– Вода озера чистая как горный хрусталь, а блики на волнах блестят как преломленный свет на гранях, – тихо нашептывал юноша с почти детским лицом, обнажая в улыбке аккуратные и обаятельные клычки. Сидящий рядом мужчина угадывал эту улыбку в намеренно приглушенном и почти бархатном тоне. Изредка раздавался всплеск – это беззаботно болтающий ногой юноша задевал водную гладь каблуком сапога. – А прибрежные воды скрыты зелеными листьями лотоса и цветами, их так много что илистое дно почти не видно.
– А какого цвета эти лотосы?
– Розовые, – усмехнулся юноша и его выдох, пахнущий сладковатым вином, взволновал прядь волос, коснувшуюся щеки Сяо Синчэня. Они сидели так близко, что он чувствовал запах горьковатой полыни, пропитавшей одежды юноши, и инстинктивно улавливал эту неподобающую близость, хотя они даже не прикасались друг к другу. – И небо тоже розовое, с оттенками сирени и аметиста, а садящееся солнце холодного алого цвета! Как если смотреть на солнце сквозь красное вино. Горы кажутся синеватыми, а туман над водой имеет голубоватый оттенок в тени и холодный розоватый там, где его освещает солнце… Даочжан! – Голос юноши вновь наполнился ласковой почти мурлычащей насмешкой, и снова прядка мягких волос скользнула по щеке мужчины, волнуя белую, как яшма кожу, озаренную не то светом алого солнца, не то легким румянцем. – Даочжан, я так много трудился, чтобы купить это вино, а ты снова не пьешь!
Сяо Синчэнь, давно позабывший о пиале в своей руке, послушно поднес ее к губам и сделал глоток вина, сладкого как мед и нежного как летний вечер. Стоило ему всего однажды обмолвиться о диковинном синьцзянском вине из сладких дынь, как оно начало то и дело попадаться на пути его спутника. Вот уж удивительное совпадение!
Уголки губ дрогнули, борясь с улыбкой.
Раздался тихий шорох, пиала в тонких изящных пальцах даочжана вновь стала тяжелее, наполнившись напитком, похожим на янтарь.
– А что еще ты видишь? – спросил Сяо Синчэнь. Он чувствовал под собой длинный деревянный помост, поскрипывавший, когда мужчины шли по нему, слышал, как над водами бродит ветерок, лаская листья лотосов и пуская по воде волны, что с тихим плеском разбивались о помост, знал что рядом дорогой друг и что шаловливый ветер сплетает тонкие пряди их волос.
– Что еще… – юноша примолк. Хмыкнул, придвинулся чуть ближе – теперь Сяо Синчень почувствовал на своей щеке еще и теплое дыхание, отозвавшееся жаром на бледной коже. – В паре метров от твоей ноги крупный лотос и на нем сидят две стрекозы с радужными крыльями. Хочешь, я поймаю их и сорву этот цветок для тебя?
– Не стоит, – остановил его мужчина. – Все-то тебе надо сорвать да поймать, А-Ян. – мягко упрекнул он, но юноша лишь рассмеялся. Снова раздался шорок ткани и тихий звук глотка. Сюэ Яну тоже нравилось это вино, как будто пьешь солнце – сладкий небесный мед с душистым и нежным запахом и вкусом.
– Все-то мне нужно поймать да сорвать… – тихо повторил он, задумавшись о чем-то. В тоне промелькнуло что-то мрачное. – Знаешь, однажды мне приснилось, что… Не важно. – Юноша оборвал себя на полуслове, – Я больше не буду ломать свои игрушки. – Голос снова наполнился весельем и почти ласковым поддразниванием. – Даочжан, почему ты снова не пьешь?
Сяо Синчэнь чуть поднял пиалу, не торопясь делать новый глоток.
– Ты ведь знаешь, что в этом нет необходимости, – тихо и даже чуть смущенно сказал он. Было любопытно, что за дурной сон преследует его спутника, но спрашивать он не стал, зная что как и прежде не получит ответа на этот вопрос.
– Знаю, – голос Сюэ Яна снова стал тише, и наполнился чем-то сладким и насмешливым. – Но когда даочжан пьет вино, он выглядит радостнее и улыбается.
Сяо Синчэнь, уголки губ которого и вправду были приподняты в улыбке, промолчал. Стоило почувствовать аромат знакомого вина и тяжесть пиалы в руке, как на душе становилось легко и весело, и было так трудно сдерживать улыбку! Дело вовсе не в опьянение от вина, а в предвкушении. Заклинатель давно проследил одну закономерность: стоило его спутнику раздобыть немного дынного вина как…
Он все же заставил себя пригасить улыбку, стараясь скрыть радость от предвкушения.
Поднеся к губам пиалу, он медленно осушил ее, наслаждаясь каждым маленьким глотком. Сладость медовой дыни наполнила рот, а нежный аромат разлился в воздухе.
Юноша выхватил опустевшую пиалу из руки и, быстро ополоснув, убрал.
Даочжан тяжело вздохнул – все же его спутник был просто ужасно воспитан! Разве можно так брать вещи из чужих рук? Что ж, Сяо Синчэнь знал, что это будет долгий и непростой путь.
Они поднялись и неторопливо побрели по деревянному помосту, тихо поскрипывающему под их шагами.
Неторопливо шагая, Сяо Синчэнь думал о лотосах, холодно-розовых как закат, растекающийся по небу, об алом солнце и синеватых горах тающих на горизонте, о голубоватом тумане над водой и отраженном в воде небе… Потрясающе красиво!
Сюэ Ян же брел в молчании.
Оглянувшись назад, он скривился – в тусклом небе цвета пепла гасла лепешка белесого светила. Она весь день медленно ползла среди пыльных облаков и теперь, наконец, достигла гор, напоминающих кучи грязи. Мутное озеро равнодушно отражало все это убожество, а на прибрежных водах, словно плевки и сор лежали потемневшие листья лотосов, болезненных и слабых. Хоть бы один блядский цветок, но нет в этой дыре даже цветы не цвели! Ни одного бутона! Даже туман здесь казался грязным и липким, а старый помост для рыбацких лодок давно прогнил до черноты и опасно поскрипывал на каждом шаге.
Вот же мерзкий городишко, зачем вообще селиться в таких местах? – думал бродяга, глядя на давно опаскудевший пейзаж окрестностей города И, но кроткая улыбка идущего позади человека, делала все это терпимым. Что ж, не привыкший подолгу останавливаться на одном месте Сюэ Ян, чья одежда даже зимой пахла ветром и полынью, был готов потерпеть еще немного. Рано или поздно даочжан наиграется здесь в спасителя и продолжит свое путешествие…