Сун Лань смотрел.
Оказавшись за спиной Синчэня, руки которого были привязаны к перилам по обе стороны, Сюэ Ян не торопился. Одна его ладонь мягко легла на живот, позволив лишь кончикам пальцев проникнуть под ткань, а вторая отвела в сторону ворот верхнего одеяния, заставив его скользнуть по руке, еще сильнее оголяя плечо. Закрыв глаза, юноша прикоснулся устами к обнажившейся коже, позволяя почувствовать, как его губы напряжены в улыбке. Синчэнь невольно улыбнулся в ответ, чуть робко и стыдливо.
Горячие губы несколько раз поцеловали гладкую и мягкую кожу плеча, а потом зубы осторожно сомкнулись на коже. Синчэнь быстро выдохнул, и еще раз, когда язык ласково коснулся алеющего укуса. Пальцы бережно сдвинули струящиеся волосы и новый поцелуй опалил жаром длинную тонкую шею.
Сун Лань не шевелился. Он безмолвно смотрел, думая, что это невероятно красиво. Они и вправду очень красиво смотрелись вместе – он и Синчэнь. Это зрелище завораживало, будто две стороны одной монеты: черные лепестки и белые, тот, кто всю жизнь шел по пути света, и тот, кто…
– Сун… Лань… – тихий слабый зов развеял мрачные мысли.
Одна рука Сюэ Яна уже лежала на поясе, игриво перебирая шнур с подвеской, а вторая придерживала подбородок Синчэня, приподнимая лицо с бледными тонкими губами, так соблазнительно разомкнутыми. Глаза цвета сирени лишь на миг взглянули на врага, а после ресницы опустились, и юноша вновь приник к шее, медленно лаская ее губами и наслаждаясь каждым взволнованным вздохом плененного заклинателя. Словно кот, поймавший птичку, что так долго выскальзывала из лап и силков…
– Сун... – снова тихо позвала плененная птичка, но договорить не успела. Движение было порывистым и сильным. Горячие губы накрыли собой бледные и прохладные уста, а руки обхватили с такой силой, что мужчины пошатнулись. Сюэ Ян чуть сильнее сжал зубы на мягкой шее, жадно лаская ее, а его руки сошлись на поясе белых одеяний, стягивая шнур с украшениями и ткани.
Синчэнь тоже не выказал недовольства, млея от ощущения четырех рук, размыкающих его одеяния, и губ… Влажный, горячий, удивительно глубокий и завораживающий поцелуй пьянил, а кожу покалывало – она так ждала прикосновений обнаженных рук, так хотела избавиться от преград ткани, так жаждала тепла… Каждый элемент одежды был мучением, а освобождение от него казалось спасением.
Пояс с подвесками упал. Верхнее одеяние повисло на локтях, следом скользнули ткани ханьфу, старого и потрепанного, а под ним совсем тонкие нижние одежды…
Руки Сюэ Яна размыкают их, и вот восхитительное и долгожданное прикосновение теплых пальцев к обнаженной коже живота. Мгновение затишья, а после все четыре руки танцуют по коже, поглаживая и лаская. С одних губ срываются неровные вздохи и едва сдерживаемые стоны, вторые скользят ниже и останавливаются на груди, смыкаясь на крошечной жемчужине соска и лаская ее, а третьи губы терзают шею, игриво покусывая ее.
Пальцы одной из рук скользнули под пояс штанов, погладили кожу, дразня, но, не касаясь источника удовольствия, и тут же выскользнули, а другая рука, забыв про робость, развязывала ткань, собираясь сделать со штанами то же, что и со всей остальной одеждой – снять и отбросить.
Раздались тихие перешептывания над плечом, но Синчэнь не уловил смысла слов, слишком погрузившись в ощущения.
Руки неохотно соскользнули с его тела, раздался шорох, поток воздуха от быстрого движения. Тот, кто оказался сзади, сел на ступень и потянул Синчэня к себе, усаживая на свои колени. Штаны медленно ползли вниз, обнажая кожу. Оказавшийся впереди Сюэ Ян жадно приник к бледным губам, игриво покусывая их и дразня языком, вовлекая в новый поцелуй, а его руки заскользили по бедрам, стягивая ткани. Натянутые веревки не позволяли Синчэню воспротивиться, да он и не хотел, отдаваясь во власть четырех рук, ласкающих его тело, и губ, осыпающих его поцелуями…
Первый стон, похожий на пение струн, вознесся вверх, наполняя собой темную тишину, убаюканную туманом и золотистым светом талисманов. Один сапог упал вниз, ударился о ступени этажом ниже и нырнул в кучу артефактов. Отброшенные штаны полетели следом. Руки Сун Ланя легли на колени Синчэня, а ноги разошлись, заставляя сидящего на них мужчину развести бедра навстречу горячим поцелуям, медленно опускающимся все ниже.
Первое прикосновение к интимному месту породило тихий глубокий стон. В разомкнутые губы тут же скользнули пальцы, заставляя отклонить голову назад, на плечо сидящего сзади Сун Ланя, и размокнуть рот еще шире, чтобы пальцы могли войти глубже, поглаживая ластящийся язык, гладкий, упругий и мягкий. Пушистые лисьи уши чуть подрагивали, вторя движениям пальцев, а кончик хвоста нетерпеливо покачивался.
Синчэнь уже даже не пытался скрыть сбившееся дыхание и отзывался на каждое прикосновение рук Сун Лана и губ Сюэ Яна, уже опробовавших на вкус и шею, и изгиб ключиц, и ореолы вокруг твердых жемчужин сосков, и линию мышц, уходящую все ниже к напряженному органу, прямому и гладкому как отполированный камень. Жезл напоминал белую яшму и только его головка нежно розовела подобно бутону пиона.
Язык острым кончиком ласкал эту головку, очерчивая каждый изгиб и требовательно, настойчиво, жадно проходясь по крошечному углублению в гладкой и блестящей плоти.
Каждое прикосновение этого языка отзывалось дрожью и желанием большего.
Сюэ Ян не спешил заглатывать член, он игрался с ним, а его пальцы блуждали по телу Синченя, лаская то внутреннюю сторону бедер, то область между ног, то поднимаясь выше и изучая хвост… уши подрагивали в такт его изучениям, а сбившееся дыхание выдавало желания своего хозяина.
Тонущий в удовольствии Синчэнь, хотел схватить эту голову и вонзиться в нее как можно глубже, чувствуя как внутри влажно и горячо, и как отзывается на проникновение язык. Но каждый раз, когда он пытался сделать это, веревки на руках натягивались, впиваясь в кожу, а губы Сюэ Яна напрягались в не то издевательской, не то дразнящей улыбке.
В это время руки Сун Ланя скользили по телу друга, медленно стягивая на коже ярко-синие веревки, смыкая их в узлы, и переплетая. Закончив, он затянул последний узел, и отпустил концы, позволив им свободно свисать. Его ладони легли на бока Синчэня и медленно направились вверх: тазовые косточки, талия, ребра… Синчэнь выдохнул, почувствовав, как теплые пальцы легли на его грудь и начали ласкать напряженные соски, а ухо обожгло горячее дыхание и осторожное прикосновение кончика языка. Не на кого роптать – несколько дней тому назад он сам раскрыл свои секреты и желания.
Сун Лань заметил, как сладко дрогнули разведенные колени друга в ответ на это прикосновения, и осторожно прикусил край уха, боясь ранить его острыми зубами. Новый тихий стон оказался еще слаще и мелодичнее – будто влюбленные струны тихо напевали что-то бархатно-черной летней ночи.
Сюэ Ян отвлекся от гладкого чуть розоватого жезла. Улыбнулся. Миг и его пальцы снова скользнули в приоткрытые губы, размыкая их и поглаживая язык, который тут же отозвался на это прикосновение, смазывая пальцы слюной. Стоило им покинуть рот, как Сун Лань поймал Синчэня за подбородок, поворачивая лицо к себе, и поцеловал, перехватывая очередной тихий и мелодичный стон.
Влажный палец прикоснулся к отверстию, смазывая его слюной и медленно закружил вокруг, будто вальсируя, то приближаясь, а то отдаляясь… Сун Лань жадно ловил губами тихие трепетные вздохи, любуясь как взволнованно вздымается грудь, украшенная переплетенными веревками, и как медленно Сюэ Ян ласкает навершие жезла, то плотно обхватывая его мягкими губами, а то выпуская и скользя по гладкой алеющей коже кончиком языка…
Палец сделал еще один круг, и, выждав момент, когда Синчэнь выдохнул, отвлекшись на поцелуй, скользнул внутрь. Он действовал очень аккуратно, то погружаясь глубже, то подаваясь назад, лаская гладкие и влажные стеночки, жадно и нежно обхватывающие вторженца.
Второй палец вызвал тихий вибрирующий стон, но и его поймали горячие губы. Сун Лань целовал глубоко и жадно, наслаждаясь каждым вздохом, каждым движением губ и языка, каждым звуком, похожим на пение струн, и порождаемой им вибрацией…
Третий палец и снова мелодичный, завораживающий стон. Колени дрогнули, желая сомкнуться, но разведенные бедра Сун Ланя удерживали их распахнутыми, а петли веревок сжимали запястья. Синчэнь замер, вынужденный принимать ласки. Единственное что он мог делать, это тихо стонать, ощущая как внутри «осматриваются» пальцы, поглаживая, надавливая, размыкая. Сюэ Ян примерно знал, где искать, но… но даже внутри плоть Синчэня была такой упругой и гладкой, такой нежной, словно обнимающей. Поглаживать ее было так приятно, особенно когда мышцы расслабились, позволяя пальцам проникнуть глубже и нащупать крошечный выступ…
Синчэнь удивленно выдохнул. Внутри словно вспыхнула искра, от которой кровь стала еще горячее, а вверх по спине пронеслись мурашки. Тьма перед глазами окрасилась вспыхивающими огнями, а пальцы снова прошлись по чувствительному месту, дразня и обещая большее.
Одна рука Сун Ланя легла поперек живота, придерживая друга, а вторая поднялась выше и замерла на груди, поглаживая упругую жемчужинку. Он больше не ловил стоны Синчэня и оттого они наполняли тишину тихим и нежным напевом струн.
Сюэ Ян вновь ввел пальцы внутрь и начал медленно погружать их все глубже, чувствуя, как обмирает от удовольствия плененный им заклинатель. Он то напрягал бедра, то разжимал их, то пытался отстраниться, то наоборот подавался навстречу пальцам, что с таким любопытством осматривались внутри него. Вверх по спине волнами пробегали мурашки, а кожу плеча и внутреннюю сторону бедра обжигало горячее дыхание, поцелуи и легкие покусывания. Одной рукой лаская Синчэня внутри, второй юноша медленно скользил по яшмовому жезлу, не давая излиться и лишь растягивая сладостное мучение. Его пальцы уже изучили все, до чего могли дотянуться и, наигравшись, выскользнули из гостеприимного нутра. Губы запечатали еще один поцелуй на внутренней стороне бедра и отступили.
Раздался шорох тканей.
Синчэнь замер, понимая, что сейчас должно произойти.
Сердце колотилось как безумное, хмельная кровь обжигала вены, а сбившееся дыхание шелестело в тишине.
Следующее ощущение и вправду было поразительным.
Гладкая и твердая, влажная и обжигающе горячая плоть приникла к отверстию, обдавая жаром.
Прикосновение отозвалось яркими искрами, а и без того хмельная кровь стала еще горячее.
– Ах… – тихо прошелестел Сяо Синчэнь, опьяненный и измученный слишком долгим, едва ли не вечным ожиданием. Веревки вновь напряглись, сжимая запястья, а руки Сун Ланя, удерживающие его, налились тяжестью…