Указанная тропа вела сквозь чахлый лес, то взбираясь на склоны, то скатываясь в овраги.
Сун Лань уже не раз думал, что дорога, любезно указанная слепой девчушкой, была дурной шуткой, но упрямо шел. Даже призрачный шанс встретить Сяо Синчэня стоил того!
Одуревшая тропа вскарабкалась на косогор и запетляла, словно пьяная змея.
Сун Лань знал, что таким образом прокладывают дороги там, где зимой склон покрывается льдом и снегом, но, черт возьми, как же эта тропа его раздражала! Еще и луна зашла за тучу, из-за чего заклинатель едва не оступился на влажном от росы корне! Все было против Сун Ланя, стоит ли ждать удачи хоть в каком-то деле в такой день?
Остановившись чтобы перевести дыхание, мужчина выдохнул.
А может, его так сильно раздражала эта тропа из-за того, что он вел себя так же?
Не смея сказать, чего желает, он лишь ждал, поглядывая на идущего рядом человека, с кроткой и ласковой улыбкой и удивительно яркими, лучистыми глазами цвета сирени. Сяо Синчэнь и Сун Лань так хорошо смотрелись вместе, как два прекрасных породистых коня, гордо вышагивающих в ногу среди полей и дол. Их одеяния развевались на ветру, за плечами высились рукояти мечей, а на сгибах локтей лежали метелки из конского волоса.
Как было бы прекрасно провести так всю жизнь и умереть в один день, ни на миг не разлучаясь с добрым другом!
Может поэтому Сун Лань и не решался сказать, чего так жаждало его глупое влюбленное сердце! Он умалчивал, проглатывая слова, прятал взгляды, петлял, заметал следы, маскируя под дружбу поглощающие его чувства, лишь бы Синчэнь был рядом, кротко и ласково улыбался, шагая в ногу и изредка поглядывая своими лучистыми глазами.
Лишь бы он был рядом… все что угодно…
Но в итоге Сун Лань потерял все, и сам оттолкнул от себя того, кем дорожил больше всего. Словно пытаясь изгнать из тела собственную душу. Да еще так ранил его…
Мужчина снова выдохнул, чувствуя на языке горечь слов, которые он не должен был говорить.
Сколько бы он ни думал – он так и не нашел слова, что могли бы исправить сказанное.
Даже если он найдет Синчэна, что он ему скажет? И захочет ли тот вообще слушать?
Не важно… даже если он не простит его, Сун Лань больше никогда не оставит друга. Он будет следовать безмолвной тенью, оберегая его. Он не достоин его, этого прекрасного белого коня, потому он никогда не скажет ему о своих чувствах…
Выглянувшая луна снова озарила путь, осеребрив дорогу и кусты. Мужчина зашагал по петляющей тропе, поднимаясь все выше по косогору. Где-то вдалеке слышались голоса, но погруженный в свои мысли Сун Лань не вслушивался.
Прошло время, прежде чем он осознал, что это стоны.
Мужчина ускорил шаг, подумав, что кому-то нужна помощь, но вскоре понял, что эти ритмичные стоны, разносящиеся по лесу, полнятся отнюдь не болью.
Растерявшись, он застыл посреди тропы, не зная, стоит ли ему идти дальше.
Против воли вслушиваясь в эти неприличные звуки, он растерялся еще сильнее, уловив, что оба голоса мужские. Один очень приятный, напоминающий низкое вибрирование струн, второй чуть выше, юношеский, но тоже приятный для слуха, особенно когда в нем проступала хрипотца.
Сун Лань переступил с ноги на ногу, во все глаза глядя вверх. На склоне уже виднелся дом, к которому вела тропа. Ритмичные стоны и тихое поскрипывание дерева доносились оттуда.
Закрыв уши, заклинатель попятился.
Похоже, та слепая девчушка за что-то невзлюбила его и решила посмеяться, отправив к мужеложцам!
Следовало уйти как можно скорее, очевидно, что Сяо Синчэнь мог находиться где угодно, но абсолютно точно не здесь! Нельзя было представить его даже на расстоянии тысячи ли от источника этих звуков!
Сун Лань развернулся и сделал несколько шагов по тропе вниз. Остановился.
Но это была единственная зацепка.
Слепой даочжан в белых одеждах.
Надо все же проверить.
Он колебался еще несколько минут, шагая то в одну сторону, то в другую, то вверх, то вниз, принимая то одно решение, то другое, гонимый то пылающей надеждой, то сжигающим стыдом. В эти минуты благородный заклинатель действительно напоминал петляющую тропу – не зря же он невзлюбил ее с первого взгляда.
Сдавшись, заклинатель в очередной раз развернулся и, сгорая со стыда, направился верх, решив просто взглянуть и уйти, не тревожа незнакомцев. Судя по звукам, они настолько поглощены друг другом, что вряд ли заметят незваного гостя.
Поднявшись, он увидел старый дом с небольшим двором. Похоже, когда-то здесь жили заклинатели, небольшая школа или семья. Несколько лет дом пустовал и лишь недавно в нем снова поселились люди.
С края уступа открывался вид на ущелье и дорогу, ведущую к городу. Прекрасный обзор!
Отчаянно оттягивая момент, Сун Лань пытался убедить себя, что и вправду впечатлен видом мрачного подлеска, погруженного в грязноватый туман, однако стоны стали еще разнузданнее. Юноша словно тонул, тихо повторяя «еще», «ааааах» и «да», да еще так завораживающе сладко, что по коже шел мороз.
Сун Лань напомнил себе, что он мужчина, воин и заклинатель. Ничто не повергнет его в бегство!
Нужно просто убедиться, что поселившийся здесь слепой даочжан не Сяо Синчэнь и уйти и… Да что он там с ним делает?
Голос юноши наполнился такой сладостью словно он… он…
Сун Лань даже не мог подобрать сравнения. Не имея опыта в подобных делах, он даже не предполагал, что столь примитивное занятие может приносить так много удовольствия. Вслед за холодными мурашками по коже пробежался жар, кончики пальцев дрогнули, прячась в длинных рукавах.
Раздался тихий поддразнивающий смех, скрип дерева и… не то звук удара, не то переложенного предмета – как будто что-то с силой опрокинули на стол, прижав к нему. Тихий смешок, всхлип, переходящий в очередной сладкий стон, и снова что-то деревянное ритмично заскрипело, зазвучал голос похожий на низкое пение струн и очередное пронизывающее «Ааааах… Даааа!!!».
Повернувшись, мужчина бесшумно направился к дому. Чем быстрее он уйдет, тем лучше.
Ритмичные стоны охрипших голосов разносились над лесом, подобно вою ветра. Смущенная луна снова спряталась за тучу.
Заклинатель обошел дом, и, заметив приоткрытую дверь, снова остановился, отчаянно борясь со смущением.
Хотелось уйти – очевидно, что Сяо Синчэнь просто не мог находиться здесь! Он бы со стыда сгорел!
Но последний осколок надежды все не желал угаснуть.
Сун Лань выдохнул и приоткрыл дверь чуть сильнее, надеясь, что она не скрипнет, а занятые друг другом любовники не заметят незваного гостя. Просто взглянуть и уйти.
Внутри было темно, сквозь приоткрытую щель виднелся пол, на котором лежало что-то похожее на…
Одежда, – тихо сказал себе Сун Лань. – Просто сброшенная на пол одежда. Отвратительно. Как можно обращаться со своей одеждой так небрежно?!!
Среди складок тканей тускло блеснул металл...
Яркие лучистые глаза цвета сирени распахнулись, с ужасом и надеждой гладя на меч, узнавая каждый узор на рукояти! Шуанхуа! Цветущий мороз! Забыв как дышать, Сун Лань смотрел на это оружие. Ритмичные стоны накатывались на его разум подобно волнам, ласкающим берег. Так вот как звучал бы его голос, если бы… если бы…
Теперь этот голос казался знакомым, хотя заклинатель и не слышал никогда его таким – хриплым, страстным, жадным…
Почему-то меч стал ближе.
Почти с удивлением Сун Лань обнаружил, что уже стоит внутри хижины, а сброшенные одежды и меч лежат у его ног.
Запах распаленной плоти, горьковатой полыни, зимней ночи и сладковатого вина смешались в этой комнате, наполненной стонами, вздохами, хлюпаньями, поскрипыванием старого дерева и шорохами.
Сун Лань с трудом поднял взгляд от сброшенных одежд и меча.
В центре комнаты стоял очень старый узкий стол, над которым склонился мужчина. Лунный свет серебрил его обнаженные плечи и грудь, а в волосах белели концы ленты, скрывающей глаза. Светлые одеяния изящно повисли на сгибах локтей и предплечьям подобно шалям, а руки удерживали тонкие и очень стройные бедра, лежащего на столе человека. С каждым ритмичным толчком узкое тело чуть покачивалось, но юноша держался за край столешницы и хрипло стонал. Растрепавшиеся волосы стекали со стола черным водопадом до самого пола и покачивались подобно завесе.
Кожа на локтях и расцарапанных коленях покраснела, а на бедрах алели следы пальцев и горячих жадных поцелуев.
Не веря, что видит это, Сун Лань подошел ближе, остановившись у самого стола.
Подняв взгляд, он разглядывал черты лица раскрасневшегося Сяо Синчэня. Он впервые видел друга таким – позабывшим безукоризненные манеры и кроткую монашескую улыбку, страстным и веселым, как свет, сверкающий на гранях драгоценного камня и разбрасывающий яркие радужные блики.
Вот как все было бы, если б Сун Лань все же признался в своих чувствах, а не вел себя как петляющая тропа…
Сердце кольнуло. Если бы он сделал это, то возможно сейчас Сяо Синчэнь был бы в его объятиях и улыбался бы ему…
Было грустно осознавать это, но мужчина выглядел таким счастливым, обнимая другого человека, что Сун Лань готов был простить незнакомцу абсолютно все – даже разверзнувшуюся в душе дыру, тоску, пустоту и ревность. Да, он прекрасно был знаком с этим чувством и не имел на него права, ведь именно он нанес Сяо Синчэну рану, лечить которую пришлось этому незнакомцу, заново уча даочжана смеяться и радоваться жизни.
И теперь Сяо Синчэнь удерживал стройные бедра, раз за разом погружаясь в тело того, кто вернул ему улыбку. Кожа под изящными белыми пальцами покраснела, а рядом виднелся красноватый укус… и еще один, и еще… а сбоку краснел отчетливый след ладони, словно кто-то от души шлепнул по ягодице, но не попал.
Это все сделал… Сяо Синчэнь? На бледной коже юноши краснели следы жадных поцелуев, пальцев и игривых укусов.
Стоя напротив Сун Лань шокировано смотрел на друга – да разве может Сяо Синчэнь вести себя так непочтительно с кем-то?
Но стоило опустить взгляд и всмотреться в лицо человека, лежащего на столе с закрытыми глазами, как Сун Лань и сам ощутил желание причинить ему боль, позабыв и про воспитание и про манеры. Этот мальчишка попросту не заслуживал, что б к нему обращались как к человеку!
Словно почувствовав на себе кровожадный взгляд, Сюэ Ян распахнул глаза.
Мгновение он смотрел на Сунь Лань с не меньшим шоком, чем он сам, но прежде чем юноша успел хоть что-то сказать, одна ладонь накрепко запечатала его рот, а вторая перехватила вскинутые руки.
От Сюэ Яна можно было ожидать любой пакости, в его рукаве всегда прятался если не нож, так яд, но сейчас юноша был абсолютно обнажен. Все что на нем оставалось это черные наручи с перчатками и узкий ошейник с кулоном. Обнажен и беззащитен: бедра крепко сжимал Синчэнь, руки – Сун Лань. Мальчишка не мог даже выругаться, все, что ему оставалось, это смотреть широко распахнутыми глазами, продолжая сотрясаться от мощных толчков.
Его грудь, украшенная укусами и поцелуями, судорожно вздымалась, заострившиеся соски блестели от влаги. На плоском животе с каждым толчком проступал едва заметный холмик, а кожа слабо поблескивала, как от масла, и на ней покачивались с каждым ритмичным толчком и стонами жемчужные капли излившегося ранее семени.
Словно завороженный Сун Лань смотрел, как Сяо Синчэнь раз за разом погружается в плоть врага, заставляя его задыхаться от удовольствия, стонать и изгибаться.
Уловив, что стоны изменились, Сяо Синчэнь замедлил темп, двигаясь медленнее и восстанавливая сбитое дыхание. Его руки плавно заскользили по бедрам, поглаживая и сжимая их. Он вышел, очень медленно, давая возможность почувствовать, как массивная головка покидает плоть, помедлил, снова направился вперед, входя в разгоряченную плоть.
Сюэ Ян выгнулся дугой, и протяжно застонал. Его взгляд затуманился, а бедра приподнялись, ища теплые сильные ладони, желая новых прикосновений.
Даже сейчас, когда его руки и рот были накрепко зажаты врагом, он продолжать стонать, лишь шире разводя ноги навстречу любовнику.
Сун Лань попросту не знал, как реагировать. Во все глаза он смотрел на происходящее, продолжая удерживать Сюэ Яна, а названный брат медленно погружался в него, заставляя выгибаться и дрожать от желания. Кожу и нутро мужчины поочередно охватывали то холод, то жар, во вскипевшей крови раздавался барабанный бой сердца, а дыхание отчего-то сбилось, едва ли не вторя стонам…