Приятные слуху звуки леса медленно пробуждали Лань Сичэня от крепкого сна. Его тело затекло из-за неудобной позы, но лёгкость на душе от чувства свободы была сильнее и полностью перекрывала весь дискомфорт. А приятная тяжесть на плече напоминала о том, кто именно примостился рядышком, отчего губы сами собой расплывались в улыбке.
За время, которое они пробыли на свободе и отдыхали, Лань Сичэнь успел восстановиться физически и успокоиться. Тревога прошла, будто её и не было, а фантомные боли больше не преследовали. Даже не верилось, что недавно он нёсся по туннелям в поисках Цзян Чэна и переживал не лучшие моменты их жизней.
А «недавно» ли? Лань Сичэнь даже не представлял, сколько они проспали, а о времени, проведённом в пещере, так вообще приходилось молчать. По ощущениям все своеобразные приключения заняли не больше пары дней. Но знать точно Лань Сичэнь не мог: в плену иллюзий время не имело значения.
События кружили их, чтобы затем, без сожаления, бросить в жестокую, но такую прекрасную реальность. Ах, как же здесь было красиво! Настоящую природу не заменить никакой магией на свете. И настоящих людей никогда не удастся. Теперь Лань Сичэнь знал это наверняка.
Он с нежностью смотрел на макушку спящего Цзян Чэна, и сердце наполнялось теплом. Но от столь пристального внимания тот начал медленно разлеплять глаза.
Пробудившись окончательно, Цзян Чэн хриплым со сна голосом спросил:
— Где мы?
— Не знаю, — честно ответил Лань Сичэнь. В душе его поднялось беспокойство о здоровье Цзян Чэна. — Как вы себя чувствуете?
— Лучше. Правда, голова… Будто не моя. У меня такого беспорядка в ней никогда не было. — Тот отлип от плеча Лань Сичэня и опёрся на ствол дерева, под которым они сидели. Потёр виски, корча недовольное лицо.
— А раны?
— Кажется, всё в порядке.
Цзян Чэн позволил себя осмотреть и ощупать. И правда: под пропитавшимся кровью повязками раны быстро затягивались, что не могло не радовать обоих. Но Цзян Чэн всё ещё кривился от неприятных ощущений. Очевидно, на полное восстановление потребуется чуть больше времени, чем одна ночь.
Пустив на новые повязки ткань своих одежд, Лань Сичэнь позаботился о Цзян Чэне и отдал последнее лекарство, что было при нём. Нужно было найти ещё, чтобы скорее привести Цзян Чэна в порядок.
— Простите, что задаю такие вопросы, но... что же делала с вами эта тварь?
— Помню, как она тащила меня куда-то в темноте. Потом я оказался в странной пещере. Там гнусно пахло, валялась куча костей и странно светились острые камни. Вот на них она меня и кинула, а затем своим длиннющим языком… бррр, полезла ко мне. Это последнее, что я запомнил отчётливо. Остальное было такими короткими урывками, что я не уверен, было ли это в реальности. — Цзян Чэн поёжился. — А, ещё в какой-то момент я стал видеть её морду гадкую чаще. Я как будто возвращался в сознание в эти моменты. А ещё, когда отключался снова, то мог увидеть… — Он опустил взгляд, чего-то смутившись. — Вас. Может, я просто надеялся на именно вашу помощь. Ох, простите.
Щёки Цзян Чэна немного покраснели. Он будто бы превратился в милейшего юнца, смущающегося любого неоднозначного взгляда. Очень странно было видеть взрослого и серьёзного господина таким, но сердце удары пропускало от прекрасного зрелища. Лань Сичэнь, поддавшись порыву, притянул Цзян Чэна к себе и крепко обнял.
— Ты такой молодой, а столько пережил... Ещё и это вдобавок...
— Л-Лань... С-Сичэнь... спасибо, что пошли за мной. Не знаю точно, что там было, но я уверен, что обязан вам жизнью, — пролепетал Цзян Чэн, заикаясь, и обнял в ответ. В его перевёрнутом мире появился огонёк надежды в виде такого близкого и прекрасного Лань Сичэня.
— Я не мог не пойти. И я рад, что пошёл. — Продолжая следовать внутренним желаниям, Лань Сичэнь погладил его по щеке. Цзян Чэн отреагировал на это остро и отпрянул, держась за так не вовремя пронзённую болью голову. Посчитав, что перегнул, Лань Сичэнь поумерил чувства.
— Прости. Что случилось?
— Голова болит. Ничего страшного, не обращайте внимания. Что происходило с вами? Как вы нашли меня?
— Скорее, это вы нашли меня, — смущённо хмыкнул Лань Сичэнь. — Ведь поначалу я бежал за вами по обычным туннелям, ничем не примечательным, но затем потерялся с концами в плену иллюзий. Я начал видеть странные картины: то незнакомые мне пейзажи, то маленького милого ребёнка… И постепенно события уносили меня всё дальше. Только когда ребёнок в видениях подрос, я понял, что это были вы. И что я вижу не что-то пространное, а ваши воспоминания.
— Вос… Воспоминания? Как такое возможно? — Цзян Чэн потёр виски, смотря на Лань Сичэня с сомнением. — Нет в мире возможности живому увидеть воспоминания живого.
— Я не знаю, как это возможно. Но всё выглядело правдой. Я не сумел бы выдумать всё это.
— И как много вы видели? — Заверение в «невиновности» только больше провоцировало сомнения.
— Я видел много… И хорошего, и плохого. Воспоминания вели меня по вашему жизненному пути и, как я понял гораздо позже, отсчитывали время. Возможно, мне показывали даже слишком много, чтобы запутать, и не дать прийти за вами вовремя, но… Я не знаю.
Цзян Чэн нахмурился. Сложно было принять, что, вероятно, кто-то видел его настолько близко, даже интимно, в то время, как он старался никого к себе не подпускать и держал всё глубоко внутри. Быть может, это всё-таки ложь? Но ведь Лани не лгут, да и… Это же Лань Сичэнь! Мог ли Цзян Чэн позволить себе ему не верить? Тому человеку, которому бы жизнь свою доверил, не раздумывая? Кто бы мог подумать, что холодный и отстранённый господин Цзян таит внутри подобные чувства.
— И что же вы видели ещё, кроме маленького меня? Вы помните? Мне ведь нужны доказательства. Хоть что-нибудь. Я должен понять, что вы не обманываете меня.
— Конечно. Вы хотите, чтобы я рассказал подробнее?
— Да.
Пораскинув мозгами, Лань Сичэнь не придумал ничего лучше, чем начать с последнего яркого воспоминания перед трагическими событиями с чудовищем. Почему Лань Сичэнь выбрал именно его? События, в которых они участвовали оба, доказательствами быть не могли. Но, в конечном итоге, именно эта случайная оплошность позволила выяснить кое-что неприятное.
— Мы были на территории между Орденами Юньмэн Цзян и Гусу Лань. Проходили Охотничьи соревнования…
— Так... — Цзян Чэн напряжённо пытался выудить из мысленного бедлама озвучиваемые события.
— И тем утром, перед началом охоты, в лесу вы спасли меня от змеи. Помните?
— От какой? — встрепенулся Цзян Чэн.
— Не скажу точно, у меня перед ними страх до оцепенения. А вы пришли и без колебаний отсекли ей голову. Да ещё и успокоили меня, подарив надежду на то, что я смогу побороть свои страхи.
Цзян Чэн пытался вспомнить, но в голову лезли картины только того чудища и его последних мгновений существования, поэтому он мотнул головой и поник расстроенно. А вот Лань Сичэнь встревожился.
— Цзян Ваньинь, быть может, вы помните... — что бы из увиденного взять? Плохие воспоминания затрагивать не было желания. — Помните, как Вэй Усянь на предпоследнем охотничьем соревновании с закрытыми глазами попал стрелами в мишени и потом загнал большую часть тварей в ловушки Ордена Цзян? Тогда его обвиняли в использовании Тёмных сил, и вы тоже злились из-за этого. И как потом случилась ссора с Цзинь Цзысюанем за честь вашей сестры? — Вполне нейтральные воспоминания, хорошо.
— Может быть и было так… — Цзян Чэн задумался, пытаясь припомнить. Получалось плохо: мешала густая пелена тумана, которым заволокло, казалось, все его мысли. Лишь благодаря редким ассоциациям перед глазами всплывали картины из прошлого, но они уже не несли тех эмоций, которые он когда-то переживал. Всё притупилось настолько, что Цзян Чэн нервничал, растерянный. — Как будто было, но давно. Кажется, тогда… было лето? Но почему я отчётливо могу вспомнить только снега?
— Снега? — Лань Сичэнь удивился. Подумав, он осознал: — Воспоминания во время зимы были моими!
— Как вашими? Нет, мои. Я там был! — возмутился Цзян Чэн. Вот ещё, воспоминания его отнять пытаются! У него и так их из-за тумана мало осталось!
— Может быть, раз я мог видеть ваши воспоминания, вы смогли увидеть мои? — неуверенно предположил Лань Сичэнь.
Цзян Чэн схватился за голову и жалобно простонал.
— Да что же это такое? Я не понимаю, вы меня совсем запутали. Помню же. Лес в Гусу, поляну снежную, тишину, кроликов, вас... так, стоп! Нет, это, конечно, могла быть учеба в Гусу, но...
— Но вы видели меня и мои воспоминания. Потому что вы никогда не были там, где живут кролики. А я был.
— Кролики… Чёрт, да неужели?! — Цзян Чэн выругался и стукнул кулаком по земле. Раны явно уже меньше болели, лекарство действовало. — А что ещё моего тогда вам досталось?!
— Малую часть я уже рассказал. Хотите знать всё? — Лань Сичэнь потупился.
— Я должен знать, что вы видели. Это правильно!
— Быть может, я поведаю вам об этом позже?
— Сейчас!
Лань Сичэнь вдруг тихо рассмеялся, и в его глазах заплясали искорки.
— Знаете... я видел всякое, пока искал вас, но совсем не ожидал, что вы будете меня соблазнять.
— Что?! — От возмущения и смущения Цзян Чэн стремительно покраснел пятнами. Неужели Лань Сичэнь забрёл по его жизненному пути так далеко, что до сердца добрался? — Да как можно?!
— Прошу прощения. Это было лишь видение, я знаю. Но раз оно вообще возникло, значит… — Ему не дали договорить и прервали категоричным:
— Ничего оно не значит.
Лань Сичэнь замолк и с тихим вздохом отстранился. На душе стало муторно.
За время «путешествия» по воспоминаниям Цзян Чэна Лань Сичэнь не мог не изменить своего отношения к нему. Он слишком много увидел, чтобы остаться равнодушным, чтобы не почувствовать что-то к этому человеку, скрывавшему за маской суровости и гнева беззащитную, желающую тепла душу.
А то наваждение... оно совершенно сбило с толку (и с ног) и заставило думать о каких-то высоких чувствах. Наверное, бессмысленно... Просто его потеплевшие чувства к Цзян Чэну вдруг выразились таким образом. Совсем необязательно, что сам Цзян Чэн к нему что-то чувствует. Да и это могло быть воспоминанием о ком-то.
«Ком-то другом...» — Мысль, которая совсем не понравилась Лань Сичэню и даже причинила боль. Он чуть нахмурился и, отвернувшись от Цзян Чэна, чтобы тот не видел его лица, перевёл тему:
— Как скажете. Помочь вам подняться? Нам нужно искать дорогу домой, лекарств больше нет.
— Лань Сичэнь, простите, я... просто... не принимайте это близко к сердцу. — Цзян Чэн взял его за руку. Ему было стыдно за своё поведение и слова, так что он решился на маленькое откровение. — Вы прекрасны и к вам тяжело не испытывать симпатии. Не отталкивайте, прошу.
Лань Сичэнь помог ему встать.
— Я не оттолкну, верьте мне, — мягко произнёс Лань Сичэнь, сжимая его ладонь. — Мы ещё поговорим обо всём. А теперь я всё же желаю отправиться, иначе беспокойство за вас начнёт пожирать меня изнутри. Хоть я и вижу, что вам уже лучше. Давайте взлетим на мечах, чтобы оглядеться с высоты.
Похоже, их ждёт очередное приключение под названием «как вернуться домой».
— Только вот мой меч остался… там. — Цзян Чэн кивнул в сторону водопада и поёжился.
— Если вы сможете без него временно обойтись, будет прекрасно. Не расстраивайтесь, мы обязательно за ним вернёмся. Только вам и мне нужно время. А сейчас поднимемся в воздух на Шоюэ.
Цзян Чэн согласился, ведь у него ещё остался Цзыдянь, а значит, он в безопасности. Смешно, что он вспомнил о нём только сейчас.
Они в ещё большем, чем раньше, смятении отправились в путь.
— Быть может, мы просто вошли с другой стороны горы, в которой была пещера? Думаю, нам стоит облететь её со всех сторон, — предположил Лань Сичэнь, и Цзян Чэн покорно кивнул. К своему удивлению, он был готов согласиться со всем, что тот скажет ему, ведь в тёплых объятиях голова думать не хотела. Тем не менее пришлось напрячь извилины, пока Лань Сичэнь ловко маневрировал, облетая гору. Да и ветер на высоте неплохо помогал отогнать ненужные мысли и сконцентрироваться на цели.
— Никакого входа я не вижу, но… Смотрите! Следы! Очень много людских следов с того склона!
Они спустились на землю и отправились по следам, всё дальше уходя от горы в неизвестном направлении. Старались сохранять тишину, чтобы если что суметь услышать голоса, и вскоре оказались у небольшого обыкновенного городка, по которому даже нельзя было понять, под покровительством какого ордена он находится. Расспросив жителей, путники с удивлением узнали, что находятся намного северо-западнее, чем начинали.
Но гора снаружи такая маленькая! Это было просто невозможно! По каким же тогда бесконечно-длинным туннелям ходил Лань Сичэнь?
— Может, всё это обман?
— Вы имеете в виду, что мы сейчас всё ещё у твари в лапах? — Лань Сичэня даже передёрнуло.
— Не думаю, всё ощущается вполне реально. Но ваши приключения...
— Иллюзия. Но ведь где-то я всё равно ходил.
— Вы могли хоть по кругу блуждать, предаваясь галлюцинациям. — Цзян Чэн устало вздохнул. Следующие слова дались ему тяжело: — Нам необходимо вернуться туда как можно скорее. Нам нужны ответы, да и меч хотелось бы вернуть. И раз там теперь никого нет, то можно докопаться до истины, не подвергая себя опасности.
— Может, лучше отправиться домой, чтобы восстановиться и сделать это потом?
Цзян Чэн горько усмехнулся.
— А вы так уверены в том, что, оказавшись дома, сможете вернуться туда, где вас мучили?
Лань Сичэнь замолк, нервно сглотнув, а Цзян Чэн продолжил:
— Я тоже боюсь. Мне тоже не хочется там оказаться вновь. Но пока у меня есть хоть какая-то мотивация докопаться до того, что это была за тварь и не будут ли её сородичи искать мести, я не хочу отступать. Да и если что-то и случится, то вдвоём мы точно сможем защитить друг друга.
Лань Сичэнь заколебался и потому взял немного времени на раздумья.
Уже одна мысль о том, что придётся вернуться, покрывала кожу мурашками. А смогут ли они отринуть всё былое и смело шагнуть в темноту на поиски ответов? Лань Сичэнь сомневался. Да и к тому же сердце тосковало по дому. Но если Цзян Чэн всё же отправится в путь, то Лань Сичэнь не сможет его оставить.
— Тогда нужно хотя бы отправить весточку домой, чтобы все узнали, что мы живы. Потому что неизвестно, насколько затянется новое путешествие. Однако если в пещере ничего не найдём, то сразу полетим в Юньмэн.
Цзян Чэн согласно кивнул.
— Вы очень храбры, Лань Сичэнь. Благодарю вас.
На том и порешили. Найти заклинателя, который согласился передать письмо в Юньмэн, не составило особого труда, ведь Лань Сичэнь и Цзян Чэн пообещали щедрую награду. Так же легко они раздобыли лекарства и заселились, чтобы передохнуть, в единственный в этом городке гостевой двор. Он был маленьким, но чистым, с доброй хозяйкой, которая тут же предложила бочку с водой и ужин «прекрасным заклинателям». Те с радостью согласились.
За всеми хлопотами они и не заметили, как за окном стемнело. Сидя за столиком и попивая чай, они невольно вернулись к утреннему разговору.
— И всё же… О чём вы умолчали? Вы обещали рассказать позже, кажется, момент подходящий.
— А вам удалось вспомнить то, о чём я рассказывал?
— Не могу быть уверен. Благодаря вам я знаю точно, что эти события были, но вот вытащить их из глубины памяти сложно.
— Может, что-нибудь вы вспомнили сами, без моих напоминаний?
— Думаю, да. Я помню тренировку с деревянным мечом. Агрессивное шипение. Укус. И боль, такую, которая лишает сознания.
Лань Сичэнь покачал головой.
— Это было в лесу?
— Да! Вы это видели?
— Это вновь моё воспоминание. С мечом тренировался Ванцзи, а я защитил его от змеи. С тех пор я стал их бояться.
— Да чёрт побери! Опять! — Цзян Чэн нахмурился и схватился за голову. В его красивых серых глазах постепенно угасали фиолетовые искры.
— Не стоит злиться, Цзян Ваньинь. Вы обязательно всё вспомните.
— Да как же! Это несправедливо, Лань Сичэнь. Несправедливо… — Казалось, Цзян Чэн был готов пустить слезу от огорчения. Но лишь сильнее вцепился в голову и болезненно простонал, не на шутку встревожив Лань Сичэня. Тот подполз ближе и погладил его по спине.
— Что случилось?
— Я вспомнил. Так ярко, так чётко, словно это прямо сейчас случилось, — прерывисто проговорил Цзян Чэн, восстанавливая дыхание. Пронзившая голову боль заставила туманы временно рассеяться, и на поверхность сознания всплыло самое важное. Важное, потому что собственное.
— Что именно?
— Как вас от змеи спас.
— Ох, это же замечательно! Наверное, это случилось из-за напоминания, или моей близости к вам. Так вы точно что-нибудь еще вспомните.
Цзян Чэн привалился к нему, голову на плечо опустил. Поглаживания по спине были приятны, но так стало ещё лучше. Лань Сичэнь немного растерялся, не веря, что ему позволили близость.
— Было много печальных воспоминаний? — тихо спросил Цзян Чэн после затянувшейся тишины.
— К сожалению, да. Они слишком трагичные, мне не хочется о них вам напоминать.
— Вы ведь понимаете, что придётся?
— Вы так прекрасны, когда свободны от них.
— Лань Сичэнь… — произнёс Цзян Чэн укоризненно.
Вздохнув, тот погрузился в воспоминания.
— Вы помните, как горела Пристань Лотоса после нападения Вэней? Или же, раз вы считаете мои воспоминания своими, как горели Облачные Глубины? Всё в огне, тошнотворный запах гари, крики… — пусть Лань Сичэнь и говорил через силу, но он хотел показать Цзян Чэну всё своими глазами. Раз уж тот так просил.
Цзян Чэн застыл, напрягаясь до предела. С уже знакомой острой болью туман рассеялся, яркой вспышкой пламени обжигая глаза. Дыхание спёрло, стало страшно, настолько, что дрожь охватила тело, а из глаз полились слёзы. Но его спрятали в тёплых объятьях, отгоняя боль из прошлого. Лань Сичэнь устыдился, что поддался уговорам и напомнил страшную правду, поэтому постарался сделать всё, чтобы Цзян Чэн пришёл в себя и успокоился.
— Прости… Прости мне… слабость, — шептал тот, вытирая глаза и шмыгая носом.
— Что вы, в этом нет ничего плохого. У каждого ведь есть свои слабости. Всё хорошо, Цзян Ваньинь.
— И такого...было много?
— Увы…
— А хорошего?
— Бывало, и не мало, особенно в детстве. — Лань Сичэнь вздохнул. Сердце разрывалось на части. Лишиться воспоминаний... Да, некоторые, возможно, не так плохо потерять, но были ведь и счастливые! Чудесные мгновения удач и единения с семьёй — того, чего им обоим всегда не хватало. Теперь и своё, и чужое лишь у Лань Сичэня, и раз так, он сохранит это, как самую большую драгоценность. — Значит, хранителем ваших воспоминаний стал я... Простите...
Цзян Чэн и сам не понял, когда ему стало легче, но постепенно он затих и ослаб в крепких объятьях. Силы кончились.
— Лучше бы я напомнил вам о поцелуе. Хватит трагедий.
— Да… пожалуй, пока хва… — Цзян Чэн вдруг замер, осознав, что тот сказал, и, возмутившись, стукнул кулаком по его груди. — Лань Сичэнь!
Но Лань Сичэнь лишь тихо рассмеялся в макушку Цзян Чэна, довольный, что так удачно перевёл тему.
— Не стоит так волноваться, я не вижу в нём ничего плохого. Это было так приятно, что вы меня им чуть души не лишили. Но сердце, кажется, забрали.
— П-правда? — Цзян Чэн поднял голову и заглянул в его глаза, не веря. Сердце забилось быстро-быстро, отзываясь на пробуждающиеся из глубин чувства.
— Желаете убедиться? — Лань Сичэнь погладил его по щеке, не решаясь на большее.
Да, Цзян Чэн желал. Им движила давняя влюблённость в этого прекрасного господина. Она была так старательно спрятана в сердце, отодвинута на дальний план, что позабылась. Но теперь, когда травмирующие события не отравляли душу напоминаниями о себе, робкая влюблённость вновь расцветала. Цзян Чэн не лгал тогда, в лесу: к Лань Сичэню невозможно не испытывать симпатии, им нельзя не восхищаться. По крайней мере, он так считал точно. И потому Цзян Чэн подался вперёд, чтобы робко коснуться его губ своими.
На этот раз никто душу у Лань Сичэня не забирал. Зато сердце забилось так, словно хотело вырваться из груди и правда отдаться Цзян Чэну.
Немного краснея от смущения, они разделили неспешный, изучающий поцелуй, осторожный, но безумно долгий, они словно целую вечность провели, не желая отрываться друг от друга.
Но всё же пришлось, и Лань Сичэнь с улыбкой прижался лбом ко лбу Цзян Чэна.
— Ох... мне... понравилось.
— Мне тоже.
— Может, стоит повторять чаще?
— Думаю, стоит, — прошептал Цзян Чэн и вновь поцеловал Лань Сичэня, и тот с удовольствием ответил. Как же им это нравилось! Кровь закипала от любого более смелого действия. Чистый восторг и настоящее счастье от взаимности переполняли сердца.
Лань Сичэнь нежно расцеловал лицо Цзян Чэна, приговаривая:
— Я рад, что так случилось, потому что мы открыли чувства друг к другу.
— Я об этом и хотел… спросить. Испытывал ли ты ко мне что-то раньше, Лань Хуань? — осторожно спросил Цзян Чэн, называя его слишком лично, чтобы поставить в более уязвимое положение такой близостью. Потому что боялся ответа, который мог получить. Эйфория от захлестнувших чувств прекрасна, они могут вечность целоваться, оттягивая этот разговор, и Цзян Чэн будет верить на слово любому порыву Лань Сичэня. Только вот чужая душа — потёмки. Как он мог знать точно, что движет Лань Сичэнем? Что у того за чувства могли быть к нему?
Глупый Цзян Чэн, не понимал, что самые настоящие.
— Только уважение, — честно ответил Лань Сичэнь. — Но благодаря всему я узнал тебя и не мог остаться равнодушным.
— Я не понимаю… моя история правда так на тебя подействовала?
— Она показала мне тебя настоящего. Я из далёкого человека, видевшего тебя изредка и со стороны, вдруг стал тем, кто узрел все яркие события твоей жизни, до этого момента. Ты прекрасен, Цзян Чэн. И я убедился в этом. И сохраню твои воспоминания как ценнейшую драгоценность.
— Это странно… Мне трудно понять тебя. Но ты выглядишь таким честным, что я постараюсь поверить.
— Если это будет трудно тебе даваться, не торопись, я не заставляю.
— Мгм.
— На самом деле я нашёл между нами много общего. Пусть и кажется со стороны, будто ты совсем другой.
— Схожесть в чём? Личности?
— Схожесть судеб. И когда ты начнёшь вспоминать больше, ты поймёшь, о чём я говорю. И я открою тебе о себе всё, что ты захочешь узнать. — Лань Сичэнь ласково погладил его по щеке, и Цзян Чэн не смог сопротивляться, приластился к руке. Подставил лицо под несдержанные поцелуи. Ничто не осталось без лёгкого, словно бабочка, касания губ Лань Сичэня. Цзян Чэн рассмеялся:
— Прекращай, не надо.
И Лань Сичэнь замер над его губами, не дыша.
— А вот так надо. — Цзян Чэн обвил его шею руками и впился в губы поцелуем.
Как же возможно было оторваться от него?
Никак. Никак нельзя. Поэтому они даже не пытались, оставив все мирские заботы и наслаждаясь друг другом и взаимными чувствами.
Время в этот раз встало на их сторону.