По сверкающей в золотистых лучах ванной комнате разливалась спокойная, нежная мелодия. Наполненный меланхолией голос певицы¹ тёк из колонок под потолком, плавился в тепле утреннего солнца и будто нарочно убаюкивал. Кожу грела горячая вода, сверкавшая на свету пена утягивала в негу душистым ароматом макадамии. Вместе с пеной сверкали под солнцем и небрежно собранные наверх локоны, золотились светлым ореолом. Женщина лениво потянулась за виноградом на столике рядом с большой белой ванной.
Лежащий за панорамным окном город давно проснулся. Там, внизу, по асфальту стелились облака едких выхлопов и дешёвой еды, шумели беспокойные потоки машин и людей, но ни запахи, ни звуки далёкой жизни не достигали высот тридцатого этажа. Здесь голубело разбавленное облаками небо, царили леность и покой.
В глубине апартаментов хлопнула дверь. Через несколько секунд и дверь в ванную распахнулась, а на пороге белоснежной, кристально-чистой, сверкающей в солнечном золоте комнаты возникла мрачная фигура.
— Вылезай, — глухо велел мужской голос.
Женщина вздрогнула и отняла голову от удобной изогнутой подушки, оборачиваясь. Недовольство и возмущение исказили красивое лицо.
— Какого чёрта, Рори?
Тот скрылся в коридоре. Музыка в колонках резко стихла, песня оборвалась на полуслове, и Рори вновь показался в дверях, на этот раз заходя внутрь.
— Видела новости? — он обошёл ванну, заслонив широкой спиной свет из окна. Его рука нырнула в пушистую пену и за цепочку выдернула пробку.
Сильвия, чей день никогда не начинался столь бесцеремонно, насупилась и села, чувствуя, как медленно оседает тёплая вода, оставляя пену на её теле.
— Я похожа на фанатку новостей? И что за выкрутасы с самого утра? — в раздражении она смахнула часть пены на кожаную куртку.
Рори молча бросил в неё мягкий махровый халат, который Сильвия поймала, сильнее злясь, и вышел.
С безвозвратно испорченным настроением завязывая пояс на халате, она появилась в гостиной, где сидевший перед плазмой Рори уже прощёлкивал каналы, пока не нашёл очередной выпуск.
— ...шедшее, полиция до сих пор не даёт комментариев. В больницу после покушения Рэймонд Форс был доставлен по полудню, несколько часов пробыл в реанимации и был похищен около двух часов ночи. Имя похитителя не разглашается. Известно, что тем же днём его заключили под стражу, но причины, почему он оставался в больнице, также не разглашаются. Во Франции после теракта в Париже...
Рори выключил звук и, отбросив пульт на журнальный столик, поднял голову к стоящей у дивана Сильвии.
— Когда ты видела Хэммета в последний раз?
— Не помню, — недовольная, она распустила и встряхнула свои почти белые волосы. — Ради этого ты выдернул меня из ванны?
— До Хэммета не дозвониться, а в Рэймонда Форса стреляли, — до Рори дошло, что теряющая терпение Сильвия не понимает. — Это он вечно дышит нам в спину.
— А, — в её взгляде промелькнуло узнавание. — Этот Рэймонд Форс.
— Информация просочилась только сегодня. Пока пресса приценивается, но уже завтра, а то и сегодня вечером слепит однозначную теорию. Если мы не выступим с заявлением своевременно, удар по репутации будет сильнее, чем прежде. Форса слишком любит общественность.
Сильвия запрокинула голову к потолку, вздыхая.
— Стоит копу погрозить в нашу сторону, и он — любимчик.
— Дать комментарий может только Хэммет, но его уже три дня никто не видел, — продолжил Рори, вставая. — Кроме того...
— Ну что ещё? — ворчливая Сильвия упёрла руки в бока.
— Не думаешь, что в очередном припадке он мог шмальнуть по Форсу?
Её глаза округлились, но почти сразу на лицо вернулось прежнее недовольное выражение.
— Хэммет исчез три дня назад, — мрачно заметил Рори, — и в Форса стреляли три дня назад. Скажешь, не мог?
С ответом Сильвия не нашлась. Что у полукровки Хэммета регулярно съезжала крыша из-за вскипавшей оборотнической крови, секретом ни для кого в их тесном кругу не было. Натворить в бессознательном безумии он мог что угодно. Именно поэтому Хэммет запирался где-нибудь в четырёх стенах, когда чувствовал, что контроль его покидает. Правда, не всегда успевал. В последний раз он бесследно исчез в старом парке, когда вместе с Сильвией приехал к взорванной подстанции, и нашёлся только утром уже в пентхаусе — помятый, грязный и слабо осознающий себя.
— Ты выдаёшь желаемое за действительное, — возразила Сильвия неуверенно.
— Я хочу, чтобы Хэммет в лицо сказал мне, стрелял он в Форса или нет. И сказал это до того, как пресса раструбит очередную байку.
— А если это был приказ?
— Хочешь уточнить? — Рори хмыкнул и протянул Сильвии свой мобильный. — На, звони. Только что скажешь? «Привет, босс, это вы приказали Хэммету убрать копа?» — он устало провёл ладонью по щеке. — Удача, что он ещё в самолёте. Выяснить всё нужно до того, как он приземлится.
Перспектива сообщать Альери потенциально дурные вести Сильвии не понравилась, даже если физически Альери находился на другом континенте. От телефона она отстранилась, сложив руки под грудью.
— От меня ты чего хочешь? — припугнутая боссом, осведомилась она уже менее недовольно.
— Езжай на квартиру. Ни наверху в пентхаусе, ни в апартаментах здесь его нет. В офисе тоже пусто. А я наведаюсь к Гроаргу, может, его парни в курсе, где Хэммет может быть.
— Это Хэммет, — Сильвия скривила губы. — Он может валяться в сточной канаве где-нибудь на окраине города, потому что туда его завели инстинкты напополам с шизофренией.
— Вот поэтому по окраинам рыщут мои ребята, а не ты, — Рори взял её за плечи и легонько встряхнул в надежде вытрясти лень и отыскать здравомыслие. — Сильвия, осознай уже, чем это грозит. Если пресса выкатит обвинение, а Хэммет не выступит с ответом сразу, пострадают от скандала деловые связи босса. А от его гнева пострадаем уже мы.
— Да поняла я, поняла.
Она отмахнулась от рук и направилась в соседнюю с гостиной спальню, на ходу развязывая халат, а потом вынырнула из-за двери одной головой и голым плечом.
— Ещё раз залетишь так ко мне в ванную рано утром, я заберу у тебя чёртов ключ.
Выключивший телевизор Рори опускал пульт обратно на стол, когда поймал её хмурый взгляд.
— Рано — это в десять часов? — глянул он исподлобья.
— Пшёл вон, — велела Сильвия.
Рори покивал, прикрыл за собой дверь, и в гостиной вновь воцарилась благодатная тишина. Сильвия, закатив глаза, красноречиво фыркнула:
— Мужчины...
Отутюженный деловой костюм странно смотрелся в недрах лабораторного комплекса. Страннее сочеталась с ним только шумевшая в одном наушнике агрессивная электроника². Парень покачивал головой в такт насыщенной тяжёлой музыке и возился с аппаратом на стойке в комнате отдыха. Рядом на полу стояла пустая коробка, там же на дне лежала нетронутая инструкция. Сверху приземлился пустой пакет из-под кофейных зёрен.
— Юэн? — по-девичьи высокий голос вынудил парня оглянуться. На пороге стояла Алана — метр с кепкой в прыжке — в подшитом по росту белом халате и с двумя пепельными косичками. Не зная, не скажешь, что старший лаборант.
— Привет, Крошка Ру, — Юэн весело улыбнулся и повернулся обратно к стойке.
— Ты откуда здесь? Разжаловали из личных помощников и спустили обратно в наши казематы? — она вытянула шею, чтобы рассмотреть технику, и удивлённо округлила глаза за очками. — Подожди, это что, кофемашина?
— Йеп, — довольный Юэн нажал кнопку, и ароматные зёрна зашумели в жерновах кофемолки. Он деловито отряхнул руки, вновь поворачиваясь к подошедшей ближе Алане. — Надоело постоянно бегать в кафетерий. Док же фанат, пьёт его литрами.
— Не только док, — тусклые серо-голубые глаза заблестели. — Я столько билась, чтобы нам поставили автомат или хотя бы кофеварку, но в лабораториях почти никому не интересны обычные напитки. Ради пары сотрудников не расщедрятся.
— Не так много здесь бывших человечков, — он склонился к Алане и игриво покрутил её косичку. Та отмахнулась.
— Значит, до сих пор спускаешься ради кофе для дока? И дядя тебя не отчитывает?
— Дядя разрешил, — за отобранную косичку Юэн изловчился, мазнул Алану губами по щеке и, пока та не успела среагировать, умчался прочь, брякнув уже на пороге задорное "Увидимся".
Рабочий день давно начался, поэтому на лифте Юэн поднимался в полном одиночестве. Он жалел, что не успел увидеться ни с доктором Йорком, ни с сестрой, хотя с последней вместе приехал в институт. После того, как из лаборантов навязался в секретари дяде, он редко пересекался с Викторией вне дома. Для близнецов, которые с утробы всюду вместе, разойтись всего-то по разным этажам уже было высшей точкой дискомфорта. Со вздохом взвихрив пальцами уложенную чёлку, Юэн остановил музыку в наушнике и вышел на последнем этаже.
В коридоре царила приятная для середины недели тишина. Обычно в это время деловые встречи шли одна за другой, Юэн только успевал вносить в расписание новые, но сегодня было на редкость спокойно. Ближайшей отметкой в планшете значился неформальный ланч с акционером «Кормэдж» и директором сторонней фармацевтической компании. Значит, до полудня никаких важных дел. Юэн наклонился к телефону, зажав кнопку громкой связи, и промурлыкал:
— Дядя, ты свободен?
Ответ последовал не сразу. Когда голос Фергаса наконец прозвучал из динамика, то показался непривычно отрешённым:
— Не сейчас.
Юэн скуксился. Не то чтобы его всерьёз огорчал отказ, к тому же Фергас с самого начала выстроил стену между собой и близнецами-гедонистами, но с их приезда в Нефткламмерн прошло уже два месяца. Пора бы оттаять.
Из дверей лифта вылетел серый смерч. Юэн только успел привстать с места и открыть рот, как смерч, не сказав ни слова, без предупреждения ворвался в кабинет директора. Меньше, чем через минуту, из динамика снова прозвучал голос Фергаса, уже более напряжённый:
— Юэн, зайди.
Атмосфера в офисе казалась гнетущей, воздух можно было резать ножом. Сцепив перед лицом руки, Фергас по обыкновению сидел за столом, а Доран стоял рядом над душой. Оба буравили взглядом экран компьютера.
— Тридцатипятилетний Рэймонд Форс возглавлял отдел по борьбе с организованной преступностью и тесно сотрудничал с управлением по контролю оборота наркотиков в связи с распространением гаудиума. Его местонахождение и личность стрелявшего не установлены, — вещал поставленный женский голос. Юэн неуверенно остановился в дверях.
Репортаж не закончился, но Доран раньше ударил по клавише, остановив запись.
— Ну и что это? — резко спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
Нервозность толкнула его к затонированному панорамному окну, где он замер на секунды, глядя на город, а потом круто развернулся.
— Есть предел самоуправству, — отчеканил Доран в ответ на молчание. — С такими выходками он подведёт компанию под очередной скандал.
— Не обвиняй голословно, — в голосе Фергаса угадывалась плохо скрытая усталость, какой не было ещё сегодня утром. Он прикрыл глаза, массируя под дужкой очков висок, и Юэн понял, что к дяде вернулась недавно отступившая мигрень.
— Мы оба знаем, что это он, — зло оборвал Доран. — В прошлый раз подослал стрелка к Альери, убрав его прихвостня, сейчас провоцирует людей. Мы едва отмылись от последних сплетен, и кого, по-твоему, обвинят сейчас?
Юэн слабо представлял, что происходит. Случайный репортаж о покушении вынудил обычно мало в чём заинтересованного Дорана откровенно занервничать, а миролюбивого Фергаса — помрачнеть. О ситуации с гаудиумом Юэн и Виктория знали в общих чертах, однако закулисными играми города не интересовались, больше занятые флиртом с обоими дядями и окучиванием доктора Йорка. Увидеть Каннингемов выбитыми из колеи было неожиданно интересно, но не слишком приятно. Юэну больше нравилось, когда Фергас улыбался, а Доран закатывал глаза на их с сестрой хихиканье.
— Кто из акционеров сейчас в городе? — будто не слыша взвинченного брата, чья паника стремительно трансформировалась в ярость, обратился Фергас уже к Юэну. Тот невольно выпрямился.
— Ной Баррел, встреча назначена в час. Насколько знаю, на месте Хенрик Ваннерхейм и малыши Виккерсы, — на фамилии последних Доран презрительно фыркнул. — Уильям Беррингтон должен был вернуться в Америку, я уточню информацию. И Кристофер...
— Найтингейл нужен здесь первым делом, — перебил Доран, сверкая молниями в серых, как сталь, глазах.
— Вызови всех, кто есть, — вздохнул Фергас. — Собрание срочное, до полудня. Они сами поймут, если видели новости.
— Хорошо, — Юэн развернулся к двери, но в нерешительности замер и повернулся обратно к дядям. — А... Виккерсы? У них ведь школа.
Первым он поймал взгляд Дорана — колючий, вскрывающий скальпелем до самых кишок. Стандартная реакция на глупые вопросы. Иные стушевались бы, но у Юэна меж лопаток пробежали характерные мурашки от удовольствия: будет чем похвастать перед Викторией. Счёт на раздражённые взгляды Дорана они вели с самого приезда, и пока выигрывал Юэн.
— Понял, — он с трудом сдержал улыбку и вышел из офиса.
Наедине Каннингемы больше ни словом друг с другом не обмолвились. Фергас тронул клавишу проигрывателя, и ролик возобновился:
— В последнем громком расследовании детектива фигурировал труп неизвестного, обнаруженный в научно-исследовательском институте «Кормэдж». Обстоятельства обнаружения, как и причина смерти не разглашаются. Полиция Нефткламмерна не делала никаких заявлений на этот счёт и по-прежнему отказывается от сотрудничества с прессой. Личность Джона Доу не установлена до сих пор.
За дверью в коридоре громко бахнуло, и Харрис, вздрогнув, проснулся. Стоило ему пошевелиться, шею с готовностью прострелило. Сон в скрюченной позе на тесном диване не шёл позвонкам на пользу, ломило половину тела. Скинув ноги на пол, Харрис сонно растёр ладонью глаза.
В глубине коридоров снова бахнуло. Вслед за грохотом донеслись голоса: гневные, резкие... один. Интонации шефа Далтона узнавались даже спросонья. Вспомнив, что заночевал в участке, Харрис тяжело поднялся, словно тело весило тонну, и вышел из комнаты отдыха.
— ...вечно жрущие, продажные свиньи, не видящие дальше собственного кошелька! Надеюсь, надгробную эпитафию вам выбьют на этой неделе!
Он остановился за поворотом, настраиваясь на утренний разнос. В этот миг до его уха донеслись новые приглушённые голоса, уже не из участка, а откуда-то извне. Галдели на улице. Харрис бросил взгляд на висевшие дальше по коридору часы. Что такого произошло за те пять часов, что он проспал, если в Далтоне проснулся берсерк?
Бах! Теперь ясно: шеф в очередной раз ударил кулаком по столу.
— И теперь эти шакалы осаждают участок! Я вытащу им на потеху каждую лживую задницу, что сейчас сидит здесь. Сразу после того, как сдадите жетоны. И молите Бога, чтобы после этого он не свёл вас со мной хотя бы просто на улице.
Харрис показался из-за угла. Похожего на бочку с динамитом Далтона окружали угрюмые полицейские. Кто-то сидел, уткнувшись взглядом в рабочий стол, как провинившийся школьник, кто-то бледный стоял, сложив руки на груди. На полу рядом с шефом валялись карандаши, ручки и пара смятых бумаг.
Проклятиями он сыпал недолго, заметил Харриса и в последний раз на всех рявкнул.
— Мало было забот, — Далтон заговорил тише, но так же гневно. — Кто-то из наших слил всё прессе.
О покушении на Форса трубили почти все каналы. Новость подхватили и разнесли, будто заразу, пересказывая на свой лад, вспоминая былое, накручивая новое и понемногу выдумывая чушь. Чайками слетелись голодные до сплетен журналисты, не дававшие проходу не только простым патрульным, но и потерпевшим, которые пытались пройти в участок. От шефа Далтона ждали официального заявления и норовили взять здание штурмом.
После бессонной ночи голова у Харриса гудела. Последние дни он почти не покидал стен офиса, разгребая проблемы двух отделов. Исчезновение Рэя стало не единственной бедой для участка. Вслед за ним покинула пост и Шэннон, её состояние исключало возможность любой работы. Харрис подозревал, что в холодной отстранённости крылось нечто серьёзное, но списывал поведение Шэннон на обычную ксенофобию. Она никогда не задерживалась в помещении, если на горизонте возникал оборотень или вампир. Лицо делалось напряжённым, а тон голоса — подчёркнуто безразличным. За глаза напарницу Рэя называли «железной леди» и отпускали неприятные шуточки. Харрис молча наблюдал за ней издали, смирившись, и временами завидовал Рэю, рядом с которым Шэннон улыбалась. После новости о его обращении фобия у неё и впрямь вскрылась, только не та. Штатный психолог помог справиться с панической атакой, однако истерическое состояние требовало иного вмешательства. Далтону пришлось отстранить Шэннон ради её же блага. Сегодня она отправлялась на лечение в Викторию, откуда в срочном порядке переводили детектива, который возглавит осиротевший отдел. До его приезда все заботы лежали на плечах Харриса.
По ситуации с Рэймондом было глухо. Никто не знал, жив ли он, где может быть, зачем его, находящегося при смерти, похитили. Оставленный в ту ночь в больнице полицейский покрывался красными пятнами всякий раз, когда речь заходила об арестованном вампире, а оглушённая медсестра беспомощно пожимала плечами, поскольку мало что помнила.
Кроме прочего пропал пакет с документами, которые обнаружили в арендованной Рэем машине. Их Далтон доставил лично, передал из рук в руки в отдел, а уже утром они исчезли. Вряд ли беглец с коматозным телом подмышкой заглянул после больницы в участок, чтобы захватить компрометирующие «Кормэдж» бумаги: их определённо вынес кто-то из своих.
О подозрениях в адрес напарника Харрис высказался сразу, но Далтон снова их пресёк. Харрис чувствовал себя тем пастухом, который постоянно кричал про волков, а когда волк в овечьей шкуре действительно заявился, все по привычке отмахнулись. Его неприязнь к вампирам ни для кого не была секретом, и хотя он не позволял личным отношениям влиять на работу, сейчас всем было очевидно, почему начальник-оборотень подозревает напарника. Сам Кларенс стоически сносил обвинения, стиснув зубы. Он был любимчиком управления, души в нём не чаяли не только коллеги, но даже бухгалтерия и отдел кадров. Однако большую часть времени он находился при Харрисе, которому теперь стоял поперёк горла.
— Свора рассасывается, — сообщил Кларенс вместо приветствия, когда вошёл в кабинет ближе к полудню. — Похоже, Далтону удалось их угомонить.
Харрис никак не отреагировал и продолжил набирать отчёт.
— Выглядишь неважно, — предпринял ещё одну попытку Кларенс, обходя солнечные лучи, которые пробивались через жалюзи на окнах.
— Я в курсе, — бросил тот, взгляд от компьютера так и не поднял. — Что по угону?
Вести с напарником светские беседы у Харриса не было ни малейшего желания, как и терпеть его присутствие дольше необходимого. На редкость безрадостный Кларенс только вздохнул.
— Ничего. Пьяные подростки порезвились, родители уже едут за ними. Пусто, как и по двум предыдущим случаям, никаких следов Рэя или Ша́ттери.
Харрис помолчал в попытке сдержаться, но потом всё же выдал:
— Я бы сильно удивился, найди ты хоть что-то.
Теперь умолк Кларенс. Он долгим взглядом буравил Харриса, пока не вынудил его оставить клавиатуру в покое и оторвать глаза от экрана.
— Думаешь, если Далтон тебя выгораживает, то и я поверю? — продолжил тот. — Я выведу тебя на чистую воду, так и знай. И если позже где-нибудь всплывёт тело Форса...
— Ты сам не понимаешь, о чём говоришь, — отчеканил Кларенс хмуро. — Он и мой друг тоже.
— Ничего, я выясню.
— По-твоему, я помог устроить побег и похищение с риском для его жизни? Необязательно выражать ненависть ко мне столь гнусным образом, лучше выскажись прямо.
Харрис звучно опустил ладонь на стол — на грани удара — и встал с кресла.
— Я скажу прямо, что документы выкрал ты. У тебя был к ним доступ. Либо ты приберёг их для Форса, либо решил прикрыть задницы собратьев из института.
— Вздор, — Кларенс уже не скрывал ответной неприязни, но скорее к обвинениям, нежели к самому Харрису.
— Время покажет.
За дверью кабинета вновь разбушевался голос, на этот раз женский. Напарники насторожились и, решив, что в управление всё-таки прорвалась журналистка, спешно выглянули в офис.
Картер Майлз пытался утихомирить полноватую афроамериканку, которая горячо спорила и возмущалась. При виде начальника Майлз беспомощно развёл руками.
— В чём дело? — осведомился Харрис в привычной рабочей манере.
— Зовите главного! — рявкнула женщина.
— Я главный. Бенджамин Харрис, чем могу?
Та замолкла на секунду, затем развернулась всем корпусом и гневно уставилась снизу вверх.
— Сколько ещё вы собираетесь искать моего сына? Мальчик вторую неделю не ночует дома. Чем вы тут все занимаетесь?!
«Пропавшие подростки», — одними губами проговорил Майлз из-за спины женщины, и Харрис мысленно помянул ряд святых.
— Расследование ведётся, — уклонился он. — Как только появится информация о вашем сыне, мы сообщим.
— Как сообщили о других? — не унималась она, наседая с характерным гонором. — Их продают на органы или в сексуальное рабство, а вы «ведёте расследование». Детей похищают средь бела дня, но вас волнуют только ваши же люди! Я смотрю новости.
Вот и первая волна последствий от шумихи.
— Послушайте, миссис Хокинс, — вновь заговорил с трудом держащий себя в руках Майлз, — ваш сын может быть вовсе не связан с этими исчезновениями.
— Молчите! Вы даже связь установить не в состоянии.
— Мы знаем, как выполнять свою работу, — в голосе Харриса зазвучали опасные нотки.
— Сомневаюсь! Вы их и не ищете.
Кларенс слишком поздно почувствовал перемену в его настроении. Прежде чем он успел остановить Харриса, тот заговорил:
— Если ваш сын засветится в порту, уверяю, это также попадёт в новостной выпуск.
Глаза миссис Хокинс округлились, а через мгновение полыхнули праведным гневом.
— Потому что чёрный может только толкать наркотики в порту?!
— Харрис, — Кларенс сжал его плечо, но чеку уже сорвало.
— Потому что об этом говорит статистика, — отсёк Харрис. — Можете подать иск против социологов.
Его лицо обожгла яростная пощёчина, и в офисе повисла тишина. Исходившие от женщины волны ненависти ощущались почти физически. Негодуя, она схватила со стула сумку и быстро зашагала прочь по коридору, в противоположную сторону от выхода.
— Вы за это заплатите, — процедила она в гневе напоследок.
Пока взвинченный шеф Далтон не явился по его душу, Харрис, который ещё ловил отголоски своей детройтской юности среди чернокожих дилеров и поджигателей, отмахнулся от руки Кларенса и шагнул к оторопевшему Майлзу.
— Когда будет прогресс? — сердитый голос пригвоздил последнего к стулу. — Ты два месяца собираешь эти дела.
— Они... я... — замямлил Майлз, растерявшись. — Зацепок нет, все как сквозь землю...
— Плохо ищешь, — припечатал Харрис. — Чтобы до вечера рапорт о провале расследования лежал у меня на столе.
Немного погодя Хокинс, громко топая, снова пронеслась вихрем мимо полицейских, затем выглянул хмурый Стюарт Далтон.
— Ко мне в кабинет, — глухо приказал он.
Готовый к последствиям своей выходки, Харрис покорно двинулся за шефом, но Кларенс остановил его на полпути.
— Бен, я займусь подростками, — заверил он, и Харрис тут же дёрнул его за локоть подальше от людного офиса.
— Ты будешь заниматься поисками Рэймонда, — гаркнул тот ему в лицо. — И даже не надейся уйти в сторону.
С этими словами он отпихнул от себя напарника и открыл дверь в кабинет шефа.
Не считая мелких солдат, в квартирах предпочитали жить немногие, всё больше оседая в пригороде. Хэммет тоже редко бывал здесь. Сильвия задумчиво потрясла звякнувшими ключами, стоя перед нужной дверью. Это даже не был элитный комплекс вроде тех, что строили на морском побережье: дом дорогой, но обычный, проникнуть в него можно без труда.
На всякий случай она нажала кнопку звонка — из-за двери раздалась приглушённая трель. Снова тихо. Вряд ли Хэммет внутри, но раз уж приехала... Сильвия вставила ключ в замочную скважину и открыла дверь.
Квартира ничем не отличалась от квартиры наёмника, который приехал сугубо ради дела: пустая, безликая, лишённая даже маломальского отпечатка жизни. С такой лаконичной мебелью и без какого-либо декора их показывают потенциальным покупателям риелторы. Сильвия глубоко вдохнула. Даже пахнет новизной, вряд ли Хэммет хотя бы ночевал здесь. Удивительно, как всё не поросло толстым слоем пыли.
Цокая каблуками по мраморной плитке, Сильвия проходила из комнаты в комнату, распахивая двери ванной, спальни, балкона и осматриваясь. Покрывало на постели было примято, но больше ничего, что указало бы на присутствие. Заглянула в кухню, во вторую ванную и вторую спальню, вернулась в гостиную — пусто.
— Ожидаемо, — Сильвия приложила телефон к уху, чтобы попросить Рори её забрать, и прошла к окну приоткрыть створку. Глоток свежего воздуха хоть и в чистом, но затхлом жилище был жизненно необходим. Она зацепилась краем глаза за тёмное пятно в светло-серой минималистичной обстановке, повернулась и вздрогнула от неожиданности, прижав ладонь к груди.
— Господи...
Прячась между стеной и креслом, из-за чего Сильвия не видела его, пока не подошла, неподвижный Хэммет сидел на полу.
— Меня так удар хватит, — она тяжко выдохнула и уже привычным жестом откинула белую прядь с лица. — Ты трубки разучился брать?
Тот поднял голову, и Сильвия крепко пожалела, что подала голос. Не стоило сбрасывать вызов, следовало дождаться ответа Рори и велеть сию минуту ехать сюда. Расширенные чёрные зрачки напротив не сулили ничего хорошего.
Одновременно с тем, как притихшая Сильвия медленно пятилась, Хэммет так же медленно поднимался. Она надеялась никогда больше не видеть этот затянутый пеленой звериный взгляд, но снова оказалась с ним один на один. Однажды ей посчастливилось застать Хэммета в начале приступа, с тех пор Сильвия зареклась с ним сближаться, сколь бы сильное влечение между ними ни возникало.
Как мужчина он её полностью устраивал. У Хэммета водились деньги, лицом он тоже вышел, к тому же Сильвия прекрасно знала, что нравится ему. Как-то она позволила себе вольность на очередном приёме, затащив Хэммета в случайный — она даже не помнила чей — кабинет. Пока элита внизу развлекалась и договаривалась о сделках, Сильвия в предвкушении выдёргивала ремень из чужих брюк. Как вдруг Хэммет по щелчку переменился, просто выключился, от всего отрешившись. Глаза потемнели, сознание улетучилось. Он по-звериному втянул ноздрями воздух, словно учуял чужака, оставил распалённую Сильвию и вышел в коридор. Ничего не понимая и всё больше раздражаясь, она почти сразу вышла следом и нашла Хэммета за ближайшей дверью — над трупом, с окровавленной перьевой ручкой в руке. Что убитого подослали шпионить, причём даже не за Альери, выяснилось гораздо позже, но тот миг, когда Хэммет с металлическим пером двинулся на возникшую на пороге Сильвию, ярко отпечатался у неё в памяти. Тогда приступ только подступал, и громкий от страха оклик привёл полукровку в чувство, но сейчас человеческое сознание полностью подавил зверь.
— Джошуа, спокойно, — с нервной улыбкой заговорила Сильвия. — Ты ведь меня знаешь. Ты не сделаешь мне больно.
Помнил бы он ещё, что такое больно и кто такая Сильвия. Пока Хэммет не сократил расстояние до критичного, она метнулась в ближайшую ванную, с размаху захлопнув дверь, и через мгновение та завибрировала от удара. Сильвия в ужасе отпрянула к раковине.
— Возьми чёртову трубку, — заскулила она, вновь слушая гудки и вздрагивая от каждого нового удара, неуверенная, что дверь продержится долго.
— Ты нашла его? — зазвучал в динамике Рори.
— Он обезумел, — надтреснутым голосом выдохнула Сильвия. Дверь снова грохнула, на этот раз опасно звякнул замок. — Приезжай или он убьёт меня здесь.
И отключилась до того, как Рори что-то ответил. Сжала смартфон, затравленно огляделась. Всё, что она могла сделать, это швырнуть в Хэммета тюбик с кремом после бритья. Да он ей голову о плитку тут же разобьёт. Сильвия пару раз дёрнула за поручень для полотенец, но прикручен он был намертво. В шкафчике за зеркалом тоже не нашлось ничего дельного, кроме электрической бритвы — можно раскрутить за шнур как пращу.
Удары стихли. Сильвия затаила дыхание, прислушавшись, и вдруг метнулась в сторону от двери, элегантно рухнув на широкий борт угловой ванны. Ничего не произошло. Она ждала, что Хэммет начнёт полоумно стрелять, пистолет-то остался при нём, но снаружи было тихо, слишком. Вставать и приближаться к двери она, однако, не спешила, Хэммет мог снова попытаться её выбить. Бочком придвинувшись к стене, Сильвия вновь прислушалась — из глубины квартиры доносились еле слышные шаги и невнятные шорохи. Она прислонилась виском к прохладной плитке, наконец, расслабляясь.
Припадки Хэммета делились на два типа. В первом, более безобидном и регулярном как менструальный цикл, разум сохранялся, но подводило тело: полностью нарушалась координация, суставы и мышцы выкручивало от боли, мучили галлюцинации, в том числе тактильные и обонятельные. Таким Хэммета теряли на несколько часов, а потом он появлялся как ни в чём не бывало с лёгким отпечатком болезни на лице. Во втором случае происходило с точностью до наоборот — кровь оборотня загоняла человеческое сознание глубоко в подкорку, что и происходило сейчас. Чтобы стать диким зверем, телу Хэммета не требовалась трансформация. Такой приступ мог затягиваться до нескольких суток.
Оборотни-полукровки редко доживали до одиннадцати лет, а если и попадали в мизерный процент счастливчиков, жилось им так себе. Они могли обращаться в муках, обращаться частично, обращаться бесконтрольно, представая теми вервольфами из легенд, что полностью теряют человеческую суть. Но куда чаще среди выживших обнаруживалась клиническая ликантропия, когда страдал только разум. Психиатрия не могла предложить лечение: нарушения крылись не в психике, не в мозге. Любой анализ выдавал чистые результаты, физически это тоже были абсолютно здоровые люди. Механизм обращения оборотней до сих пор оставался загадкой, поэтому никто не знал, где искать корень проблем полукровок, у которых этот механизм был сломан. При этом Хэммет как-то умудрился дожить до сорока трёх лет, хотя едва ли выглядел на тридцать. И это без человеческого мяса в рационе. Из него вышел бы отличный образец для исследований, если бы он не был частью синдиката.
Грохот, звук падения. Глухие смешки. Сильвия похолодела. Знать о чужих припадках — одно, но быть им свидетелем — совсем другое. Она слышала, как из-за двери Хэммет посмеивается, утробно стонет и снова посмеивается. Ему определённо было больно. Сильвии хватило ума его не жалеть, прикидывая вместо этого шансы на побег. Судя по звуку, Хэммета свалило где-то в гостиной, входная дверь с оставшимися в ней ключами находилась метрах в трёх. Выскочить, добежать, провернуть — это если он действительно не может подняться от боли. Сидеть взаперти и ждать Рори нервов не хватит, вдруг Хэммет снова одичает?
На цыпочках подкравшись к двери, Сильвия провернула замок так медленно, чтобы тот не щёлкнул, и на свой страх приоткрыла небольшую щель. Смешки вперемешку со стонами стали слышны отчётливее. Хэммет определённо валялся в гостиной, коридор был пуст. Сильвия открыла дверь шире, пролезая плечом вперёд и продолжая красться. В комнату она не заглядывала, чтобы бьющееся, как птица в силке, сердце, её не покинуло, сразу шагнув к выходу. Взялась за ручку и схватилась за пустоту в замке. Ключа не было.
Сознавая ошибку и надеясь также беззвучно проскользнуть назад в ванную, Сильвия обернулась и нос к носу столкнулась с полоумными глазами Хэммета. Глухая пустота вместо сознания. Инстинктивно отпрянув, Сильвия напоролась спиной на дверную ручку, а спровоцированный движением Хэммет схватил её за горло.
— Нет! — сдавленно пискнула она и рванулась прочь. На пороге гостиной Хэммет поймал её руку, налетел жуткой волной и повалил на пол, окончательно подмяв под себя. Падая, Сильвия смахнула с тумбы лампу, в ужасе схватилась за неё и от души зарядила Хэммету по голове, разбив лампочку под слетевшим плафоном. От удара Хэммет смешался, позволив паникующей Сильвии выползти из-под себя, но в последний миг схватил за лодыжку, сорвав с её губ визг.
— Си... львия? — невнятный хрип вынудил Сильвию замереть. Она почти не поверила ушам, но увидела, как держащий её ногу Хэммет морщится и смотрит сквозь пелену. Недолго думая, она со всей злости ударила его каблуком в плечо, отпихнув от себя.
Рори явился через четверть часа и застал обоих сидящими на полу по разным углам комнаты. Хэммет запрокинул голову на сидение кресла, а Сильвия с пистолетом в руках — его пистолетом — ютилась ближе ко входной двери среди осколков разбитой лампы.
Ключи, которые вытащил из замка снаружи, Рори бросил на тумбу, где прежде стояла лампа, оглядел бардак и уже со спокойной душой уточнил:
— Что тут было?
Сильвия метнула гневно-обиженный взгляд.
— Его спроси, — выпалила она и крепче сжала пистолет, до сих пор готовая, что уже пришедший в себя Хэммет на неё кинется.
— Не повезло, — глухо обронил Хэммет, потирая ушибленное острым каблуком место. За серой рубашкой стремительно расплывался синяк.
— Иди к чёрту, Хэммет! — Сильвия взвилась с пола. — И ты! Сам будешь искать его в следующий раз!
— Извини.
Та обвинительно ткнула пальцем в ответ.
— В задницу себе засунь извинения! Ты был готов меня задушить!
— Я не...
— Всё, найден твой Хэммет, — бросила Сильвия уже Рори, всучив пистолет и с каждым словом злясь сильнее. — Дальше сам с ним разбирайся. С ним, с прессой, с Форсом.
— Форсом? — эхом откликнулся Хэммет и, наконец, отнял голову от кресла. Под глазами обозначились тёмные круги, но сам взгляд был трезвый. — А с ним что?
— Вот ты нам и скажи.
Рори прошёл в гостиную, ногой отпихнув лампу в сторону, и опустился на диван. Недовольная Сильвия осталась стоять ближе к выходу.
— Его подстрелили. Возможно, уже концы отдал. Не припомнишь, где ты был три дня назад?
— Без понятия, — прохрипел Хэммет, с трудом поднимаясь.
— А накрыло тебя когда?
— Три дня назад.
— Прекрасно, — съязвила Сильвия.
Что Альери не отдавал приказ об устранении Форса, стало ясно ещё по первой реакции Хэммета, но от этого ситуация не прояснилась. Стрелял он или кто-то другой, наверняка не узнать.
На ногах Хэммет стоял нетвёрдо и прислонился к подоконнику в качестве опоры. Вновь помутневший взгляд метнулся к Сильвии. Та встретила его, злобно сощурила глаза, но ничего не сказала.
— Джо, — начал Рори словно издалека, — а ты мог?..
Не закончив, он глянул в сторону Хэммета, пока тот боролся с отзвуками приступа.
— Из чего стреляли?
— Знать бы.
— Если винтовка, сразу нет, — Хэммет оступился на месте, затем выпрямился и доковылял до бара, откуда к общему удивлению достал бутылку виски и пару бокалов. Жить не живёт, но алкоголь здесь припас. — Если пистолет, мог и я, глупо отрицать.
— Давно ты во время припадков стал оружие в руки брать? — Рори кивнул на предложенный бокал. Второй Хэммет не спешил наполнять, прежде глянул на Сильвию. Та закатила глаза, но всё же сошла со своего места, между опасениями и успокоительным выбирая второе.
— Ты просто не видел его недавно, — тем не менее, язвить она продолжала.
— Иногда находил себя с пистолетом, — обронил Хэммет, вручив виски Сильвии. Она сразу опрокинула в себя половину и поморщилась, а сам Хэммет глотнул прямо из горла.
Все трое ненадолго замолчали. Бить тревогу рано, но уверенности неизвестность не прибавляла. Худшее, что могло произойти — это приказ пустить Хэммета в расход, если стрелял всё-таки он, и не важно, насколько он предан синдикату. Безумие — враг контроля.
— Ты же понимаешь, что я должен сообщить, — атмосфера в комнате неуловимо изменилась, Рори не спрашивал. — Если он узнает это не от нас, а из репортажа...
Хэммет почти невесомо провёл пальцами по лицу, будто снимал паутину.
— Я сам, — хрипота в его голосе сменилась осиплостью. — Дай мне полчаса.
Пустой бокал из-под виски глухо звякнул, опустившись на стеклянную поверхность кофейного столика. Сильвия стряхнула со складки платья осколок лампочки и, ни слова не говоря, направилась к входной двери. Разбираться дальше и впрямь будут сами, ей с этими двумя делать больше нечего. То, с какой лёгкостью опасения за жизнь Хэммета проклёвывались через недавний страх, Сильвию напрягало, и она хотела уйти от этого дома как можно дальше. Алкоголь помог слабо, а наслаждаться раздирающими душу противоречиями у неё в привычке не было. Она устроит себе день шопинга, СПА, сходит на мужской стриптиз или разнежится в объятиях любовника — что угодно, лишь бы выбросить из головы сегодняшнее утро и Джошуа Хэммета вместе с ним.
— Сильвия...
Его голос остановил её, когда она уже стояла на пороге, открыв дверь. Нехотя, но Сильвия оглянулась через плечо.
— Прости.
Хэммет не умел изображать раскаяние ни видом, ни голосом. Он вообще не умел играть, даже когда стоило. Желание простить не появилось, но и обвинять дальше выходило слабо. Впрочем, откуда ему знать, что творится у неё в голове. Сильвия поджала губы.
— Будешь должен, — холодно бросила она и вышла из квартиры.
Вести мало кого обрадовали, явиться все обещали быстро. Юэн заканчивал приготовления, когда в двери ещё пустого конференц-зала вошли сразу двое — Баррел и Ваннерхейм. Оба крайне недовольные и... молодые. Настолько, что на миг Юэн забыл, кто перед ним.
К молодости старшего поколения он до сих пор не привык. Главы двух семей выглядели его ровесниками с той лишь разницей, что обоим перевалило за три сотни, а Юэн едва прожил четверть века. Младенец в сравнении. Возможно, этот внутренний дискомфорт рассеется, когда и его моложавому личику стукнет под сотню, но до этой сотни ещё жить и жить, а приживаться надо уже сейчас.
С дядями таких проблем не возникало. Не то чтобы Виктория и Юэн действительно относились к ним, как к дядям. Отцу Каннингемы приходились кузенами, что по меркам семейства Сазерленд уже было седьмой водой на киселе. И Юэн, и Вики воспринимали поездку в Нефткламмерн как визит к своим друзьям. Из-за вампирской молодости даже родной отец перестал восприниматься отцом; отношения с ним остались близкими, самыми тесными из всех, однако отличались от прежней семейной любви. Но то кровная родня, с ней всегда всё иначе. Что важнее — ни Каннингемы, ни Сазерленды не относились к древним вампирам, а вот Баррел и Ваннерхейм — выходцы из Средних веков.
Когда смотришь на подобных существ, будучи двадцатипятилетним юнцом, с пелёнок делившим поле с людьми, невольно вспоминаешь легенды и мифы. Невольно думаешь, как эти существа приспособились к миру, который им больше чужд, чем привычен. Невольно склоняешь голову, когда они занимают место за столом. Их молодость вкупе с опытом прожитых лет обладала мистическим очарованием, но и отторгала.
В плечистом Ваннерхейме можно было узнать потомка викингов. Образец нордической внешности даже в строгом костюме, наделённый суровой привлекательностью. В выразительных голубых глазах, глядевших из-под густых светлых бровей, таилось нечто глубинное и почти мрачное — как отголосок далёких времён. У Баррела со всей его английской элегантностью во взгляде угадывалось что-то схожее. В сравнении с Ваннерхеймом он казался уже и тоньше, но отчего-то старше. В худом ли лице дело или в разрезе уставших глаз... Юэн опомнился, когда Баррел спросил об остальных.
«И как только дядя Фергас сумел объединить их общим делом?»
На выходе из конференц-зала он столкнулся с обжигающими, как угли, глазами Кристофера Найтингейла и поспешил отступить в сторону, пропуская того первым.
Разительный контраст. Ни намёка на глубину прожитых веков, взгляд острый и внимательный, как у ворона. Надменный. Встретив в коридоре Дорана, Юэн сообщил об уже прибывших и, разойдясь с ним, усмехнулся. Почему Кристофера так не любили, понятно: столько спеси не найти даже в древних. У Юэна неприязни он не вызывал. В Юэне, как и в любом другом Сазерленде, с трудом просыпались негативные чувства, философия гедонизма накладывала свой отпечаток. Всем этим вампирам не мешало бы остановиться на миг и вспомнить об удовольствии от жизни. «В унылой вечности нет никакого смысла», — всплыли в памяти слова отца.
— Привет, — детский голос прозвучал откуда-то сбоку.
Юэн остановился, в суете солидной встречи вспыхнул живой огонёк. Светловолосый мальчик стоял у лифта и глядел снизу вверх большими зелёными глазами.
— А ты рано, — обрадовался Юэн.
Мальчик скосил взгляд к полу.
— Все уже там? — на круглом лице проступили знакомая скука и нежелание.
— Один задерживается, так что ты не последний. Хочешь чего-нибудь?
— Да нет, — пожал плечами мальчик без тени энтузиазма, продолжая топтаться рядом с Юэном. — Ты там тоже будешь?
— Не всё время. Я ведь секретарь, а не акционер.
— А у меня до восемнадцати нет права голоса, но торчать там обязан, — он оторвал взгляд от пола и снова обратился сочной зеленью к Юэну. — Какао. Растяни подачу, чтобы остаться подольше.
— Не вопрос, — заулыбался Юэн.
Ларри Виккерс. Для четырнадцати лет слишком себе на уме, но единственное яркое пятно среди акционеров. Интересно, каким бы он стал, не убей его родителей снайпер со стороны оборотней?
Ларри небрежно завёл большие пальцы за подтяжки своих клетчатых шорт и покачнулся на пятках.
— Тогда я пошёл, — пшеничная, чуть вьющаяся макушка скрылась за поворотом к конференц-залу.
Со снайпером позже расправились подручные Найтингейла. Кажется, именно с тех событий конфликт между оборотнями и вампирами в Нефткламмерне обострился, до этого они старались друг друга не замечать. Теперешняя война из-за гаудиума близко не стояла с тем, что творилось десять лет назад, слухи долетали даже до Европы. Старшие Виккерсы всецело поддерживали «Кормэдж», Артур Хонеккер был правой рукой Альери — и все они в могиле.
Уильям явился с небольшим опозданием. Англичанин, как и Ной Барелл, он, однако, растерял за тридцать лет жизни в Штатах былую утончённость. Более раскованный и открытый, менее стереотипный, хотя тот же потомок Средневековья. Вместо аккуратно уложенных волос модные вихры, как у Юэна, легкая, но красящая смуглое лицо щетина, нелюбовь к галстукам, тяжёлый аромат духов. Пиджак он держал на двух пальцах за плечом, а небрежно закатанные рукава рубашки обнажали сильные руки. Сама непосредственность, отцу бы понравился. Юэн тоже засмотрелся.
— Кого линчуем на сей раз? — широко улыбнулся Беррингтон, демонстрируя на редкость длинные клыли, заметные даже без улыбки.
Юэн рассеянно пожал плечами и неловко улыбнулся в ответ, чувствуя, как внутри всё подрагивает при виде этих клыков. От приятного предвкушения подрагивает или от желания склонить голову до самой земли — он не определился.
Выждав оговоренное заранее время, он невзрачной тенью вернулся в конференц-зал уже с напитками. Спор был в разгаре.
— Ты обвиняешь меня? — саркастический вопрос Кристофера завис над длинным столом. — В чём? В том, что одной проблемой в мире стало меньше?
— Давно ли ты решаешь проблемы мира, а не сугубо свои? — хмуро осведомился Баррел.
— У вас дурная привычка встревать в чужой разговор.
— А у тебя дурная привычка разводить самодеятельность! — Доран единственный стоял, опираясь на стол. Он резко выделялся на фоне дорогих костюмов, одетый в удлинённый тёмно-серый пиджак, какие носили научные сотрудники в «Кормэдж».
— Возможно, я развожу её, потому что остальные бездействуют.
— Знай своё место!
— Занятно слышать это от того, кто проводит исследования на средства моего банка.
— Ну, не только твоего, — подал дружелюбный голос Беррингтон, с благодарным кивком принимая от Юэна чашку чая. — Однако никто не пытается играть грязно.
— Сколько времени вы проводите в Нефткламмерне, Беррингтон? — Кристофер повернулся к нему. — Неделю за год, две? Не вам из Нью-Йорка говорить о правилах игры здесь.
— Я слежу за новостями, — возразил тот. — Именно поэтому не улетел утренним рейсом, как должен был.
— Поставить памятник в вашу честь?
— Уволь, Кристофер. Я готов задолжать всему миру, но только не тебе.
— Не вмешивайся в чужие дела, — процедил Доран. — Если хочешь развязать войну ещё и с властями, занимайся этим на своей территории.
— У меня пакет акций, — губы Найтингейла искривились в насмешке. — Часть вашей территории — моя.
— Похоже, юный Найтингейл далеко ушёл в своих заблуждениях, — раздался раскатистый голос Ваннерхейма. — Наивно полагать, что ты можешь без последствий вредить остальным.
— Я защитил, — тот перестал улыбаться и резко подался вперёд, ударив пальцем по столу. — Никому из вас невдомёк, куда копал Рэймонд Форс. Чудо, что я узнал об этом до того, как он вытащил наружу прошлое «Кормэдж». Тогда полетели бы головы всех присутствующих.
— Просвети, будь добр, — ласково попросил Уильям, отпивая из чашки. — Насколько мне известно, копал он под Альери и его зверинец.
Кристофер умолк, странно качнув головой, словно у него не осталось ни капли терпения, а затем вперил взгляд в стоящего напротив Дорана.
— Мой младший брат, который твоими стараниями ведёт невзрачную жизнь среди людей и потому близок с ними, попал в поле зрения этого детектива. Как думаешь, совестливый Нил захотел бы обнажить твоё поганое нутро?
Доран брезгливо скривился.
— Лиаму следовало умертвить этого щенка, а не лишать наследства. Как и тебя.
— Отцу понравились бы твои слова. Но не мелочись, если умертвлять, то ещё в утробе.
— Прекратите, — глухо пресёк не принимающий участие в балагане Фергас.
— При чём твой брат? — спросил Баррел.
— У Нила есть компромат на «Кормэдж», — и прежде чем поднялся шум, Кристофер вскинул ладонь. — Мера защиты от тебя, — он глянул на Дорана. — Ты ведь ещё та злопамятная сволочь. Жизнь ты ему поломал изрядно, у него есть право хранить у себя пару старых документов.
Тут уже не сдержался и надменно фыркнул Доран.
— И что мог стащить непутёвый интерн с ограниченным доступом? Накладную, списки испытуемых? Не будь так жалок. Даже если те исследования всплывут, и их попытаются выдать за преступления, вышли все сроки давности. Уголовный процесс без доказательств и свидетельских показаний только курам на смех, его назовут сфабрикованным даже без нашего вмешательства. А твоего брата, — он склонился над столом и понизил голос, — можно заставить замолчать.
— С умелым прокурором их могут признать преступлениями против человечества, и тогда твои сроки давности роли не сыграют. Или издадут соответствующий закон, прецеденты были. Знал бы, что жаждешь сесть на пожизненное, не мешал бы. Или ты мечтаешь о казни?
— Очаровательно, — усмехнулся Беррингтон, наблюдая за перепалкой. — Между вами даже воздух искрит, когда разгорелась такая страсть?
— Ваш Рэймонд Форс наведался к Нилу, — игнорируя едкие комментарии, Кристофер повысил голос. — И отвечая на вопрос, как он вообще узнал о тихушнике, которого стараниями Дорана и моего покойного отца не видно и не слышно: наведался не один. Форс копает информацию с типом, который вытащит ваше грязное бельё так незаметно, что опомнитесь вы только в центре скандала. Эта гремучая змея залезет в любую щель, поэтому если думаете, что некому добыть на компанию серьёзный компромат, то глубоко заблуждаетесь. Вы, не я.
— Так, может, стоило убрать информатора, а не детектива? — с нажимом выдал Баррел. — И чего ради ты похитил его?
— Я не похищал, — Кристофер на миг закатил глаза. — Непредвиденные обстоятельства.
— Вот поэтому! — вспыхнул Доран по новой. — Ты вмешиваешься, неспособный проконтролировать всё от и до!
Ларри с унылым видом гонял чайной ложкой миниатюрные зефирки по поверхности какао.Те медленно таяли, постепенно расплываясь сладкой упругой пенкой. Юэн колдовал рядом с сахарными трубочками и меренгами, что-то выстраивая на блюдце. Ни один не вслушивался в происходящее.
— А сестра? — на грани шёпота спросил Юэн.
— В школе, — также вполголоса ответил Ларри. — До тринадцати ей здесь делать нечего.
— Зачем вам вообще присутствовать?
— Чтобы быть в курсе, — свободной рукой Ларри подпёр щёку. — Условие родителей для продолжения финансирования. Завещание составили так, словно знали, что умрут.
— Сомнительное удовольствие, — выпрямляясь, Юэн легонько подул ему в ухо, и тот от щекотки впервые улыбнулся.
Уже покидая конференц-зал, Юэн ощутил пробежавший по спине холодок. Обернувшись, он встретился с глазами Уильяма Беррингтона, который успевал вставлять комментарии в перепалку Дорана и Кристофера и следить за тем, как Юэн милуется с Ларри. Мягкая улыбка с удлинёнными клыками дико сочеталась с голодным взглядом. Ассоциация всё же сформировалась — акула. Беррингтону определённо не нравилось присутствие Юэна на шумной встрече акционеров. Беррингтону не нравился Юэн.
Город за тонированными панорамными окнами стыл под лучами негреющего ноябрьского солнца и звенел от последних новостей. Голоса в конференц-зале не стихали. Ни на кого не глядя, Ларри Виккерс с детской небрежностью облизывал сладкую от зефирной пены ложку.