— Кёка, можно тебя на минуту?
Девочка подняла голову, отвлекшись от домашней работы по японскому языку, и посмотрела на отца. Его взгляд был достаточно серьёзным, отчего у ребёнка по спине пробежали мурашки.
— Я ни с кем не подралась на этой неделе! — тут же заявила Кёка. Папа, может, и не ругает за её стычки с мальчишками, но он явно умеет оставить некое чувство стыда.
— Верю. Но я не по этому поводу.
Кёка удивлённо посмотрела на Тоширо. Капитан подошёл к дочери и присел напротив неё со словами:
— Скажи, тебе ничего странное не снилось в последнее время?
Ребёнок сжал кулачки. Рассказать ли папе про ворона? Или лучше не стоит? Как он вообще понял, что ей что-то снилось, если она даже не рассказывала?
— Нет, пап, всё хорошо, — улыбнулась Кёка.
— Враньё. Я же вижу.
Девочка понуро опустила голову. Хитсугая вздохнул и положил руки на плечи малышки:
— Скажи мне, на сколько был этот сон странным?
— Я… Я не знаю… — Девочка положила руки на колени и стала теребить края домашних бриджей. — Там была степь с жёлтой травой. И огромный ворон.
— Ворон?
— Угу. Он перья чистил. И разговаривал.
— И что он говорил?
Кёка неуверенно подняла глаза. Тоширо не смотрел строго, но в его взгляде была заинтересованность.
— Он… Говорил про какую-то силу… Я не поняла ничего.
— И не поймёшь. Пока что.
— Э?
— Послушай, в тебе потихоньку начинают проявляться силы шинигами. Редко когда они появляются в столь юном возрасте, но исключения бывают — я знаю это по себе. Эти силы… Если ими не заниматься, то в будущем… — Хитсугая честно старался подбирать слова помягче.
— Папа…
Малышка не знала, что и сказать. Ей пока что не хотелось отправляться на долгое время туда, в Общество душ. Девочка знала, что для становления шинигами необходимо было пройти обучение в Академии Духовных Искусств, как и отец. Но желания туда попасть не возникало. Ведь здесь, среди живых, у неё были свои любимые вещи, места и люди. Особенно не хотелось покидать маму с папой и Казуи.
Тоширо воспринял её растерянность по-своему, поскольку произнёс:
— Не переживай — под правильным контролем ты сможешь научиться понимать этого ворона лучше.
— Пап… Я… Не знаю, хочу ли этого…
— Этого уже, к сожалению, избежать не получится, — покачал головой мужчина.
— Мне страшно… — Кёка закусила губку, стараясь заглушить внезапно накопившиеся слёзы.
Тоширо обнял дочку и со вздохом погладил её по спине. Ему тоже было страшно. Всем было страшно. Взваливать подобный груз на хрупкие детские плечики… Уж лучше бы его дочка оставалась духовным медиумом, как и Карин в юности.
— Всё будет хорошо, милая. Обещаю.
Они сидели на полу детской комнаты. Тоширо мелом расчертил какие-то круги с неизвестными знаками и, устроившись напротив Кёки, взял её за руки. Та неуверенно и с некоторой долей интереса наблюдала за действиями капитана, продолжая хранить молчание. А когда он сел к ней лицом к лицу, то почему-то ощутила лёгкий укол уверенности. Правда, кратковременный.
— Для чего это всё? — Закономерный вопрос.
— Сейчас поймёшь, — ответил капитан. — Итак, закрой глаза. И подумай о чём-нибудь нейтральном.
— Нейтральном?
— О чём-то, что не вызывает ни плохих, ни хороших эмоций.
Кёка сомкнула веки и, посидев с минуту, зашептала:
— Ветер… Такой тихий…
Тоширо наблюдал за дочерью, стараясь почти не дышать, и слушал. Одна из форм получения контроля сил — визуализация. Первое, что он узнал в Академии.
— Он дует неспешно. Спокойно. Долго, — продолжала тем временем девочка.
Капитан ощутил кожей, как постепенно появляется в этой комнате более быстрый воздушный поток. Только теперь ветер не сотрясал стёкла и мебель.
— И вороны летают в небе… Красиво…
— Стоп. Вороны? Кёка, стой!
Тоширо не успел — девочка вновь ушла сознанием куда-то вглубь себя. И снова очутилась в поле.
Ворон сидел на том же месте. Только теперь он не двигался. Кёка поёжилась — от птицы веяло странным холодом.
— Ты снова здесь, дитя? — Громовой глас птицы словно резанул по ушам.
— Кто ты? Почему предлагаешь силу? — не мудрствуя лукаво, спросила Кёка.
— Я не предлагаю её тебе. Она и так является твоей.
— Почему ты тогда решил, что сейчас — подходящее время? Я не хочу пока становиться шинигами.
— За тебя уже решила судьба.
— Но я не смогу!
— В тебе — множество сомнений. И поэтому трава в поле желтеет.
— Что… Ты бредишь!
— Раскрой глаза, дитя! — Ворон взмахнул крыльями, подняв сильный ветер. — Это место никогда не станет таким, каким ты хочешь его видеть, пока ты сомневаешься в себе!
— Но я не…
— Ты хочешь быть более уверенной? Хочешь избавиться хотя бы от части своих сомнений?
Кёка хотела. Но не говорить же об этом этой птице!
— Я чувствую твой ответ. Можешь не говорить. — Голос у птицы стал довольным. — Тебе лишь нужно сказать имя.
— Имя? — не поняла девочка.
— Внемли мне! Я — … .
— Что?
— Я — … !
— Я не слышу!
Поле под ногами внезапно разверзлось в стороны. Ребёнок провалился вниз с криком. Падение казалось вечным. Но затем потоки воздуха устремились резко вверх, подкидывая малышку высоко в небо.
— Ты услышишь меня, если заметишь, — раздался голос ворона. — Присмотрись!
Кёка прищурилась. Ветер слишком сильно сушил глаза, ей пришлось прикрыть их руками. В какой-то момент её кожи что-то коснулось. Касание было лёгким и ненавязчивым — от того и вызывало интерес. Присмотревшись, девочка увидела перья. Множество чёрных перьев, больших и маленьких. И все они словно летели перед ней как в замедленной съёмке. Что-то внутри подсказывало ей — нужно схватить одно из них. Но какое?
Тётя Момо вспомнилась очень внезапно: «Кёка-тян, ты уже девочка большая, так что знай: если хочешь ощутить духовную силу — постарайся понять её особенность. Она у каждого — своя. Может пахнуть, сиять, звучать… Не забывай присматриваться».
Кёка повернула голову. Самый необычный звук донёсся неподалёку. Попытавшись преодолеть воздушное пространство, она протянула руку к самому неприметному пёрышку.
В комнате почти кружил ураган. Тоширо смог поставить барьер, чтобы избежать разрушений, но его сил в кидо для таких вещей не хватало. Будь здесь Хинамори или Тессай…
За долю секунды ураган прекратился. Все вещи, что в него попали, теперь просто висели в воздухе, а потом — резко упали. Среди всего бардака сидела Кёка. Только теперь на ней была одежда шинигами.
— Как ты? — первым делом спросил Хитсугая, убрав барьер и подойдя к дочке.
Кёка не ответила. Но ей было непривычно. Она подняла голову, долго смотрела н капитана, а потом обняла его.
— Продолжай бросать вызов, дитя, — раздался голос ворона в её голове. — Возможно, когда-нибудь ты услышишь.