— Я доверял тебе! Я не понимаю, что между нами изменилось, что я сделал не так…
— О боги, не устраивай сцену… Мне сейчас не до тебя. Потом как-нибудь поговорим.
— То есть, ты даже не попытаешься объясниться? Я узнаю о твоей неверности — а тебе даже нечего сказать?
— А нельзя ли потише? Ох, честное слово, дорогой, ты еще удивляешься… С тобой же невозможно нормально общаться.
— Ах так? Я думал, что наши отношения что-то значат для тебя, мне в голову не приходило ревновать, когда вы встречались с ним наедине, я радовался, что у тебя появился новый друг, а ты…
Риэс сделал шумный глоток пива и скосил глаза, чтобы украдкой глянуть на приоткрытую дверь трактирной кухни, за которой разворачивалось представление. Сквозь щелку было видно: массивный мужчина, одетый простовато, но аккуратно, размахивал руками в отчаянной попытке что-то втолковать кухарке-дварфийке, которая, несмотря на заметную разницу в росте, все равно умудрялась смотреть на партнера свысока. Тот едва не плакал; она закатывала глаза и, кажется, ковыряла ножом в зубах. Печальное зрелище. Чувствуя неловкость, Риэс снова перевел взгляд на Орфа.
— Пиздец, — покачал он головой, снова отхлебнув из кружки. Орф вздохнул и потер рукой раскрасневшееся лицо.
— Я, конечно, все понимаю… — проговорил он вполголоса. — Расставания — это непросто; может быть довольно страшно смотреть кому-то в лицо и говорить, что так и так, между вами все кончено… Но черт возьми, изменять? Вешать партнеру лапшу на уши, делая вид, что ты все еще хочешь быть с ним — и скрывать другие отношения на стороне? Ну нравятся тебе оба — так поговори с ними, выясни, согласны ли они на такое, может, и врать не придется… А если не согласны — на нет и суда нет…
Бах! Риэс обернулся на звук. Дверь кухни распахнулась и ручкой ударилась об стену; обманутый любовник, закрывая лицо рукой и плохо сдерживая рыдания, выбежал из таверны, чуть не сбив с ног какого-то зеваку, застывшего в дверях. На секунду воцарилась тишина; но музыканты продолжили завывать дуэтом из своего угла — и скоро посетители уже снова вернулись к своим бурным обсуждениям, забыв о мелодраме.
— А ты сам, — пробормотал Риэс чуть погодя, — получается, никому не изменял?
— Не, — пожал плечами Орф. — Если я понимаю, что отношения мне наскучили, я обычно прямо говорю об этом. Ну или просто ухожу. В конце концов, я же в вечной любви не признаюсь и ничего не обещаю.
Риэс уставился на дно своей кружки; потом допил остатки пива одним глотком.
— Понятно, — сказал он. — Понятно…