— Всё ещё поверить не могу, — со смехом проговорил Риэс, вынимая изо рта трубку, — что твоим главным аргументом в пользу этой идеи было «так будет дешевле».
Вместо ответа Орф слегка брызнул в него водой. В золотистом сиянии свечей были особенно заметны на его щеках ямочки от довольной улыбки. Они с Риэсом лежали друг напротив друга в большой деревянной лохани; от горячей пенистой воды поднимался вверх белый пар, и сладко вело голову от тепла, близости, терпкого дегтярного запаха мыла и дорогого розового вина — они уже успели прикончить на двоих пол-бутылки. Орф приложился к горлышку, сделал долгий глоток, потом вытер рот тыльной стороной ладони и передал алкогольную эстафету Риэсу. Сам он тут же зажал себе нос и погрузился под воду, а вынырнув, принялся старательно намыливать длинные мокрые волосы.
Риэс какое-то время наблюдал за ним; потом рассеянно почесал коленку одной из ног, которые пришлось закинуть на бортики лохани, чтобы нормально в ней уместиться, и, набравшись храбрости, спросил слегка заплетающимся от истомы языком:
— Тебе, может, помочь?
Орф остановился; потом улыбнулся, кивнул. Глаза у него уже были крепко зажмурены, чтобы не попала мыльная вода, поэтому он подался вперёд вслепую, наощупь, касаясь Риэса коленями, и склонил, подставил голову.
— Делай, что хочешь, — промурлыкал он.
Донышко бутылки аккуратно стукнуло об пол. Риэс забрал из рук Орфа пахучий брусок мыла, вспенил ладони, принялся осторожно гладить его по голове, втирая в волосы пену. Наощупь они были очень мягкие и вполне ещё чистые — Орф явно мылся часто. Риэс последовательно прошёлся по макушке, затылку, почесал за ушами, намылил чёлку и длинные пряди, прилипшие к мокрым плечам; потом, довольный результатом, наконец, потянулся за ковшом и несколько раз сполоснул волосы Орфа тёплой водой, пока те не заскрипели. Белое пятнышко пены осталось на густой брови, и Риэс осторожно стёр его большим пальцем.
Орф проморгался и медленно открыл глаза. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга; Риэс впервые отчётливо осознал, насколько тесная у них лохань.
— Знаешь, — лукаво улыбнувшись, прервал молчание Орф, — обычно я мою голову дважды.
— А я думал для разнообразия помочь тебе с чем-нибудь другим. — Подушечки пальцев невесомо коснулись щеки, скользнули ниже, по шее, к ключицам, и Орф затаил дыхание, чувствуя, как по разгорячённой коже пробежала волна мурашек. Уверенный в себе Риэс, берущий инициативу в свои руки, был ему в новинку, но тело не успевало удивляться — реагировало инстинктивно, мгновенно и с отчаянным энтузиазмом.
— Я з-заинтересован, — выдохнул он. Короткие ногти несильно царапнули по загривку; потом Риэс приподнял его лицо за подбородок и, поддразнивая, медленно провёл большим пальцем по губам, приоткрывая рот. Орф не выдержал. — Поцелуй меня.
Те несколько секунд, в которые Риэс ещё продолжал внимательно рассматривать его, почти не двигаясь, превратились в мучительную вечность. Потом осторожные пальцы мягко потянули его вверх, на себя, и, получив разрешение, Орф буквально сорвался с места, сократив последнее расстояние между ними в мгновение ока. Обхватив лицо Риэса обеими руками, он самозабвенно впился в его губы поцелуем — и послушно открыл рот, пропуская внутрь язык. Тёплые ладони притянули его за плечи и принялись размазывать по телу мыльную пену, приятно массируя, растирая и царапая кожу — на лопатках, загривке, боках, груди.
Очень скоро ощущений стало слишком много, чтобы успевшее истосковаться по ласке тело ещё поддавалось контролю. Одного осторожного прикосновения к соскам хватило, чтобы Орф взвился и громко застонал Риэсу в рот.
Тот вздрогнул, резко отнял руки и отпрянул. Полыхали ярко-алым щёки и искусанные губы; но во взгляде читалось беспокойство, почти испуг.
— Плохой стон? Хороший? — спросил он. Орф пару секунд моргал, глядя на Риэса осоловелыми глазами; потом звонко рассмеялся и уткнулся носом ему в плечо.
— Хороший, — сообщил он, по-кошачьи урча и прижимаясь к Риэсу щекой. — Можешь ещё? Боги, Риэс, как я хочу тебя, как я ждал этого весь вечер…
Над головой раздалось довольное мычание; ласковые руки снова опустились на плечи.
— И я тоже… столько всего хочу с тобой. — В голосе Риэса сквозила непривычная нежность. — Дай я… Кажется, тебе это… — На этот раз он сжал орфовы соски уже увереннее, и блаженный стон не заставил себя долго ждать. — Ты всегда такой… громкий?
Орф фыркнул и развёл руками.
— Если ты предпочёл бы пощадить наших невольных соседей… придётся заткнуть мне рот. Не то чтобы я возражал…
— Я предпочёл бы послать их нахуй, если начнут возникать. Пусть завидуют молча. Ты ведь любишь… петь для меня, а, бард?
Сочтя вопрос риторическим, Орф лишь застонал в ответ; потом ещё и ещё, пока трактирный этикет не остался где-то далеко за пределами его восприятия. Всё тело ныло и горело от обострённой чувствительности, боль превращалась в наслаждение, и даже если где-то его тискали уж слишком рьяно, останавливаться не хотелось. За одну улыбку, за один взгляд потемневших голубых глаз Орф сегодня был готов исполнить любой каприз. Запустив пальцы в короткие волосы на затылке Риэса, он с каждым прикосновением льнул и тёрся всё ближе, между стонами покусывая и целуя бледную шею, покрытую всполохами румянца. Потом ладони Риэса поползли ниже, к талии, к кобчику, огладили ягодицы, осторожно смяли, и в ожидании продолжения Орф замер, практически не дыша.
Риэс снова остановился; дождавшись, пока Орф поднимет голову, посмотрел на него вопросительно.
— Можно…
— Да, да, — коротко выдохнул Орф. В выражении лица Риэса, кроме желания, вновь промелькнуло что-то нервное. — Я помогу, объясню. Надо только…
— Масло? У тебя есть?
Риэс встрепенулся, и Орф понял, что ни на минуту не готов отпускать его копаться в дорожных сумках.
— Не, чёрт с ним, я и так… от пары пальцев мне ничего… дай руку, просто дай руку.
Спешно перехватив чужое запястье, он провёл кончиком языка по отчётливой линии жизни на бледной ладони, а потом, закрыв глаза, без лишних прелюдий влажно засосал длинные пальцы — средний и указательный, а потом и безымянный. Риэс шумно втянул воздух сквозь зубы; улыбнувшись реакции, Орф замычал и принялся старательно вылизывать тонкие фаланги, чуть-чуть кусаясь, мокро обводя языком выступающие суставы и чувствительную кожу на сгибах. Хватило его ненадолго: едва пальцы свободной руки Риэса с силой впились в мягкую плоть на ягодицах, чуть раздвигая их в стороны, движения его стали торопливыми и лихорадочными; а ещё спустя пару минут Орф окончательно потерял терпение.
— Д-давай, — заплетающимся языком выдал он, прижимаясь к Риэсу ещё теснее, выгибая спину и, насколько возможно, раздвигая колени на шершавом деревянном дне лохани. — Только это… понежнее, а то там... бесценный бутон ещё не сорван, все дела.
Повисла пауза.
— Чего? — озадаченно прищурился Риэс.
— К берегам моей голубой лагуны не причаливал ни один быстроходный фре…
— Тебя в задницу не трахали, что ли?
— Целых две недели, — печально кивнул Орф. Пара мгновений — держать серьёзную мину стало положительно невозможно, и они оба расхохотались. В отместку за несвоевременные шутки Риэс тут же ущипнул его за один из истерзанных сосков. — Ахх!
Орф и вовсе забыл смеяться, когда мокрые пальцы опустились ниже и замерли, едва касаясь кожи. Бёдра инстинктивно качнулись, ловя ускользающее прикосновение; не зная, чего от него ждёт Риэс — то ли мольбы, то ли очередной инструкции, подтверждения, что он всё делает правильно — он подал голос:
— Можешь… сразу два.
— Ну, не торопись.
Эта бережность и осторожность кому-то, возможно, и могла показаться излишней, но Орф точно был последним, кто стал бы возмущаться. По его мнению, любые проявления заботы перед, во время и после секса только прибавляли мужчинам привлекательности. Удалых молодцов, не терпящих прелюдий и измеряющих достоинство дюймами, ублажать было несложно, но тягостно: они то и дело забывали, что он — живой, а не персонаж лубочной картинки и не кукла для плотских утех. То, как неопытный Риэс неспешно, терпеливо узнавал его, позволяя направлять себя… Орфу стало даже любопытно, насколько искусным партнёром тот сможет стать — через год или два, когда их пути уже, без сомнения, разойдутся.
Эти мысли, впрочем, уже не особенно занимали его сейчас. Он бы покривил душой, если бы сказал, что в голове у него в принципе остались мысли.
— Так… хорошо? Не слишком...
Когнитивных способностей кое-как хватало на односложные ободряющие ответы.
— Нет, нет… Ты не бойся, м-мне… хорошо, очень, очень. Чуть глубже, Риэс, пожалуйста…
В следующий момент по комнате разнёсся громкий, бесстыдный вой, каких доселе — во всяком случае, в эту ночь — таверна «Голый сатир» ещё не слыхала. Риэс едва не подпрыгнул от того, с каким исступлением Орф вцепился ему в плечи. По раскрасневшемуся лицу со страдальчески выгнутыми бровями снова было очень сложно понять, приятно ему или больно.
— Тебе точно не… — на всякий случай начал Риэс. Закусив нижнюю губу, Орф безмолвно помотал головой и вместо ответа просто подался назад. Риэс намёк понял — и через пару секунд с торжествующим удовлетворением услышал очередной протяжный стон.
Было что-то невероятно возбуждающее в этих откровенных реакциях, в невольной дрожи податливого, тающего от каждого прикосновения тела — в той уязвимости и доверчивости, с которой Орф отдавался ему без остатка. Не желая заглушать поцелуями стоны, Риэс нацелился на беззащитно выгнутую шею, принявшись покрывать кожу багровыми пятнами засосов; свободной рукой уже без особых церемоний грубо тискал орфову задницу. К себе он даже не прикасался — чтобы всё это не закончилось мгновенно. Вода из лохани уже порядочно расплескалась на пол, да и остыла, но холодно ему не было, и в груди как будто плясал бубен, от которого до самых кончиков пальцев расходились тёплые гудящие волны.
Когда Риэс решился добавить второй палец, на Орфа стало совсем жалко смотреть. Колени у него дрожали от напряжения в натянутых мышцах; он уже даже не стонал, а только поскуливал, задыхаясь, приоткрыв рот, закатив глаза. В конце концов он сдался: одна из рук, судорожно обнявших Риэса за плечи, ослабила хватку и потянулась к паху.
— Руки! — рявкнул Риэс — неожиданно для себя самого.
А потом произошло удивительное.
Орф действительно, ни секунды не сомневаясь, вскинул руки вверх. Более того: его щёки и уши, и без того пунцовые, вспыхнули ещё сильнее, а взгляд едва приоткрытых глаз заволокло неописуемым… восторгом.
— Ох блядь… — прошептал он.
Риэс облизнул пересохшие губы.
— За голову, — скомандовал он, усилием заставляя голос звучать ровно. Не сводя с него взгляда, тяжело дыша, Орф повиновался. — Молодец. Там их и держи. — Риэс подождал, жадно пожирая взглядом образ, явившийся словно прямиком из его эротических фантазий. — Хочешь третий?
Орф отчаянно закивал — и тут же рвано, придушенно всхлипнул — раз, другой — покорный ритмичным движениям риэсовых пальцев.
Голову Риэса окончательно повело.
— Я мог бы так всю ночь тебя трахать… — низко, бархатно замурлыкал он. — И ты бы всю ночь меня слушался и молил о пощаде, а? Тебе так идёт этот румянец… и этот замученный взгляд. Ты такой мягкий, такой красивый… особенно с кучей засосов на шее. Тебе же нравится, когда остаются следы? Как будто клеймо на память? Чтобы все видели, что ночью тебя отодрали как следует? Да?
— Да, да, да! — Услышь кто за стенкой эти стенания, им могло бы показаться, что Орф под пыткой признаётся во всех смертных грехах. Риэс грубо притянул его к себе и, ускоряя движения пальцев, оставил ещё с десяток алых поцелуев и укусов на груди и плечах, упиваясь исступлёнными всхлипами.
— Как же ты красиво орёшь… — продолжил он, заворожённый. — Никаких кляпов в мою смену. Слушал бы и слушал. Да ещё охрипнешь, если без передышки… нахер оно надо?
Риэсу всё же не хотелось превращать ласки в изощрённое наказание: Орф ничем не заслужил того, чтобы над ним так издеваться. Всего нескольких движений кулака вниз-вверх хватило, чтобы, наконец, облегчить участь их обоих. С глухим стоном откинувшись на бортик лохани, Риэс сгрёб накричавшегося, обмякшего Орфа в охапку; чуть отдышавшись, чмокнул того в макушку и принялся, будто утешая, гладить по волосам и спине.
Несколько мгновений лишь прерывистое дыхание нарушало тишину, звенящую в ушах. Потом Орф рассмеялся — сладко, расслабленно — и полез осыпать шумными, щекотными поцелуями риэсовы щёки и нос.
* * *
Сладкий табак дотлевал на дне трубки. Облачённый в полотенце, будто в тогу, Орф сидел на окне и, посмеиваясь, подсчитывал свежие засосы. Вид у него был довольный, как у сытого кота, вдоволь обласканного любимыми домочадцами.
— Какой ты, оказывается, красноречивый в постели, — проговорил он с улыбкой, снова сбившись со счёта. — Перезаряжаешь комплименты быстрее, чем арбалет.
— И как тебе такое? — Риэс очень постарался, чтобы вопрос прозвучал непринуждённо. Высунувшись за окно, он принялся пальцем вытряхивать пепел в водосток, искоса поглядывая на Орфа. — Если было странно или тупо — ты скажи, я впредь поменьше болтать буду.
Орф склонил голову набок.
— Нет, отчего же? Наоборот, было очень искренне и… горячо. У тебя чудесный голос. Болтай, болтай, пожалуйста, на здоровье. Когда тебе будет угодно. Мне нравится. Мне нравится всё, что мы делаем вместе.
Повисла пауза. Чтобы она не затянулась, Орф, по-балетному вытянув мысок, попытался большим пальцем ноги пощекотать риэсову подмышку. Застать его врасплох не получилось: тут же схватив Орфа за пушистые лодыжки, Риэс стащил его с окна и подхватил на руки, чтобы в порядке мести вволю пощекотать живот. После нескольких минут борьбы и истерического хохота они вместе повалились на кровать; матрас под ними взвизгнул и подпрыгнул, сложившись почти вдвое.
— Хочешь ещё что-нибудь сделать вместе этой ночью?
— Спрашиваешь! Мне же, скорее всего, опять понравится.