что в жизни на него не посмотрит, и другом, который в неведении будет изводить себя неоправданным чувством вины, гадко. Форсу стало бы легче, поговори он с ней, даже если та разрыдается в трубку.
Они никогда не заговаривали об отношении к Шэннон, но Харрис подозревал, какие чувства к ней питает Форс, а тот знал, что она интересна Харрису. Обсуждать это не имело смысла, оба предпочли бездействовать. Хотя Харрис до сих пор не понимал пассивности Форса. Будь он на его месте, и не косись Шэннон убийственно равнодушным взглядом, как теперь известно, из-за фобии, не стоял бы в стороне.
Он вкратце рассказал о срыве и обострении, с которыми Далтон отстранил её от службы на период терапии, и что Шэннон станет только хуже, если Форс свяжется с ней. Тот и сам неизвестно в каком состоянии находился, кривил губы в усмешке, но то и дело болезненно морщился и потирал грудь, словно под одеждой расплывался синяк. Ничего хорошего из такого звонка не выйдет. Встав на светофоре, Харрис потёр занывший от мигрени лоб.
* * *
Эта квартира, пропахшая табаком и хранившая в закромах бутылки с крепким алкоголем, была небольшой крепостью в муравейнике, насчитывающим без малого миллион жителей. Форсы заехали сюда одними из первых, всем распоряжались отец и мать, а после хозяйничал уже отслуживший в армии Рэймонд. Квартира словно была частью того дома, что мирно стоял в далёком отсюда Вернере.
Как только шаги Харриса стихли на лестничной клетке, Рэй прислонился затылком к двери, впервые за долгое время погружаясь в чувство защищённости. Даже если сойдёт с ума, то в этих стенах и за этими замками, не причиняя вреда людям вокруг. Даже если кто-то на него охотится или хочет подавить, навязать свою волю, сперва придётся выкурить отсюда. Он закрыл глаза и медленно вдохнул запахи дома, скопившуюся за месяц пыль.
Неусыпно клубящиеся мысли о Гиле и Шэннон попытались в очередной раз кольнуть сердце, но Рэй кратко хмыкнул, рывком выпрямляясь, и зашагал к ванной. Не позволять, не давать ни минуты на передышку, не сметь погружаться.
В ванной взгляд мельком упал на зеркало и зацепился за отражение бродяги с окраин. Рэй застыл, не веря, что завалился в полицейский участок в подобном виде, и нервно прыснул. Отросшие всклокоченные волосы не первой свежести, шмотки как с помойки, а такая неухоженная, торчащая во все стороны тёмная борода отрастала только в периоды запоев. В этот раз отросла даже слишком быстро. Как парни вообще его узнали и посадили в машину, с них сталось бы отправить в кризисный центр.
Отогнав наваждение, он принялся оттирать въевшуюся грязь. Подумать только, что он так радуется обычной горячей воде и закрытым окнам без сквозняков. Бившие по темечку тёплые струи успокаивали, немного. Осмыслить всё случившееся Рэй до сих пор не решался.
Когда он уже добивал заросли на лице триммером, входная дверь глухо хлопнула. Чистым, бритым, с зачёсанными назад патлами Рэй гораздо больше походил на прежнего себя и таким показался в коридоре. Харрис выгребал из холодильника в пакет всю просрочку и заплесневелые овощи, а на столе за ним устроился ещё один пакет с... На миг Рэя замутило, едва он различил пластиковые углы.
— Я это заберу, — хмыкнул Харрис, кивая на ворох испорченных продуктов. — Всё равно нужно вернуться в участок, — затем бросил короткий взгляд. — Неплохо, снова похож на человека.
— Только снаружи.
Неуютное молчание стало новой вехой в их отношениях. Рэй был благодарен за помощь, но язык не поворачивался выдавить даже простое «спасибо». Желания делать вид, будто не произошло ничего из ряда вон, тоже не было. Произошло и значительное. Да и не известно пока, чем обернётся завтрашний допрос. А ещё Харрис никогда не питал особой любви к вампирам.
Тот, помолчав немного, кивнул своим мыслям и направился прочь со словами, что ключи в прихожей. Лишь проходя мимо по-свойски хлопнул по плечу, как делал всегда, когда хотел поддержать.
Оставшись в одиночестве, Рэй отыскал начатую пачку и, только по привычке зажав зубами сигаретный фильтр, взялся убрать пакеты с кровью. Всего их было три, в отличие от клонированной эта была донорской. В свободном доступе клонированную не продавали, заказывали её либо персонально через сеть, либо получали как госслужащие. Ещё одна головная боль. Где и как Харрис достал эти три, знать не хотелось.
Сигарета показалась слишком лёгкой. Рэй вспомнил, как курил на фабрике ту крепкую, прошивающую лёгкие дробиной, и осознал, что с наступлением темноты выйдет купить ту же марку.
Диафрагму сдавило спазмом, мелкий вдох отозвался колючей резью.
— Чтоб тебя... — Рэй уткнулся лбом в прохладную поверхность барной стойки, не позволяя себе и в этот раз позорно сползти вниз.
После того, как отсиделся комом на холодной земле парка, отчаяние от потери, словно подонка Рэй похоронил, трансформировалось в обычную физическую боль. Накатывала она периодически, всякий раз, как он вспоминал о Гиле, даже если это были простые сигареты.
Дышать всё ещё было больно. Он повернул голову, прижимаясь к керамограниту щекой. На глаза попалась карта расследования, откуда вызывающе смотрела хамоватая в жизни, но вполне милая на фотографии девушка с тёмным каре. Рэй с трудом разогнулся и, держась за сердце, доковылял до карты, сорвал фотографию Мэй, смяв в кулаке. Уму непостижимо, что Рэймонд Форс по доброй воле игнорирует убийство, зная, кто за ним стоит. Игнорирует, отпускает и надеется, что правда не вскроется.
Много позже, прячась в густой темени улиц подальше от фонарей и вертя в пальцах прежде исключительно чужую пачку сигарет, Рэй терпеливо ждал, истязая горло едким табаком. К тому часу беспокойные мысли упорядочились, но он не брался судить, в отсутствии ли солнца дело, в минувших неделях или в квартире наверху. На проходивших мимо людей он всё равно поглядывал исподлобья и напрягался, не зная, какая мелочь сорвёт внутренний клапан и выпустит жадное до крови чудовище. Рэй слишком хорошо помнил, как подчинялся накатывающему удовольствию от вкуса, и как Гил после ломал ему рёбра.
Морщась от вновь пронзившей боли, он воздел глаза к быстро чернеющему небу, затянутому облаками. Когда эти чувства испарятся? Гил уверял, что станет легче, а становилось только горше и хотелось бросить все силы на его поиски.
Негромкий оклик вынудил оглянуться. В нескольких шагах стоял всеобщий любимчик с безупречной репутацией и таким непривычным сейчас пасмурным лицом. Короткое сообщение в конце дня — и Кларенс явился, не переспрашивая и ничего не уточняя. Рэй глубоко вздохнул, вытеснив дым острым холодным воздухом, и шагнул навстречу.
— Расскажи сам. Если спрашивать начну я, будет хуже.
Одну простую вещь он осознал, когда убирал донорскую кровь в холодильник: в цеху остались пустые пакеты с печатью полицейского департамента. После показаний к фабрике обязательно направят команду за сбором улик, найдут эти злосчастные пакеты и начнут внутреннее расследование. Вряд ли Кларенс обладал таким запасом везения, чтобы избежать подозрений, учитывая, что именно он помог Гилу с побегом. Рэя удивляло, что Кларенс вообще продолжал работу, но если повезло в первый раз, вовсе не означает, что повезёт и во второй.
Кларенс открыл рот и тут же закрыл, теряясь. Моложавый, как вчерашний студент, до чужеродного сердечный в прогнившем городе, он уже разменял пятый десяток. Чистокровный вампир, родившийся и взрослевший бок о бок с людьми и оборотнями, расовыми конфликтами, видевший все проблемы странного нового общества и впитавший их результаты; женившийся на человеке, принявший на воспитание чужого ребёнка как родного. Глядя сейчас в его аккуратное светлое лицо, омрачённое давящими мыслями, Рэй чувствовал, как сомнения улетучиваются.
— Его отец спас моего в Заливе¹, — Кларенс беспомощно развёл руками. — Сам погиб там же через несколько дней. Я так часто и много слышал о нём, его семье, что когда наткнулся на Гилберта в базе...
Он бегло вздохнул и глянул на соседнюю, более освещённую улицу, где гуляли прохожие. Рэй не понимал, почему в голосе Кларенса зазвучала такая тоска, словно он говорил о погибшем брате.
— Если бы отец вернулся из Ливана² живым и узнал о Гилберте, то отплатил бы хотя бы сыну спасшего его человека. Я просто выплачиваю долг вместо него. Я не в силах исправить жизнь Гилберта, но могу немного её облегчить. А когда и ты оказался втянут... — Кларенс странно мотнул головой, будто принял решение, затем твёрдо посмотрел на Рэя. — Если хочешь меня арестовать...
— Не хочу, — возразил тот.
Ясно, почему параноик Гилберт назвал Кларенса «блаженным». Будь это кто другой, незнакомый, Рэй тоже счёл бы его странным. По всем канонам такие, как Кларенс, долго не живут, доброта раньше срока подводит их к краю.
Продолжал исповедь тот уже в машине. Кларенс действительно кормился своей добродушной и любящей Ланой, все выдаваемые управлением пакеты отвозя Гилберту. Рэй не задавал глупых вопросов, понимает ли Кларенс, что это подсудное дело, которое грозит тюрьмой, но мысли о Лане завертелись волчком. Всего на миг он представил себя и Шэннон на их месте, и под кожей неприятно зашевелились змееподобные черви. Использовать любимую женщину как пищевой контейнер. Гилберт не стоил чего-то подобного.
На машине до фабрики они добрались за полчаса. Глядя со стороны на бурые стены и провалы больших окон, не скажешь, что ещё утром место было обитаемым. Рэю не верилось, что он провёл здесь месяц, лакая кровь, всё случилось будто в чужой далёкой жизни, не с ним. На ум некстати пришло мрачное «преступник всегда возвращается к месту преступления».
Почти все пустые пакеты лежали на дне оставленного холодильника, ещё пара нашлась в каморке с безжизненным генератором. Обрисовывая лучом фонаря полы и ящики, Рэй задержался на умолкшем радио, пока Кларенс не подал голос. Они условились сжечь пакеты на окраине, чтобы не следить на месте, поэтому вскоре спустились на улицу.
Первым застыл каменной глыбой Кларенс. Рэй чуть не врезался ему в спину, с опозданием поднял глаза и ощутил, как в неприятном спазме скукоживается желудок. Прислонившись к капоту и сложив руки на груди их поджидал Харрис.
— Не понимаю, о чём говорю, да? — его обычно ровный голос сейчас звучал на грани шороха и стального скрежета. — У меня безграничные запасы терпения, но ненавижу, когда из меня пытаются сделать дурака.
За человеческой оболочкой клубился гнев. Чистый, жгучий, с трудом сдерживаемый, читался в едва уловимых движениях и в том, как Харрис смотрел на проглотившего язык Кларенса. Рэя рядом будто вовсе не существовало.
С момента, как в горло впервые упали капли чужой крови, Рэй на многое взглянул иначе. На этих двоих, всегда поддерживающих видимость приятельских отношений, тоже. Как никогда он чувствовал лившуюся обжигающим потоком ненависть, хотя Бен только ждал и смотрел — резал напарника на куски одним взглядом. Он не винил Кларенса за ложь, не чувствовал себя обманутым или преданным; он хотел размазать его по бетонной стене.
— ...аррис, — Кларенсу изменил голос, он проглотил первые звуки, но больше сказать не успел.
Харрис двинулся на них, отпихнул вышедшего вперёд Рэя и с ходу вышиб из растерянного напарника дурь. Косой удар отшвырнул его на сетчатый забор, металл с надрывом заскрежетал. Не мешкая, Харрис скрутил и уткнул оглушённого Кларенса лицом в стальные прутья, грубо защёлкнув наручники на запястьях. Рэй увидел, как из носа Кларенса тёмными струйками сбегает кровь.
— Что ты творишь? — не веря глазам, Рэй преградил им путь. — Всё не так, как ты думаешь.
— Да ну? — Харрис от души пихнул Кларенса. Тот впечатался в дверцу машины и неуклюже сполз на землю, сплюнув кровь в сторону. — Просвети, что именно я понял не так. Он помог в побеге и похищении, выкрал улики, по его милости буксовало расследование, шедшее по ложному следу, — в темноте бликовали уже звериные глаза. — Ничего, я добьюсь справедливого решения.
— Это безумие. Мы на одной стороне, если бы не он, я мог не выжить.
— Если бы не он, твоя жизнь вообще не оказалась бы под угрозой, — рявкнул Харрис, вскипая.
— Я объясню, если ты выслушаешь, — робко прогнусавил Кларенс со сломанным носом.
— Далтону объяснишь, — процедил Харрис, не глядя в его сторону. — Не смей даже рта сейчас открывать.
Это походило на дурной сон. В голове у Рэя не укладывалось, что Харрис проследил за ними, подозревая. Хотя для чего они приехали, не за уничтожением ли улик? Вступили в сговор, а Харрис просто остался на стороне закона. Да и не он первый, Шэннон тоже следила. Дорога Рэя всё больше сворачивала в никуда.
Он увёл Харриса от машины, ощущая в себе скверное намерение согнать с пути и его. Других вариантов не было. Либо Харрис закроет на всё глаза, либо Кларенс окажется за решёткой. Смягчающих обстоятельств не будет, когда в ходе расследования откроется, что Лана — незарегистрированный донор.
— Харрис, — Рэй понимал, что теперь дожидаться утреннего допроса бесполезно, — и он, и я давно знаем Гилберта. Как бы ни выглядело случившееся, всё происходило с моего согласия. Кларенс помог.
Харрис сошел с места, отворачиваясь и нервно проводя рукой по шее.
— Чёрт тебя раздери, Форс, ты уже говоришь, как человек с промытыми мозгами! — за гневом в его голосе отчётливо проступала безнадёжность. — Ты защищаешь того, кого раньше сам потащил бы в участок!
Рэй хотел было согласиться, но вовремя сообразил, что если признает второе, Харрис решит, что он признаёт и первое.
— У меня нет причин скрывать что-либо от расследования, — он надеялся, твёрдость в голосе подействует больше, чем слова. — Ведёшь его ты или кто-то другой, я расскажу как есть. Ответственность за всё лежит только на мне. Но если хочешь знать здесь, сейчас, хорошо, только не тащи Кларенса в камеру.
— Ты даже не понимаешь, что буквально встаёшь щитом, как все обращённые, — глаза Харриса выражали уже не столько ярость, сколько горькое сожаление, словно Рэй и впрямь стал марионеткой в чужих руках. — И ради кого, ради него?
— Вместо Кларенса в больницу мог явиться стрелок, и ты расследовал бы очередную мокруху. Просто выслушай.
— Чёрта с два я стану верить кровососу, — Харрис ощерился.
— Я тоже кровосос, — развёл руками Рэй.
— Не неси чушь! Ты — человек!
Харрис снова отвернулся и отошёл к заграждению, тяжко выдохнув. Глядя на его широкую спину, Рэймонд не находил слов, понимая, что оказался не единственным, кому ситуация виделась катастрофой. Но ему хватало сил абстрагироваться, не утопать в рефлексии, ещё цепляясь за отдельные клочки реальности, а Харрису — нет. Если Рэй старался просто игнорировать факт своего обращения, то Харрис его отрицал и примириться не мог.
— Теперь такой же, — Рэй глянул на главное здание фабрики. — Пью кровь, избегаю света. И не старею, как законсервированный мертвец. От этого не деться, как бы ни хотелось.
Он видел краем глаза, что Харрис отнял руку от лица и повернулся обратно.
— Я понимаю, что прошу у тебя слишком много, но не ломай жизнь Кларенсу, — Рэй подступил ближе, уже не видя человеческих эмоций в его взгляде. — Он не стал бы помогать Гилберту, не будь там меня.
В молчании Харриса угадывалась отрешённость. Он слышал, но не реагировал. Рэй не сразу заметил, что с тыльных сторон ладоней у него прорастает рыжая шерсть, на глазах загущая увенчанные тёмными когтями пальцы. Он хотел было отступить, но вместо этого осторожно приблизился, следя за реакцией отпустившего вожжи контроля Харриса.
— Отдай мне ключи.
Харрис среагировал на доверительный жест. Он опустил светящиеся жёлтые глаза и, немного погодя, вложил в протянутую руку ключи от наручников. После чего уставился на Рэя и просто ушёл, скрываясь в тени фабричных корпусов.
Рэй выдохнул и быстро зашагал к машине, где Кларенс, прислонившись затылком к двери, терпеливо сидел на земле. Даже не попытался освободиться, хотя мог. Избавив от наручников, Рэй ухватил его за руку и помог встать, критично осмотрев лицо. Хорошо бы зажило до утра, неудобные вопросы им ни к чему. Запах уже прекратившей течь крови расползался по воздуху, но отчего-то совсем не будоражил монстра внутри.
— Где он? — Кларенс ещё гнусавил, хотя нос, судя по виду, вправил.
— Вышел воздухом подышать, — Рэй кивнул на машину, велев садиться. — Я поведу.
— Без Бена? — тот в растерянности огляделся по сторонам, надеясь найти его, но след уже затерялся в ночи.
К рези в груди, возникавшей при каждом воспоминании о Гиле, добавилось тянущее сочувствие. Кларенс даже сейчас переживал о Харрисе, хотя пять минут назад тот собирался затащить его в участок с громогласным обвинением в половине смертных грехов. Будь на месте Кларенса любой другой вампир, Харрис давно выжил бы его из участка, без стеснения заклеймив каким-нибудь мерзким словечком на потеху офицерам. Но Кларенс до сих пор терпел, ни разу не попросил другого напарника и будто надеялся, что друзьями с Харрисом они однажды всё же станут. «Блаженный», — в который раз всплыл в голове голос Гила, и уже севший за руль Рэй снова потёр грудь.
— Сломанного носа мало? — он завёл двигатель и развернул машину, глянув напоследок в зеркало заднего вида, но ожидаемо никого не увидел. — Пусть проветрится.
— Я не согласен впутывать его, — Кларенс откинулся на спинку сидения и закрыл глаза, чуть хмурясь. — Лучше бы ты позволил.
— Что, арестовать тебя? — Рэй негромко хмыкнул. — Для того, кто нарушил столько статей, ты толкаешь слишком праведные речи.
Машину затрясло по старому неровному асфальту, пока забытая дорога не встретилась с трассой, ведущей к сиявшему от огней городу. Из-за главного корпуса на дорогу притрусила немецкая овчарка, глядя вслед быстро уезжавшей машине, и оскалила пасть, глухо зарычав. Потом дёрнула ухом в сторону пустыря напротив фабрики и рванула в глухую ночь.
На утреннем допросе присутствовал не только невозмутимый, как сама смерть, Харрис, но и шеф Далтон, и штатный психолог — последний, правда, наблюдал из-за зеркала. Рэймонд выкладывал всё как есть, начиная с давнего сотрудничества с Гилбертом и последнего расследования, к которому вновь привлёк его в качестве информатора. Умолчал только об участии Кларенса и Шэннон, но рассказал и о хакере, и о Ниле Найтингейле, и о том, как Гилберт связан с «Кормэдж». События осенних месяцев уложились в утомительный пятичасовой допрос с учётом перерыва, когда Рэя на час оставили повариться в допросной в одиночестве. Какой вердикт вынес ему психолог, никто не намекнул, но Харрис, добив под конец неуютными вопросами о том, как два вампира в течение месяца питались, ютившись в подполье вдали от города, вдруг сообщил, что Рэй свободен. Встречу с психиатрической комиссией назначили через день.
— Я не могу вернуть жетон и оружие, пока психиатр не выдаст заключение, что ты готов к службе, — уже в своём кабинете хмурый Далтон неловко потирал лоб.
— Но я готов, — возразил Рэй, сидя на диване, за маской спокойствия и собранности отчаянно цепляясь за возможность работать.
— Не тебе это решать. И не мне. Кроме того, — Далтон обвёл пальцами рот, набирая воздуха в грудь, — ты уже отстранён от работы в своём отделе.
— Что? — Рэй не заметил, как поднялся с места, не веря ушам.
— Ты... больше не человек, — было видно, насколько Далтону неудобно касаться этой темы, — и работать с организованной преступностью уже не можешь.
— Какой-то бред.
— Перестань, Рэймонд, — шеф редко обращался к нему по имени, и Рэй перевёл на него неверящий взгляд. — Ты не хуже меня знаешь об этом пункте. Всё решают там, — на миг Далтон поднял глаза к потолку. — Мне это тоже не нравится, но исходим из обстоятельств. Я могу перевести тебя в другой отдел, когда всё разрешится. Не на руководящий пост, но останешься при деле. Зарплата, конечно, поуменьшится. Либо могу поставить тебя начальником в отдел кадров.
— К Харрису, — пожал плечами Рэй без тени эмоций. В кабинете насиделся, ещё кадровиком он не гнил.
— Как и думал, — Далтон с пониманием кивнул. — Когда... если комиссия подтвердит, что ты в здравом уме, оформим всё одним днём, о выборе напарника переговоришь с Харрисом.
— У меня есть напарник, — от фразы к фразе голос Рэя звучал всё безразличнее. — Если Шэннон не вернётся, я управлюсь один.
— И это тоже решать не тебе, — кратко кашлянув, Далтон занял свой стол, словно намекая на конец разговора. — Пока ты нестабилен, напарник будет при тебе. Как долго — решит комиссия.
На пути уже не к своему кабинету Рэй пялился под ноги, не слыша ничего, но на автомате приветствуя коллег вялой улыбкой. Глупо было думать, что хотя бы работа останется нетронутым островком прежней реальности, новая пересобирала его жизнь во всём. Нет даже гарантий, что он вернётся к службе. За время допроса он отчётливо понял, что и Харрис, и Далтон ставили его адекватность под сомнение, особенно когда звучали вопросы о Гилберте. Единственное, о чём Рэй солгал сознательно, что его обратили с согласия. Пусть незаконно, но не против воли. Признай он, что Гилберт принял решение сам, и тюрьма тому обеспечена. Хоть и грозился из раза в раз упечь его за решётку, Рэй вряд ли когда-либо хотел этого по-настоящему и тем более не хотел теперь. Или хотел?.. Так или иначе, его показаниям не сильно верили.
Он по старой привычке распахнул дверь в кабинет и, только переступив порог, вспомнил, что хозяйничает в нём теперь другой человек. За столом Рэя сидел остролицый, худощавый брюнет в очках с тонкой чёрной оправой, который поднял недовольный взгляд на вторгшегося офицера. Нет, понял Рэй, дело не во взгляде, у него просто такое лицо.
— Почему вламываетесь без стука? — строго осведомился новый руководитель отдела.
— Это мой кабинет, — не подумав, выдал Рэй.
Был. Давно уже не его, хотя мебель осталась той же и на тех же местах. Он прикрыл за собой дверь, глядя в бледное лицо, на котором проступило снисходительное понимание. Мужчина неспешно поднялся с кресла и открыл рот для очевидной колкости, но Рэй его опередил.
— Как обжились, детектив Кёниг? Удобно?
— Вполне, — не замедлил ответить Кёниг, ничуть не растерявшись и глядя из-под полуприкрытых век, словно его утомили задолго до разговора. — Что-то потеряли? Насколько мне известно, в этом отделе вас быть не должно.
— А у нас тут теперь гетто, вход в отдел по пропускам? — шпилька вырвалась раньше, чем Рэй вспомнил, что новый руководитель — немец по происхождению.
Тонкие брови Кёнига ожидаемо сошлись на переносице, зато нос он задрал сильнее, чтобы смотреть свысока.
— Что вы здесь забыли, детектив Форс?
— Вещи, — отрезал Рэй.
— Обратитесь в бюро находок, — и добавил, пока не вылетела новая хлёсткая фраза. — Их забрал отдел расследований.
Коробка вправду нашлась там — Харрис забрал всё к себе в кабинет в тот же день, когда немец отрапортовал Далтону о прибытии, но отдать Рэю не согласился. «Всё равно обратно потом тащить, пусть лежат», — буркнул он под нос и без лишних сантиментов повёл Рэймонда в комнату отдыха пить пережжённый эспрессо из автомата.