Заблудившийся в мрачных глубинах зеркальных поверхностей,
Ты зовешь меня сквозь океаны полной луны.
Рвется тонкая нить, но я верю в твое бессмертие
И отыщу тебя даже на том краю тишины.
Flёur — «Бессмертие»
Среди тьмы миров, среди спутанных клубков дорог и судеб так легко потеряться. Как и в любом странствии, можно просто свернуть не туда и забыться, приняв чужую судьбу за свою. И Анвиел был прав: дальше становилось только сложнее. Менялась сама структура пространства, а вместе с ней и собственное восприятие. Но как и прежде, спасало лишь одно: моя цель сияла путеводным светом, не позволяя сбиться с курса.
Я улыбалась, вступая в новый мир и не видя в нём разрушений. Залитый живыми солнечными лучами и не заброшенный богами, он был переполнен чудесами и искренней верой. Он чем-то напоминал Адманту, но тут не было того слепящего всепроникающего света Высших, что и в божественной обители. Не было той отстранённости, присущей им.
Первое время я даже не понимала, зачем я здесь и что призвало меня, пока не почувствовала непреодолимую тягу.
Словно кто-то незримый подталкивал в спину и нашёптывал на ухо:
Идём же, скорее! Уже близко…
И я шла, влекомая собственным любопытством и зачарованная тем чувством, что всё сильнее овладевало моим сердцем. Живое пламя ликовало и пело внутри от предвкушения. Радостно и до боли знакомо.
Передо мной раскинулся красивый город, раскрашенный яркими красками и трепетавший на ветру пышным убранством флагов и знамён. Его смертные обитатели не замечали меня, но своевременно расступались, чувствуя приближение.
Я едва удержалась от желания расправить крылья и взлететь, чтобы не тревожить ничей покой, но тут столкнулась с пристальным вниманием одного из местных духов. На вид обычная молоденькая девушка в белом платье и с распущенными льняными волосами. Взгляд её выражал лишь лёгкое любопытство, и вступать в контакт она была не намерена.
Направившись дальше по улице, я подумала о том, как сильно успела сжиться со своей новой ролью. В отличие от праздно одетых горожан, я чувствовала себя вполне уютно в своём привычном облачении. Лёгкие кожаные доспехи поверх неброской тёмной одежды, высокие сапоги, узкий клинок на поясе и короткая чёрная куртка вместо плаща. Собранные в косицы волосы я закалывала на затылке, чтобы не мешали. Мне казалось, что встреть меня брат, то и не узнал бы в новом облике и прошёл бы мимо.
Беллирель. Он всегда видел меня немного другой — девочкой, которую можно и нужно защищать, оберегая от всевозможных бед. И ведь когда брат учил меня стоять за себя, он вечно давал поблажки. Наверняка искренне надеялся, что вступать в настоящий бой мне никогда не придётся.
И пусть Бел ошибался. Пусть пытался удержать против моей воли. Но я тосковала по нему и не могла не вспоминать. Страшилась и надеялась встретить его вот так однажды в толпе, или того хуже — посреди поля боя. Нашла бы я в себе силы взглянуть в родные зелёные глаза, мне неведомо самой. Только за то, чтобы прикоснуться лишь на миг к его плечу и окликнуть по имени, я готова пройти ещё сотни проклятых миров.
Чувство направления и неведомый зов привели меня к ступеням храма, находившегося на большом возвышении. Его острый шпиль, попирающий небо, я видела ещё издали, но почему-то и подумать не могла, что кто-то может ждать меня в таком месте. Поэтому наверх я поднималась не спеша, недоверчиво поглядывая на синеву небесного океана и прислушиваясь к собственным ощущениям.
Пламя обожгло ненадёжную плоть временного воплощения и рванулось наружу, неистовствуя как дикий зверь, запертый в клетке…
Я не могла не узнать этот зов. Это чувство просто невозможно спутать с чем-либо другим.
Элигор!
Не понадобились и крылья, чтобы в один миг проделать весь этот огромный путь. И не возникало и малейшего сомнения в том, что он там. Где же ещё быть моему персональному богу, если не в храме?
Светлый образ и отдельные моменты, проведённые вместе, терзали мою память яркими вспышками. Я сорвалась, позабыв обо всём на свете, задыхаясь от счастья и не видя ничего перед глазами из-за пелены слёз.
Сдержанно улыбающийся молодой парень с растрёпанными светлыми волосами. В его чёрных глазах тонет мой мир. Нет, он и есть мой мир…
— Меня зовут Эл. А ты Аль, верно?
Он никогда не сворачивал с выбранного им Пути.
Мужчина, каждое действие которого наполнено смыслом. Он всегда знает, что делает…
— Не хочешь исправить то, что натворила?
Враги, соратники, возлюбленные… Нет таких слов, чтобы выразить всё то, что мы друг для друга значим.
Сознание фиксировало лишь отдельные обрывочные фрагменты происходящего: стук каблуков по храмовым плитам, чьи-то растерянные взгляды, всполохи растревоженного ветром пламени и танцы теней на стенах. Присутствовавшие здесь сущности настороженно наблюдали, но не решались вмешиваться.
Я остановилась лишь у алтаря, исступлённо сжимая пальцами край гладкой каменной плиты и всматриваясь в живой огонь, мерцающий в хрустальном сердце диковинной чаши, оплетённой серебряными нитями.
Часть его сущности, Его Пламени, ставшая чьей-то святыней. Невероятное открытие было столь же удивительным, сколь и пугающим. Я осторожно протянула руку, намереваясь дотронуться до чаши. Хрустальные грани тут же заиграли и вспыхнули яркими искрами.
Ты не можешь просто так вырвать из этого мира то, что принадлежит ему, Каруна, — прозвучал безликий голос, отразившийся от сводов храма.
— Могу, — хрипло прошептала я, онемевшими от напряжения губами. — Это моё.
Не твоё.
— Элигора, — поправилась я. — А он — моё Пламя.
Часть его сущности выбрала этот мир, и он принял её. Ты больше не вправе претендовать на неё.
Выбрал?
Я начинала закипать от гнева и разбирающего шквала злого смеха, в деталях припоминая, какой выбор ему оставался. Он был растерзан собственным братом. И я ещё не встречала никого, чья участь была бы горше и несправедливей.
Молодые часто воюют.
Легко рассуждать, глядя на всё с недостижимых вершин божественного мира.
Этот снисходительный тон и невидимость собеседника меня невероятно раздражали. Я решила, что разговоров с меня хватит, и протянула руку. Последнее, что я услышала, прежде чем коснулась сверкающих граней, было подобно проклятию.
Не думай, что тебе не придётся оставлять что-то взамен, Каруна!
Пальцы, а затем и всю руку обожгло так, словно я полностью засунула её в пылающий костёр. Но я не дёрнулась, а лишь быстрее сжала в ладони величайшую для меня ценность.
Не отдам. Чем бы это для меня ни обернулось!
Жгучее злое пламя охватило уже всё тело, ввергая разум сначала в агонию, а затем в кромешную темноту.
***
Возвращаться в сознание под надзором наставника уже давно стало традицией. Обычно спокойный взгляд Анвиела просветлел от несвойственного ему беспокойства. Или… показалось? Мгновение спустя я уже не была уверена в том, что именно видела.
— Руна, куда тебя понесло опять? — вздохнул он, будто старший брат, присматривающий за несмышлёной сестрёнкой.
— Я…
Вместо того, чтобы пытаться объяснить произошедшее, я раскрыла ладонь. На ней покоился красный камень, в глубине которого пылала частичка живого пламени. Мне не верилось, что это ничто иное как часть сущности Элигора.
— Что ты отдала взамен? — спросил Анвиел строго.
— Ничего, — откликнулась я и сама себе не поверила.
Наставник покачал головой и бесцеремонно коснулся центра моей груди, где тут же разлилось болезненное чувство пустоты.
— И где же огонь твоего сердца, Руна? Как ты теперь будешь искать Его?
Упрямо сжав губы, я сделала глубокий вдох, надеясь вновь ощутить то, что переполняло моё сердце и заставляло двигаться вперёд.
— Всё в порядке, Анвиел. Я смогу, — прошептала я, жмурясь и воскрешая в памяти образ Элигора.
Я всё ещё знала о том, что продолжу свои поиски. И собиралась сдержать собственное обещание. Однако мне вдруг почудилось, будто это своё сердце я держу сейчас в руке. Ничего больше не вспыхивало в груди, никак не реагировало на намерения.
— Что станет следующим: память, сила, тень?
— Но ведь нельзя было иначе… — бесцветным голосом произнесла я, всё ещё лихорадочно пытаясь сообразить, что делать дальше.
— И потом иначе не будет.
Неизбежность. Если я хочу вернуть его, то должна заплатить равнозначную цену, отдавая саму себя. Как будто мне самой божественной миссии было мало. Словно она не меняла меня, оставляя от прежней личности лишь призрак той, что я была когда-то.
Призрак, для которого память это последнее, что остаётся, когда исчезает внутреннее пламя. Что будет со мной, когда не станет и этой малости? Хватит ли осознания долга, чтобы продолжать движение к заветной цели?
— Тогда… — я вскинула на Анвиела взгляд. Кто как не он мог знать ответы на мои вопросы. — Тебя у меня никто не отнимет. А ты напомнишь мне о том, кто я и какие обеты давала, правда?
— Руна… — даже он не одобрял такую жертвенность. Но всё же понимал как никто другой.
— Я ни о чём больше не стану просить. Просто расскажи мне, если понадобится. Скажи мне хоть что-нибудь… — я замолчала, но мысленно продолжала обращаться к наставнику.
Если я забуду, куда и зачем иду, направь меня. Так же, как вложил клинок в мою ладонь. Ведь меня не страшит больше участь орудия в чужих руках. Я боюсь увязнуть в этом, не выполнив своих обещаний…
Он молчал, не сводя с меня внимательного взгляда. И лишь спустя мгновение, после того, как слова у меня иссякли, кивнул.
— Хорошо.
Я не выдержала и обняла наставника. Но скорее не в порыве чувств — так хватаются обречённые за единственную возможность спасения. Или прощаются ступающие на дорогу, с которой уже нельзя свернуть.