1973 год, поместье Уоллер
У холода есть чёткое описание, которым Миранда обычно называла грустные и мрачные вечера в их доме — одиночество. Миранда не любила зиму. Зимой ей было особенно сложно просыпаться на занятия с её преподавателями, которые с самого раннего утра и до позднего вечера ходили там и тут по всему дому, давая девочке все необходимые знания. Няня следила за каждым шагом ребёнка, сидела рядом на каждом уроке, контролировала всё, что она делает и Миранда это ненавидела. Энн фыркала, вздыхала, тёрла ногу об ногу, пытаясь согреть свои пальцы, ёрзала на стуле и пыталась хоть как-то переждать и пережить уроки, которые не дарили ей никакого удовольствия. Маленькая Уоллер испытывала печаль и грусть в холодные дни, она ждала родителей с работы, ждала, чтобы быстрее дом наполнится звуками.
Сейчас, когда её мама и младший брат — Альтаир — были не дома, Миранда ощущала, что дом стал совсем пустым. Госпожа Уоллер вместе со своим младшим сыном уехала заграницу, так как Альтаир стал чувствовать себя совсем плохо, необходима была смена обстановки и тогда Шэрон — мать — взяла мальчика под свою строгую опеку. Она контролировала всё, что он ест, как играет, о чём говорит — всё это было важно, так как Альтаир был единственным сыном в их семье. Для Уоллеров очень важно продолжить род.
В дни, когда в большом доме в три этажа наступала тишина он напоминал больше склад, на котором хранят важные вещи и чем выше этаж, тем больше там вещей. Миранда, комната которой находилась на третьем этаже, всегда смотрела со своего окна на улицу, по которой проезжали машины, ходили люди, бегали дети. У неё перехватывало дыхание каждый раз, когда время на часах переступало черту пяти вечера, она взбиралась на подоконник под громкие возгласы своей няни и смотрела на то, как отец возвращается домой. Он всегда был хмурым, недовольным, уставшим, в дождливые дни сжимал в руке зонтик и никогда его не открывал; в ясные дни он носил шляпу, чтобы солнечные лучи не слепили ему глаза. Грег был таким всю свою жизнь: хмурым, недовольным, уставшим, он был таким с самого детства и до самой глубокой старости таким останется.
Миранда спрыгивала в будние дни с подоконника, мчалась по лестнице вниз: по одной, второй, толкала все возможные двери, чтобы успеть обнять отца, который сразу же после входа в дом исчезал в своём кабинете, расположенном на первом этаже. Мужчина не ужинал в большинстве случаев, поэтому единственный шанс Миранды увидеть отца был именно в эти несколько минут, пока холодным зимним днём он снимает верхнюю одежду. Девочка толкнула последнюю дверь и успела заметить отца, который уже надавил на ручку двери в свой кабинет и желал скрыться. Миранда прыгнула вперёд, а потом резко наскочила на своего отца сзади, она обвила руками его талию, прижалась щекой к спине.
— Миранда-Энн, — строго звучит имя девочки из уст отца. Она ослабляет свою хватку и отпускает ладошки, делает шаг назад, чтобы встретиться с хмурым взглядом отца. — Сколько раз я говорил тебе так не делать? — Грег поворачивается к малышке и упирает руки в бока.
Миранда опускает голову и кусает изнутри щёку, ковыряет свои ногти и переступает с ноги на ногу. Она выглядит так, словно сделала что-то не так, но ей просто хотелось объятий и любви со стороны родителя.
— Прости, папа, — произносит Миранда, она разворачивается и собирается уйти в свою комнату, чтобы дождаться преподавателя по музыке, который обычно приходил перед ужином.
— Энн, — зовёт её Грег, смотря на опущенные плечи дочери, когда та поднимается по ступенькам наверх. Маленькая Уоллер оборачивается на голос отца, но стоит на месте, не решаясь к нему подойти. — Иди сюда, — и мужчина опускается на одно колено, чтобы подозвать дочь.
Миранда делает маленькие неуверенные шаги, она кусает губы и смотрит на отца исподлобья, боясь, что он начнёт её за что-то ругать. Нянечка спустилась вниз громкими шагами и уже хотела что-то сообщить мистеру Уоллеру, но промолчала, ухватившись рукой за перила.
Вторым именем — Энн — Грег звал дочь почти всегда. В отличие от своей жены он никогда не хотел для дочери двойного имени, ему хватило бы короткого Энн и всё всем было понятно, правда при жене Грег всегда называл дочь Мирандой, чтобы женщина не смотрела на него хмуро. Энн любила, когда отец называл её так. Это грело её маленькое сердечко и заставляло его биться чаще. Она смотрела тогда на отца чуть мягче, не ожидая подвоха, но иногда пугалась, видя, как брови на переносице отца сходятся.
— Чем ты занималась сегодня днём? — когда малышка подходит к нему, мужчина кладёт руки на её талию и притягивает к себе. Он без нажима усаживает дочь к себе на колено и убирает её выбившиеся светлые пряди волос за ухо. Волосы щекочут её лицо, и Миранда смеётся.
— Сначала у меня была астрономия, — начинает свой рассказ Миранда, — а потом мы сидели с мадам Буш на истории Магии. А ты знал, что…
Поток мыслей Миранды тогда было невозможно остановить. Грегу нравилось её слушать после сложного дня в Министерстве, у него затекала нога, болели руки, но он слушал свою дочь с восторгом смотря в её голубые глаза. Девочка болтала и болтала, радуясь, что отец обратил на неё внимание, время без него в этом огромном и пустом доме тянулось будто бы целую вечность. Миранде думалось, что эта тишина никогда не закончится и входная дверь не хлопнет — никто не придёт. Её пугало одиночество. Даже если с ней весь день была няня, Миранда боялась, что останется совсем одна в этом большом поместье и будет слушать, как стрелки часов ходят; смотреть, как день сменяет ночь. Миранда боялась тишины. Сама поэтому и заполняла пространство своим голосом, а иногда, когда папа был в хорошем настроении, тихо заходила в его кабинет — куда строго на строго было запрещено заходить — и тихо садилась на диван напротив стола отца. Миранда следила за папой и тем, как он работает, за его движениями руки, как он изящно макает перо в чернила, как ставит печати. Грег не прогонял её, иногда бросал на дочь взгляд и легко улыбался.
Миранда была единственным человеком, который радовал Грега. Грег Уоллер ненавидел свою жизнь, но как же сильно он любил свою маленькую дочь.
Грег жил в этом доме всю свою жизнь. Этот трёхэтажный особняк принадлежал его предкам, ни разу не передавался в чужие руки, хозяевами всегда были люди, которые носили фамилию чистокровного рода в Англии — Уоллер. Грег не хотел жить в этом доме. Мужчина, сколько себя помнил — всегда пытался отсюда уйти. Его родители были строгими и жестокими людьми, детство для Грега было мучением, а не радостью. Постоянные крики, упрёки, издевательства, отец использовал различные заклинания на сыне, пытаясь повлиять на его поведение; мать никогда не пыталась его защитить. Поэтому учёба в Хогвартсе была лучшим, что происходило в жизни Грега. Он любил Хогвартс и мечтал там остаться навсегда, стать преподавателем или может быть смотрителем, ему было всё равно, только бы задержаться в месте, которое он называл домом. Только Грег всегда возвращался домой. С ненавистью, молчанием, косыми взглядами. Грег возвращался домой и пытался забыть обо всём, сидя в доме на каникулах и пока внизу развлекаются его родственники. Грег отстранялся, закрывался, он хотел стать невидимкой, чтобы его никто никогда не видел и лучше бы, никто никогда не знал. Грегу хотелось задохнуться в этом доме. Он думал, что лучшее, что может с ним случиться — любовь. Может быть с помощью любви он мог бы уйти из этого поместья и вдохнуть свежий воздух полной грудью.
Когда он — юный красивый парень — впервые влюбился во время последнего курса в красивую волшебницу-полукровку, которую знал, что любит до ужаса, родители настояли на скором браке с Шэрон Фаулер — чистокровной волшебницей из рода Фаулер. Брак в восемнадцать не входил в планы молодого волшебника, он хотел построить карьеру держа за руку свою первую любовь. Поэтому Грег сопротивлялся. Он пытался сбежать, пытался наложить на себя руки, он дрался и кричал, но его судьба была предрешена. Ему всю жизнь нужно жить в этом большом трёхэтажном доме, от которого тошнит, к которому нет ни капли любви. Грег знал, что в этом доме будут жить его дети, будет жить он, знал, что род должен продолжиться и когда держал руки Шэрон на церемонии бракосочетания, клялся ей в том, что будет рядом с ней в печали и в радости. Клятв Грег не нарушал никогда. Таким образом юному волшебнику пришлось забыть обо всём о чём он когда-то мечтал: о большой любви, хорошей и любимой работе, счастливом будущем.
Брак с Шэрон был не тем о чём он мечтал. Грег не держал её руки, когда она волновалась; не пытался утешить её, когда ей было страшно; не прижимал её к себе, когда ей снились кошмары. Грег не был влюблён и до сих пор не чувствовал ничего, только обязанность быть рядом с ней в роли мужа и ответственность за неё, её жизнь и жизнь их будущих детей. После смерти своих родителей Уоллер выдохнул, став главным наследником он выдохнул и задышал полной грудью, словно перекрытый ранее кислород снова подавался в обычном режиме. Рядом с ним была нелюбимая жена и дочь — наследница, которую так и не увидели его родители. Может это к счастью, им не стоило бы видеть малышку, Грег бы очень этого не хотел. Имя у Миранды-Энн было мелодичным, очень важным для этой семьи — Мирандой звали любимую бабушку Шэрон; Энн — имя французского происхождения, о котором Грег вспомнил в день, когда родилась его дочь, он предложил это имя в честь своей покойной тётушки Энн, которая большую часть своей жизни прожила в Париже, изучая жизнь маглов. Грег очень хотел, чтобы его дочь была такой же, как и его покойная тётушка, которую он любил больше, чем всех остальных родственников.
Миранда-Энн была активным ребёнком, она быстро развивалась и с пары месяцев демонстрировала свои волшебные способности, успокаивая тем самым своих родителей — Миранда не сквиб — это было важнее, чем что-либо. Миранда — чистокровная волшебница. Миранда-Энн. У девочки были светлые волосы, светло-голубые глаза, очень громкий и выразительный голос. Она была смиренной и послушной, в меру гордой и упрямой, Миранда показывала лучшие качества чистокровной семьи — все качества, которые могли дать ей её родители. Грег занимался воспитанием дочери больше, чем Шэрон, которая была одержима мысль о том, что им нужен ещё один ребёнок — мальчик. Мальчик должен был стать наследником их рода, он должен был пронести их фамилию через века. Шэрон, урожденная Фаулер, больше любила род Уоллеров чем сам Грег, и мужчине иногда казалось, что это не она взяла его фамилию, а он — взял фамилию жены. Шэрон будто бы не испытывала никакой любви к своей дочери просто потому что она девочка, она не хотела с ней возиться, поэтому маленькой Мирандой с малых лет занимались нянечки.
Шэрон три года грезила мыслью о беременности сыном, но за все три года ей удалось забеременеть всего трижды — две беременности были неудачными: во время первой случился выкидыш, а во время второй сердцебиение ребёнка остановилось в утробе. Женщина была глубоко опечалена и теряла надежду, пока через год после крайней неудачной беременности не узнала, что ждёт ребёнка. Оставалась только надежда на то, что это будет мальчик. Альтаир родился, когда Миранде-Энн было три. Имя мальчику было выбрано громкое в честь самой яркой звезды в созвездии Орла, название звезды происходило от арабского названия, означающего «Парящий орёл». Всё внимание Шэрон было обращено на маленького сына — наследника, продолжателя рода и гордость их семьи. Шэрон не могла выбросить это из своей головы — её сын сразу стал главным человеком в её жизни, оставляя на втором плане мужа и дочь, нуждающуюся в заботе и ласке.
Возможно, такое поведение Шэрон было связано с её детством: она родилась в большой чистокровной семье волшебников, окончила школу Хогвартс с отличием, но так и не стала гордостью для своей мамы. Шэрон гналась за этим всю свою жизнь, за тихим и мягким «я горжусь тобой», но так и не услышала. Её мать уделяла внимание своим сыновьям — четверым мальчикам, братьям Шэрон: Амуру, Демьяну, Маю и Андресу. Шэрон была третьим ребёнком, Демьян и Амур были старше её на три и на пять лет, казалось, что появление дочери в семье должно было остановить деторождение, но мама хотела ещё. Так и появились младшие — Май и Андрес. Мало того, что Шэрон не уделялось должного внимания ни от кого от родителей, так ещё когда ей исполнилось семь она была вынуждена помогать маме со своими младшими братьями. Шэрон ходила с ними гулять, купала их и кормила, Шэрон убивала своё детство на воспитание своих младших братьев. Старшие братья не обращали внимания на младших совсем, однако Демьян искренне любил Шэрон и когда девочка поступила в Хогвартс, стал её опорой там — поддерживал, помогал с домашними заданиями, водил её на прогулки под свою опеку. Шэрон была благодарна ему, а ещё Хогвартсу, который стал её домом и местом для приятного времяпровождения.
Шэрон думала, что, когда у неё родится дочь — она будет уделять ей всё своё время, любить её и ценить, но на деле всё вышло иначе. Миранда-Энн росла, совсем не зная о том, что такое любовь матери, ощущая себя разбитой и потерянной. Только отец стал для неё опорой, хоть и очень часто из-за своей работы и желания закрыться в себе оставлял малышку одну.
Миранда не любила своего брата. Альтаир с самого начала, как только мама переступила порог их дома с ребёнком на руках, не понравился Миранде. Она взглянула на него, когда Грег подозвал её взглянуть на младшего брата и недовольно скривила лицо, быстрее прячась за своей няней. Шэрон была недовольна таким поведением своей дочери и потребовала, чтобы девочку наказали самым жестоким способом за её нелюбовь к брату, но, когда няня собралась привести в действие приказ госпожи, Грег остановил её, оставив дочь в покое. Мужчина взял это на себя — он долго говорил с Мирандой, объяснял ей, что Альтаир маленький и она, как старшая сестра, должна любить его и поддерживать, потому что они семья, но Энн не принимала. Её не интересовало ничего, всё, чего хотела девочка — любви родителей, любви своей матери, которую нагло забрал недавно родившийся мальчик.
Сейчас, когда Миранде было десять и она могла держать свои эмоции под контролем, её иногда оставляли с братом наедине. Семилетний Альтаир не понимал, почему его старшая сестра его не любит и с чем связана её такая ненависть — разве, он что-то сделал не так? К сожалению, Альтаир был слабым мальчиком. Ему приходилось часто посещать врачей, в их дом часто приходили частные врачи и лекаря, которые знали, что нужно делать. Альтаир часто болел. Миранда, пусть и не особо любила своего брата, нервно бегала из комнаты в комнату, когда мальчику становилось хуже — Миранда боялась, что брата не станет. Она боялась, что, если не станет Альтаира — не станет мамы. Потерять маму для Миранды было концом света, она, не зная материнской ласки боялась так никогда её и не испытать. Девочка думала, что, если всё однажды закончится и её брат станет здоровым, а она станет добродушной и преклонной — мама посмотрит на неё по-другому.
Миранда копировала Шэрон в детстве, и женщина это замечала.
Энн помнила один очень важный день в своей жизни, когда её мама впервые её обняла. Альтаир тогда сильно заболел и пока отец не отходил от кровати сына, Шэрон проводила время в гостиной — она постоянно плакала — напуганная Миранда не знала куда ей деться, и очень боялась, что, если подойдёт к маме — она оттолкнёт. Девочка осторожно опустилась рядом с мамой на диване, пока та вытирала слёзы платком, Шэрон подняла голову, чтобы взглянуть на дочь и впервые притянула её к себе. Миранда замерла, ощущая, как крепкие руки мамы обвиваются вокруг её тела. Миранде хотелось, чтобы этот момент никогда не заканчивался.
Тогда у девочки в мыслях возникло, что она должна обязательно стать гордостью своей матери, она должна поступить на слизерин, и стать великой волшебницей. Миранда мечтала творить безумные дела — в хорошем смысле — быть полезной обществу и видеть огонь в глазах своей мамы. Её даже не так сильно волновал отец, который больше Шэрон переживал за дочь, которую ожидало долгое обучение в школе чародейства и волшебства. Грег и правда не находил себе места, он понимал, что письмо рано или поздно появится на пороге их дома: или с почтой, или с совой. Миранда будет там учиться в любом случае, все волшебники их семьи учились в Хогвартсе, было бы странно, если бы Миранду туда не приняли. Энн уже грезила тем, как она поступит на лучший факультет, как будет там жить и гулять, как заведёт себе друзей. Девочка знала, что это будет лучшее время в её жизни — ей папа всегда так говорил.
— А правда, — вдруг начинает Миранда, когда вся семья собралась за столом, — что в Хогвартсе обитают единороги?
— Я никогда не встречал, милая, — отвечает дочери Грег, а потом смотрит на Шэрон, которая взволнованно следит за Альтаиром.
— Мама, — Миранда зовёт Шэрон, и женщина поднимает свой взгляд, — мадам Буш сегодня рассказала, что в Хогвартсе есть змеи, а ещё в лесу водятся кентавры.
— Тебе не стоит заводить знакомств с кентаврами, — мягко произносит женщина и неожиданно для девочки, касается её волос, убирая выбившиеся пряди с лица. — Ешь аккуратно.
У Миранды кажется замерло сердце. Когда мама с братом сегодня утром вернулись, женщина крепко обняла Миранду, она прижала дочь к себе и не хотела отпускать какое-то время, спросила о том, как её дела и чем она занималась, пока они были в отъезде. Шэрон полностью выслушала Миранду и даже улыбнулась. Энн подумала, что маму подменили и сперва очень испугалась, но потом случайно услышала разговор родителей в кабинете отца:
— За время, пока нас не было, — начинает женщина, она смотрит на мужа виновато, стоит в углу его кабинета, не решаясь подойти ближе, — я многое осознала. Я поняла, что ты и наша семья — самое дорогое, что сейчас у меня есть. И я не хотела бы вас терять.
— К тебе пришло это из-за твоих странных занятий с той женщиной? — предполагает Грег и Шэрон вздыхает, понимая недоверие мужа.
— Я хочу, чтобы у нас была семья, Грег, — делится женщина. — Чтобы был ты и я. Были наши дети. Я знаю, что полюбить спустя столько лет брака сложно, но я готова попытаться ради тебя. — Тихо произносит она, всё же подходит ближе. — Однако я сделаю это только если ты тоже постараешься принять меня и полюбить.
Грег долго молчал. Миранда под дверью стала прислушиваться к звукам из других комнат, где хозяйничали домовые эльфы и прислуга, девочке не хотелось, чтобы кто-то застукал её за подслушиванием.
— Хорошо, — она слышит голос отца. — Давай попробуем.
Миранда готовилась к поступлению в Хогвартс. В начале лета к их дому прилетела сова с письмом из Хогвартса, сообщая о том, что маленькая волшебница зачислена на первый курс обучения в школу чародейства и волшебства, с другой стороны письма был большой список необходимого для студентов первого курса. Закупки начались буквально на следующий день: были куплены книги, тетради, котёл, комплект стаканов, телескоп, а также были сняты мерки для мантий. Миранде уже не терпелось начать обучение, она чувствовала, как что-то внутри её горит и сияет, она была уверенна, что готова. Сейчас она готова ко всему. Сейчас, когда её родители вместе и любят друг друга, когда папа не закрывается в своём кабинете, а мама уделяет внимание двум детям сразу не выделяя никого из них. Энн кажется, что наступил лучший период её жизни.
В Лондоне в тот день было очень холодно, несмотря на стоящий август на дворе. Листья на деревьях уже пожелтели и подхвативший ветер сносил их с веток, роняя на землю. Машина Грега остановилась у вокзала Кинг-Кросс, мужчина вышел из машины первым и заметив волнение дочери, остановился, не торопясь открывать багажник с чемоданом Миранды. Девочка всю дорогу смотрела на мелькающие пейзажи за окном и погоду сменяющую друг друга: когда они выезжали из дома было очень ясно, светило солнце, сейчас было пасмурно, небо окутано дождевыми тучами, готовыми взорваться и развалиться на миллионы мелких капель. Миранда всю дорогу смотрела и не могла выбросить из своей головы мысль о том, что девять долгих месяцев она проведёт вдалеке от своей семьи. Она даже заранее стала скучать по своему брату, хотя никогда прежде по нему не скучала, а ещё она думала о мадам Буш, о своей нянечке, которая убивала всё свое время на её воспитание, о домовых эльфах, и не менее волнительной темой для размышлений стал возможный факультет, на которой распределит её шляпа. Что будет, если распределяющая шляпа увидит в ней черты гриффиндора или пуффендуя? Что делать, если её факультетом станет когтевран? Как к этому отнесутся её родители? Что скажет мама? Миранда думала и думала, всё смотря на эти поля, дома, деревья за окном машины и нервно постукивала ногой по полу автомобиля.
Грег открыл перед дочерью дверь и протянул ей руку, чтобы помочь выйти. Миранда взглянула на ладонь отца и сглотнув, коснулась своей маленькой ладошкой его руки. Она выпрыгнула из машины и закуталась в своё красное пальто, поправила шарфик на шее и шапку, которую так бережно надела на неё Шэрон. Миранда посмотрела на отца ещё раз, он замялся, хотел что-то сказать, но так ничего и не произнёс, просто открыл багажник и достал большой чемодан с вещами.
— Где твоя волшебная палочка? — спрашивает мужчина, беря малышку за руку, чтобы войти в здание вокзала, а оттуда — на перрон.
— В кармане, — говорит Миранда, поднимая голову на отца. — Она ведь очень важна, да?
— Твоя волшебная палочка — главный атрибут твоей жизни с этих пор.
Волшебная палочка Миранды была выполнена из красного дерева, сердцевина представляла собой сердечную жилу дракона (украинского железобрюха), по длине она была чуть больше шестнадцати дюймов, негибкая. Девочке понравилось, как она выглядит, и она впервые ощутила такую сильную магию на себе, когда только коснулась волшебной палочки, которая теперь принадлежит ей. Миранда не раз наблюдала за волшебными палочками своих родителей: у отца она была белого цвета, а у матери чёрного; волшебная палочка Грега была выполнена из дерева чёрный орех, внутри была сердечная нить дракона, по длине волшебная палочка была чуть меньше одиннадцати дюймов; палочка Шэрон была выполнена из яблони, внутри был волос единорога, по длине палочка была в районе тринадцати дюймов. Палочки родителей были изящными, красивыми, принадлежащими людям из высокого общества — Миранда часто видела таких людей и понимала, что её родители часть такого общества, потому что палочки всех остальных волшебников такие же красивые и утончённые, как палочки их родителей. На своей памяти Миранда помнила только одну очень странную волшебную палочку, которую ей показал дядя Амур, когда Энн было семь, его палочка кривая — она изогнутая, если быть точнее — выполнена из красного дерева, а в длину больше семнадцати дюймов. Палочка странная, но это не отменяло её красоты.
Грег приобнял дочь со спины, чтобы она не испугалась, когда они пройдут через стену на нужную им платформу, Миранда сильно зажмурилась, готовясь к столкновению с кирпичной стеной, но ничего не произошло. Через секунду она уловила громкий шум и открыла глаза, сталкиваясь с большим количеством людей у большого красивого поезда, направляющегося в Хогвартс. Девочка открыла рот в удивлении, рассматривая всё вокруг себя и немного недовольно хмыкнула, когда кто-то сзади толкнул её, она обернулась и увидела высокого парня, он ничего не сказал, только быстро прошёл мимо неё. Энн ухватилась за руку отца, понимая, что паника накатывает на неё с головой.
До отправления поезда было ещё тридцать минут.
— Тебе стоит пойти и занять место в поезде, — говорит дочери Грег, опускаясь перед ней на корточки и поправляя ей пальто, которое немного растрепал ветер. — Всё будет хорошо. Я очень люблю тебя.
— Я тебя тоже, — кивает Энн, уже начиная шмыгать носом, не ощущая готовности к новому этапу в своей жизни. Ей хочется остаться. Хочется, чтобы папа обнял её и увёз домой. — А если со мной там что-то случится?
— У тебя есть сова, — напоминает мужчина, — ты можешь прислать нам сову тогда, когда захочешь. Мы общаемся с преподавателями, мы знаем директора, милая. Если с тобой что-то случится, мы будем первыми, кто об этом узнает. — Грег поправляет её волосы, всё никак не может убрать свои руки от дочери. Для него эта разлука также тяжела.
— Папа, — тихо вдруг произносит Энн, когда слёзы текут по щекам, она теребит на груди отца пуговицу от пиджака, не решаясь что-то сказать или спросить.
— Да, солнышко? — с особой нежностью, которой раньше мужчина к ней не проявлял, спрашивает Уоллер. — Что тебя беспокоит? — он видит, что Энн не в порядке — она сильно нервничает, что-то сильно её пугает, но что именно понять не может.
— Вы сильно с мамой разозлитесь, если я вдруг попаду на другой факультет? — шмыгнув носом, спрашивает Энн, она не смотрит на лицо отца, только на его шею, фокусируя свой взгляд на ярёмной ямке. — Вы ведь…не откажетесь от меня?
Грег вдруг обнимает её. Прижимает к себе и гладит по голове, он сам закрывает глаза, крепко обвивая руками тело своей маленькой девочки и молчит, пока Миранда горько плачет от своих мыслей. Её так сильно напугало то, что она может попасть не на слизерин и может стать позором своей семьи, что девочка больше не могла сдерживаться. Слёзы катились по щекам и она, чтобы не привлекать много внимания, тихо плакала отцу в плечо, сильно сжимая своими ручками его одежду, ища спасения и за что можно было бы зацепиться. Грег впитал всю её боль — прочувствовал всё и сам чуть было не стал задыхаться. Было ли для него это важно? Да. Да, это было важно тогда, когда он сам окончил слизерин; когда он думал о семье и детях. Для него было важно, чтобы дети были выпускниками слизерина, потому что только там чистокровные волшебники, только волшебники со слизерина становятся великими, только они могут и понимают всю важность чистоты крови. В данных реалиях, когда на дворе война, когда волшебники борются против Тёмного Лорда, а кто-то за тёмного Лорда, очень важно было бы, чтобы ребёнок поступил на слизерин. Тем более, дочь чистокровных волшебников, которые из-за своей чистокровности и прошлого вынуждены быть на стороне агрессора и убийцы. Грег не выбирал эту позицию — ему никто и не позволил бы, но родители Шэрон состояли в сообществе «Пожирателей смерти» и к счастью перестали часто захаживать в их дом. Когда всё началось Миранде было всего восемь и тогда её бабушка и дедушка, заходя к ним домой, говорили, что лучший факультет для малышки — слизерин. Никакой другой. И Грег думал, что это важно. Думал и считал правильным воспитать дочь так, чтобы она была на слизерине, но характер девочки был мягким, иногда она бывала вспыльчивой — это происходило редко. Миранда любила звёзды, небо, науку, она была заинтересована в мире, ей нравилась биология, химия — малышка давала понять, что она любит мир и любит его изучать. Грег понимал, что она точно не будущая слизеринка. Решать было конечно не ему. Он сперва расстроился и мучил себя мыслями, когда им пришло письмо из Хогвартса, говорил с Шэрон, но та была уверена, что Миранда будет на слизерине.
Грег обнимал дочь и не знал, как сказать ей, что он не будет злиться, где-то в душе он огорчится, но не покажет ей этого ни в коем случае. Миранда заслуживает быть там, куда просится её душа, и распределяющая шляпа это точно учтёт.
— Энн, — мужчина отстраняется, обхватывает руками её личико и улыбается, а потом мягко целует дочь в щёку. — Мне всё равно. Мне важно, чтобы ты чувствовала себя на своём месте. Важно, чтобы ты ощущала себя как дома. Хогвартс должен стать твоим домом на эти девять месяцев, ты должна любить это место и уважать каждого жителя там. Ты не должна корить себя за то, что не попадёшь на слизерин, ты должна быть сосредоточена на том факультете, куда определит тебя шляпа. Я поддержу тебя в любом случае, слышишь?
Миранда часто кивает, утирая слёзы. Всё больше людей набивается в поезд и время на часах близится к одиннадцати. Энн прижимается к отцу ещё раз, она закрывает глаза, представляет улыбку отца, которая въелась ей в память и отстраняется. Девочка берётся за ручку своего багажа и помахав отцу, идёт в поезд. Грег тяжело вздыхает и едва шевеля губами произносит «я тебя люблю».
***
Миранда опустилась на стул в большом зале, когда её имя произнёс профессор. Девочка словила на себе взгляды нескольких десятков человек и взволнованно сглотнула, её ноги затряслись, она руками сильно сдавила свою мантию, ожидая вердикта шляпы, но так как на зло молчала. Энн закрыла глаза и подумала о том, как было бы хорошо быть на слизерине, она открыла глаза и громогласно шляпа произнесла:
— Когтевран!
Миранде казалось, что весь мир перед её глазами рухнул. Она медленно спустилась со стула, шагнула в сторону своего факультета, а потом остановилась у стола и посмотрела на цвет мантий теперешних однокурсников — синий. Её любимый цвет белый, а желаемый факультет под зелёным, так почему же она сейчас стоит перед столом когтеврана? Миранда совсем растерялась и её потянула за руку какая-то девочка примерно её возраста, но, наверное, она была на год старше. Девочка наклонилась к ней и спросила — что случилось? Энн пожала плечами, не зная, что ответить девочке и локтями коснулась стола. Грусть и разочарование заполнили её сердце и душу, Миранда вдруг подумала о том, что подумают её родители, когда она пришлёт им письмо с информацией о том, что она поступила на когтевран. Мама будет ругаться, а отец промолчит. Миранда знает, что он будет глубоко расстроен, но не подаст вида и скажет ей, как и всегда «я поддерживаю тебя в любом случае», но, если он не рад поддержка выходит совсем не такой, какой должна быть. Энн уже знала эту разницу.
Девочке нравился замок. Она изучала его пока они шли в башню гостиной когтеврана, смотрела на портреты, следила за движущимися лестницами с восторгом — всё было так, как рассказывала ей мама как-то и бабушка, когда она была маленькой. Только они говорили больше про гостиную, находящуюся внизу — в подвале Хогвартса. О том, как там красиво, как атмосферно и как приятно жить. Миранда всегда хотела быть там подсознательно, но сейчас она идёт в высокую башню Хогвартса, где теперь будет жить на протяжении девяти месяцев, а дальше на протяжении семи лет (вместе с этим учебным годом). Может быть, распределяющая шляпа ошиблась? Такое когда-нибудь случалось?
Пока старосты проводили экскурсию, показывая то в одну сторону, то в другую, Миранда следила за небом в окнах рядом с лестницей, вид был невероятный: внизу озеро, а вдалеке высокие горы. Дверь в гостиную когтеврана открывалась только после ответа на каверзный вопрос, Миранда сразу уловила эту фишку и после рассказов старосты поняла, что она с лёгкостью с этим может справиться. Огромная гостиная была светлой, несмотря на вечер — в большой просторной комнате было очень светло, был камин, столы, диваны, стулья, большие синие ковры — всё было выполнено в цветах факультета: синем и белом. Башня представляла собой купол, под который можно было подняться с помощью винтовой лестницы. Комнаты девочек находились справа, а мальчиков слева. Староста провела девочек в их комнаты, распределив каждую по отдельным кроватям и пожелала удачи. Завтра первый учебный день.
Миранда опустилась на большую кровать в комнате, на которую ей указала староста. Вещи уже были рядом с кроватью, и сова в клетке также была рядом. Кровати были двухъярусными, одноклассница Энн спросила разрешения выбрать верхнюю кровать, и девочка согласилась, забираться наверх и беспокоить соседку снизу не хотелось, поэтому она и выбрала кровать внизу. В комнате располагались ещё три студентки, все они были одного возраста. Миранда была от части рада, что находилась в комнате с тремя чудесными девочками, которые попали на факультет после неё, они смогли немного поговорить за столом и поболтать, пока поднимались по лестнице. Она даже подумала, что всё не так плохо.
На самом деле Уоллер могла бродить по замку часами изучая его. Ей казалось, что красивее этого места она не видела никогда в своей жизни, всё то, что рассказывали ей когда-то её родители теперь было перед её глазами. Миранда не могла в это всё поверить. Всё выглядело именно так, как она это представляла: живые рыцари, статуи, говорящие портреты на стенах, движущиеся лестницы, призраки, с которыми можно было пообщаться. Большая библиотека, огромный главный зал, в котором теперь ей нужно будет находиться каждый день для приёма пищи, красивые кабинеты по защите от тёмных искусств, астрономии и прорицаниям. Девочке казалось, что она во сне, всё это было так нереально, пусть она и родилась в волшебном мире, ощущение, что это всё другое — совсем иная магия — её не покидало. Миранда чуть было не сходила с ума.
За первую неделю обучения девочка встретила друзей, познакомилась с ребятами с других факультетов, только вот со слизеринцами у неё не особо пошла беседа, все они были очень высокомерными, много говорили и мало делали, считая, что всё должно быть перед ними сразу. Не привыкли достигать вершин, потому что они уже наверху. Впрочем, Миранде было всё равно, она сосредоточилась, как и попросил её отец на своём факультете, на одноклассниках и старшеклассниках. Как и ожидалось, её родители были в бешенстве, когда узнали, что она попала на когтевран — в частности мама, она даже прислала письмо-кричалку, чтобы отругать дочь, Энн было неприятно, но на удивление, она даже не заплакала.
— Моя мама тоже расстроилась, — произносит вдруг Ева, сидящая рядом с Мирандой за столом на перемене перед уроком прорицаний. — Она думала, что я попаду на гриффиндор, а я на когтевране.
— Не думаю, что факультет очень важен, — делится Уоллер, поправив свои волосы, — папа говорил, что нет никакой разницы.
— Да, но наши родители ждут от нас чего-то определённого и в современных реалиях, сама понимаешь, необходимо выбрать правильную сторону. — Ева говорит это тише, чем говорила до этого, и Энн всё понимает. — Сама знаешь, что слизерин — это…
— Да, — перебивает подругу Миранда, чтобы та не привлекала внимание других студентов. — Всё это очень страшно, и я не хочу об этом говорить.
Ева понимающе кивает. Сейчас каждый студент говорил о том, что происходит за стенами Хогвартса, пусть директор и напоминал, что Хогвартс — самое безопасное место на земле, всё равно было страшно. Страшно даже не за себя, а за то, что в какой-то момент тебе будет некуда вернуться. Иногда Миранде снилось, что их большой дом сгорел, а в нём были все, кто ей так дороги: мама, отец, Альтаир, эльфы-домовики, нянечка и все они мертвы. Сгорели после нападения Пожирателей смерти. Миранда слышала, что часть студентов слизерина, те, кому уже семнадцать, вступили ряды Тёмного Лорда и у кого-то из них даже можно заметить чёрную метку. Миранда знала, каких взглядов придерживаются её бабушка и дедушка, каких взглядов придерживаются родители, но если на счёт родителей мамы она была уверена, что они знают, что делают, то на счёт своих — нет. Девочка не знала на самом деле ли её семья согласна с идеологией Тёмного Лорда, да и когда начинала об этом всём думать, понимала, что она мало что знает о ситуации на самом деле, может быть, когда она станет старше, она решит, что она хочет и кем хочет быть, но сейчас…
Холодные вечера в ноябре Миранда проводила в библиотеке. Она могла сидеть там часами изучая какую-то интересную книгу, которую нашла на полке, потом ещё несколько часов сидеть и выписывать оттуда информацию, восхищаться чем-то новым, что только что узнала. Энн это нравилось. Она за три месяца обучения поняла, как сильно ей нравится Хогвартс и как на самом деле она рада поступить на когтевран. Все на её факультете были такими умными, развитыми не по годам, со всеми можно было обсудить любую тему и узнать что-то новое — это потрясающе, девочке казалось, что это именно то, что она искала, то о чём грезила по ночам после уроков астрономии. Миранда часто смотрела на звёзды, изучала созвездия, о чём-то думала, но почти никогда толком ни во что не вникала, она записывала, рисовала, запоминала созвездия, пальцем выводила их контур, а потом, когда возвращалась в свою комнату под одеялом ночью с волшебной палочкой и чуть ли не первым изученным заклинанием «люмос» перечитывала всё то, что выписала.
В один из дней, когда Уоллер тащила книги в библиотеку с трудом поднимаясь по лестнице, её мантия тащилась по полу, а синий галстук застрял где-то между книгами, она остановилась у дверей, прислушиваясь. Уже было достаточно поздно, мало кто в такое время оставался в библиотеке, после трудных дней студенты в такое время уже спали или просто общались между собой в главном зале или в своих спальнях, но здесь Миранда услышала голоса. Один был громким, повышенным — это был парень, он высказывал своё недовольство кому-то и когда девочка заглянула за угол, войдя в библиотеку, она увидела двух парней, стоящих между стеллажами с книгами. Один парень был повыше, другой чуть ниже, но они были похожи друг на друга, Миранда видела их прежде, того, который выражал недовольство Уоллер знала точно — Сириус Блэк, он один из самых завидных парней в Хогвартсе, все хотят с ним встречаться; второй был знаком, Энн точно его видела, она ведь каждый день находится в школе и бродит по коридорам, но имени не знала. Девочка резко спряталась, когда Сириус замолчал, посмотрев в сторону после услышанного шороха. Он вновь взглянул на брата и ткнул его пальцем в плечо.
— Ты не понимаешь. — Твердит Сириус. — Ты пожалеешь о таком решении, Регулус. Ты совершаешь ошибку.
— Они наши родители, — подаёт голос второй парень, — разве они не знают, как лучше для нас? Ты ведь помнишь девиз нашей семьи «чистота крови на век».
— «Чистота крови на век», — произносит одновременно с братом Сириус. — Бла-бла-бла, времена меняются. Ладно они, но ты, Регулус. Ты ведь не глупый, почему ты так свято им веришь?
— Тёмный Лорд знает, что делает, Сириус. — Уверенно говорит Регулус. — И все мы знаем для чего. Тебе самому разве не кажется, что полукровки и грязнокровки мешают жить настоящим волшебникам? Они забирают наши должности, наши достижения. Их вообще здесь быть не должно, их место в…
— Какой же ты идиот, — вздыхает Сириус, не в силах больше слушать брата. — Ты обязательно пожалеешь обо всём, Регулус. И когда тебе будет нужна помощь, я не стану тем человеком, который протянет тебе руку.
Миранда пугается и быстро бежит в сторону двери, чтобы сделать вид, что её не было внутри, но она цепляется за стол и все учебники с грохотом летят на пол. Миранда вместе с ними.
— Сильно ушиблась?
Мягкий голос Блэка заставляет Уоллер вздрогнуть, она хватается за свою коленку и морщится, ощущая неприятную ноющую боль. Сириус собирает её учебники, составляет их в стопку, чтобы подобраться ближе к первокурснице. Сам Сириус третьекурсник, высокий, красивый, умный — мечта любой девушки, Миранда с трудом могла отличить любовь от симпатии, но этот парень был точно очень приятным молодым человеком. Она в свои одиннадцать не думала о любви, если честно, она просто находила его симпатичным и могла согласиться со своими одноклассницами, что Сириус и его три других друга — Римус, Джеймс и Питер — тоже достаточно симпатичные, а ещё они взбалмошные, мешающие преподавателям и зачинщики всего самого весёлого в Хогвартсе. С такими точно не бывает скучно.
— Думаю, тебе нужно в больничное крыло, — рассуждает Сириус, осматривая коленку девочки. — Давай помогу, — и протягивает её свою руку.
Миранда бормочет «спасибо» и поднимается с помощью старшеклассника, она становится на ушибленную ногу и негромко вскрикивает. Почти не больно, наверное, можно перетерпеть, но Сириус держит её за руку и уже ведёт в сторону выхода из библиотеки. Мимо них, раньше, чем они выйдут, проносится как гром Регулус Блэк, даже не взглянув на своего брата и на маленькую Миранду, он чуть было не зацепил девочку, но старший Блэк успел взять за плечо Уоллер и чуть притянуть в свою сторону.
— Я, кстати, Сириус. Сириус Блэк. — Представляется парень, когда они с Мирандой идут по коридору в больничное крыло. Она немного прихрамывала, но шла достаточно быстро, потому что боялась, что, если их движение замедлиться, Блэк точно спросит, как много она услышала. Что она тогда скажет ему? В этот раз она не просто оказалась в библиотеке, да, она не умышленно туда шла подслушать, но подслушала же.
— Я Миранда-Энн Уоллер. — Представляется в ответ девочка. — Рада познакомиться с тобой. — Она добавляет это и слышит, как Сириус усмехается и поворачивает голову в его сторону ровно в тот момент, когда его губы растягиваются в улыбке. — Тут идти уже недалеко, я могу сама. — И Миранда отпускает руку Сириуса, за которую так крепко держалась, чтобы дойти самостоятельно, но Блэк возвращает её руку обратно на свой локоть.
— Ну уж нет, Миранда-Энн Уоллер, — усмехается он, — я тебя нашёл, теперь я просто обязан довести тебя до мадам Помфри и убедиться, что ты будешь в порядке.
Миранда смотрит на его лицо, они остановились на секунду в коридоре, девочка видит, что Блэк смотрит на неё с такой же заинтересованностью, как и она на него. Блэк точно знает, что она всё слышала.
Но возможно, дело не только в этом.